– Мило, – сказала я, – очень мило.

– Кто это?

– Это Анита Блейк. Ты знаешь, кто я?

Когда пытаетесь угрожать, меньше – значит больше. Я и Клинт Иствуд. Он не отвечал секунд тридцать, и молчание наслаивалось. Его дыхание участилось. Я почти могла слышать, как бьется его сердце.

Он ответил так, как будто привык к странным телефонным звонкам и делам стаи.

– Ты наша лупа.

– Очень хорошо, Кевин, очень хорошо, – снисходительность тоже работала.

Он прокашлялся.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты приехал в Университетскую Больницу Сент-Луиса. Стивен и Натаниель ранены. И я хочу, чтобы ты их охранял.

– Натаниель – один из леопардов.

– Именно так.

– Сильви запретила нам помогать верлеопардам.

– Сильви ваша лупа?

Вопросы тоже хороши, но только если знаете на них ответ. Если вы задаете вопросы, а ответы вас удивляют, то выглядит это глуповато. Трудно выглядеть угрожающе, если вы кажетесь плохо информированным.

Он безмолвствовал ровно секунду.

– Нет.

– А кто?

Я услышала, как он сглотнул.

– Ты.

– Я выше нее по рангу?

– Ты знаешь, что да.

– Тогда тащи сюда свою задницу, и делай так, как я говорю.

– Сильви накажет меня, лупа. Правда… – Я прослежу, чтобы она этого не сделала.

– Ты просто человек и подружка Ричарда. Ты не сможешь сразиться с Сильви и остаться в живых.

– Ты прав, Кевин. Я не могу сразиться с Сильви, но я могу ее убить.

– Что ты имеешь в виду?

– Если она накажет тебя за помощь мне, я убью ее.

– Ты не серьезно… Я вздохнула.

– Послушай, Кевин, я видела Сильви. И когда я говорю, что смогу приставить пистолет к ее голове и нажать на курок, можешь мне поверить. Я могу убить и убью Сильви, если она заставит меня. Никаких шуток, никакого блефа, никаких игр.

Я заслушалась саму себя. Мой голос звучал устало, почти скучно, и так серьезно, что это было пугающе.

– Хорошо, я все сделаю. Но если ты не сдержишь слово, она может убить меня.

– Ты под моей защитой, Кевин, а я знаю, что это значит в стае.

– Это значит, что я должен признать тебя доминантой, – сказал он.

– И еще это значит, что если кто-нибудь бросит тебе вызов, то я смогу помочь тебе драться. Это похоже на честную сделку.

Телефонную линию снова наполнило молчание. Его дыхание замедлилось, стало более глубоким.

– Обещай, что ты не допустишь, чтобы меня убили.

– Я не могу этого обещать, Кевин, но я могу пообещать, что если Сильви убьет тебя, я убью ее за тебя.

Опять тишина, на этот раз чуть меньше.

– В это я верю. Буду в больнице минут через сорок, или меньше.

– Спасибо, жду.

Я повесила трубку, затем сделала еще два звонка. Все согласились приехать. Я провела черту на песке между собой и Сильви. И ей это вряд ли понравится, даже наверняка не понравится. Не могу ее в этом винить. На ее месте, я бы ужасно разозлилась. Но ей лучше оставить Ричарда в покое. Ирвинг сказал, что Ричард будто ранен, словно из него вынули сердце. И я поучаствовала в этом. Я нарезала его сердце на крошечные кусочки, и плясала на них. Не нарочно. Намерения у меня были самые лучшие, но вы знаете, что говорят про благие намерения. Я не могла любить Ричарда, но я могла убить за него. Убийство было более практичным из этих двух даров. А в последнее время я стала очень-очень практичной.

Сержант Рудольф Сторр прибыл раньше, чем новоявленные сиделки из числа вервольфов. Я сама его вызвала.

