– Они не смогли ее сломать. Что они только не делали, но не сломали ее. Она могла остановить пытку в любой момент, всего лишь отдав стаю. Но она не сдалась, – я постаралась выразить это словами, – такая преданность и сила заслуживает того же в ответ.

– Что ты знаешь о преданности? – спросил Ричард.

– Ну, хватит! – сказала я.

Я повернулась и ткнула его пальцем в грудь.

– После того, как спасем Вивиан и Грегори, можем устроить великую драку. Они изнасиловали Сильви. Ты действительно считаешь, что они сделают меньше с двумя оборотнями, у которых, по их мнению, нет альфы, чтобы их защитить?

Я почти выплевывала слова ему в лицо, у меня перехватило дыхание, так что голос был низкий и сдавленный, иначе я бы заорала.

– Мы пойдем, вытащим их и отвезем в безопасное место. И только после этого, можешь снова со мной сцепиться. Можешь заматывать нас в свою ревность и ненависть, пока мы не задохнемся. Но в эту самую минуту, у нас есть дело. Понял?

Он смотрел на меня, пока сердце сделало один или два удара, и почти незаметно кивнул:

– Понял.

– Отлично! – сказала я.

Я оставила сумочку в больнице, но ключ от парадного входа лежал у меня в кармане плаща вместе с удостоверением личности. Что еще нужно девушке?

– У тебя есть ключ от парадной двери? – спросил Ричард.

– Ричард, не начинай, – попросила я.

– Ты права. Ты права, а я – нет. Я два месяца не занимался делами. Сильви говорила мне об этом. А я не слушал. Может, если бы я… она… Может, если бы я послушал, то она бы не пострадала.

– Боже, Ричард, избавь меня от своего очередного комплекса вины. Да будь ты самым Аттилой, совет все равно бы приехал. Никакая демонстрация силы этому бы не помешала.

– А что бы помешало? – спросил он.

Я покачала головой.

– Они – совет, Ричард. Порождение ночных кошмаров. А кошмарам плевать, какой ты сильный.

– А на что им не плевать? – спросил он.

Я вставила ключ в замок.

– На то, чтобы испугать тебя.

Большие двустворчатые двери медленно открылись внутрь. Я вытащила из кармана браунинг.

– Мы не должны никого убивать, – сказал Ричард.

– Я помню, – сказала я, но пистолет не убрала.

Убивать никого нельзя, но Жан-Клод ничего не сказал на счет того, можно ли кого-нибудь покалечить.

Возможно, это будет не так убедительно, но когда нужно подтвердить угрозу, кто-нибудь корчащийся на полу от боли действует почти так же хорошо, как труп. А иногда – даже лучше.

Я стояла, прижавшись спиной к закрытой двери, а остальные рассредоточились вокруг меня. Из высоких-высоких окон лился мягкий рассеянный свет. В утренних лучах солнца холл выглядел темным и уставшим. Над домом с привидениями возвышалось чертово колесо, дальше шел зеркальный лабиринт и игровые кабинки. Все вместе это представляло собой полную версию передвижного луна-парка, который, правда, не передвигался. И пахло здесь так, как должно было: сахарной ватой, попкорном и пряниками.

Из большого круглого шатра цирка-шапито, который занимал целый угол, вышло двое. Держась рядом, они шли к нам. Человек повыше был около шести футов, с квадратными плечами и что-то среднее между блондином и брюнетом. Волосы были прямые, тонкие и доходили только до воротника рубашки. Белая рубашка была заправлена в белые джинсы с ремнем того же цвета. На нем были белые шлепанцы, без носков.

И весь он производил впечатление человека, который гуляет по пляжу в рекламе кредитных карточек.

Исключение составляли только его глаза. Даже на расстоянии было видно, что с ними что-то не так. Они были ярко-оранжевого цвета. У людей таких глаз не бывает.

Второй был ниже ростом – около пяти футов, семи дюймов, с короткими волосами цвета темного золота. Его верхнюю губу обрамляли темные усики, переходившие по бокам в бакенбарды. Такие усы вышли из моды еще веке в девятнадцатом. Его обтягивающие белые брюки были заправлены в высокие блестящие черные сапоги.

Белый жилет и рубашка выглядывали из-под красного пиджака. Он выглядел, как охотник, который должен мчаться верхом за собаками, и загонять маленьких пушистых животных.

Его глаза были приятно-нормальные, карие. По мере того, как они подходили ближе, глаза первого казались все более странными. Они были желтого – не янтарного, и не коричневого – желтого цвета, с оранжевыми брызгами, которые расходились от зрачка, как спицы в колесе. Это были не человеческие глаза, ни при каких условиях.

Если бы не эти глаза, я бы не распознала в нем ликантропа, но глаза выдавали это с головой. Я видела фотографии тигров с такими глазами.

Они остановились на небольшом расстоянии от нас. Ричард встал рядом со мной, Зейн и Джамиль – по бокам.

Так мы и стояли, рассматривая друг друга. Если бы я не была в курсе ситуации, я бы сказала, что эти двое не в своей тарелке, и чувствуют себя неудобно.

Человек пониже ростом заговорил первым:

– Я – Капитан Томас Карсвел. А вы – должно быть, Ричард Земан.

У него был британский акцент, и довольно резкий тон, но не слишком.

Ричард шагнул вперед.

– Я – Ричард Земан. Это Анита Блейк, Джамиль и Зейн.

– Меня зовут Гидеон, – сказал глазастый. У него был почти болезненно низкий голос, как будто даже будучи человеком, он рычал. Звук был таким низким, что у меня начал вибрировать позвоночник.

– Где Вивиан и Грегори? – спросила я.

Капитан Томас Карсвел моргнул и перевел взгляд на меня. Ему не очень понравился вопрос.

– Поблизости.

– Для начала, – сказал Гидеон, – нам нужен ваш пистолет, Мисс Блейк.

Я покачала головой.

– Я так не думаю.

Они переглянулись.

– Мы не можем пропустить вас с пистолетом, Мисс Блейк, – сказал Карсвел.

– Каждый раз, когда кто-то хочет забрать мой пистолет, это означает, что или он мне не доверяет, или собирается сделать что-то такое, что мне точно не понравится.

– Пожалуйста, – сказал Гидеон своим раскатистым голосом, – Вы должны понять нашу настойчивость. Вы обладаете определенной репутацией.

– Анита? – сказал Ричард. Полу-вопрос, полу-что-то еще.

Я поставила пистолет на предохранитель и протянула его Гидеону. У меня осталось еще два ствола и ножи.

Так что пока можно расстаться с браунингом.

Гидеон взял пистолет и отступил к Карсвелу.

– Спасибо, Мисс Блейк.

Я кивнула.

– Пожалуйста.

– Пойдемте? – спросил Карсвел и предложил мне руку, как будто собирался сопровождать меня к обеденному столу.

Я посмотрела на него, потом на Ричарда. Я подняла брови, пытаясь спросить, что он об этом думает, не задавая вопроса вслух. Он еле заметно пожал плечами.

Я положила левую руку на предложенную руку Карсвела.

– В этом отношении вы ведете себя цивилизовано, – сказала я.

– Нет смысла отказываться от хороших манер просто потому, что все ударились в… некотором смысле, в крайности.

Я позволила вести себя к шатру. Гидеон шагал следом, рядом с Ричардом. Они весили примерно одинаково, и исходившие от них потоки энергии заставляли шевелиться волоски у меня на шее. Они явно испытывали силу друг друга, пробовали ее на вкус, ничего не показывая, но слегка снизив свой с таким трудом полученный самоконтроль. Джамиль и Зейн, как хорошие солдаты, прикрывали тылы.

Мы почти дошли до шатра, когда Карсвел остановился, и я почувствовала, что его рука напряглась. Я скользнула правой рукой за спину под плащом, и дотронулась до автомата.

– У вас на спине что-то тяжелое, Мисс Блейк. И это вряд ли дамская сумочка.

Он сжал мою левую руку крепче, но не причиняя боли, и я поняла, что просто так отнять ее уже не получится.

Я перехватила правой рукой узи, и приставила дуло к его груди, не нажимая, в стиле его хватки моей другой руки.

– Всем стоять спокойно, – сказала я.

Гидеон вдруг стал очень-очень неподвижным.

– Мы отдадим вам ваших людей, Мисс Блейк, – в своей манере прорычал он, – в этом нет необходимости.