Он был главным в Региональной Группе по Расследованию Противоестественных Случаев и Мистики, РГРПСМ. Многие звали нас просто ПСМ – от "покойся с миром". По крайней мере, они знали, кто мы есть на самом деле.

Дольф ростом шесть футов, семь дюймов, сложен как профессиональный рестлер, но выглядеть внушительно его заставляют не только его размеры. Он взял под свое начало команду, которую создали не всерьез, просто чтобы успокоить либералов, и заставил ее работать. РГРПСМ раскрыла больше противоестественных преступления за последние три года, чем любое другое полицейское подразделение. Включая ФБР. Дольфа даже приглашали читать лекцию в Квантико. Не так уж плохо для того, кому дали его команду в качестве наказания. Дольф не был оптимистом, да и редкие копы оптимисты, но дайте ему лимоны, и он сделает из них чертовски вкусный лимонад.

Он закрыл за собой дверь и уставился на меня сверху вниз.

– Врач сказал, что здесь мой детектив. А я вижу только тебя.

– Я никому и не говорила, что я детектив. Я сказала, что я в составе команды. А они придумали остальное.

Он покачал головой. Черные волосы падали на уши. Ему давно было пора подстричься.

– Если играешь в копа, почему ты не наорала на охранника, который должен был стоять у дверей?

Я улыбнулась.

– Подумала, что должна оставить хоть какую-нибудь работу тебе. Подозреваю, что теперь он знает, какой он плохой мальчик.

– Об этом я позаботился, – сказал Дольф.

Он остался стоять у двери. Я – сидеть в кресле. Собственно, я даже не наставила на него пистолет. И была этому очень рада. Он смотрел на меня довольно жестко и без пистолета.

– Что происходит, Анита?

– Ты знаешь то же, что и я, – сказала я.

– И каким образом ты, как всегда, оказалась на месте преступления?

– Мне позвонил Стивен.

– Рассказывай, – сказал он.

Я рассказала. Я даже не пропустила часть про сутенерство. Я хотела, чтобы это прекратили. А копы дивно хороши в пресечении преступлений, если рассказать им правду. Я не упомянула только некоторое, например, что мне пришлось убить вожака верлеопардов. Собственно, это единственное, о чем я не рассказала, а для меня это было почти то же самое, что быть абсолютно честной.

Дольф моргал, и заносил все это в свой верный блокнот.

– Ты утверждаешь, что потерпевший сам разрешил кому-то проделать все это с ним?

Я покачала головой.

– Не думаю, что все так просто. Я думаю, он знал, когда шел туда, что его свяжут. Он знал, что там будет секс и боль, но я не думаю, что он знал, насколько близко они подойдут к убийству. Врачам пришлось практически заново закачивать в него кровь. Его тело впадало в шок быстрее, чем восстанавливалось.

– Я слышал об оборотнях, которые излечивались от более серьезных ран, чем эти, – сказал Дольф.

Я пожала плечами.

– Некоторые люди выздоравливают быстрее других даже среди ликантропов. Натаниель довольно низко в системе силы, как мне сказали. Возможно, из-за того, что он слаб, он и не излечивается так хорошо, – я развела руки, – я не знаю.

Дольф просмотрел свои записи.

– Кто-то бросил его, замотанного в простыню, перед входом в больницу. Никто ничего не видел. Он просто появился.

– Никто никогда ничего не видит, Дольф. Это же правило?

Он наградил меня скупой улыбкой. Было так приятно увидеть улыбку. Последнее время Дольф не очень-то был мной доволен. Он только недавно узнал, что я встречаюсь с Мастером Города. И ему это не понравилось.

Он не доверял тем, кто так близок с монстрами. И я не могла его в этом винить.

– Да, это правило. Ты рассказала все, что знаешь об этом, Анита?

Я подняла руку в скаутском салюте.

– Я бы соврала тебе?

– Если бы это служило твоим целям, то да.

Мы смотрели друг на друга. Молчание росло, так, что по нему уже можно было ходить. Я оставалась неподвижной. Если Дольф думает, что я нарушу молчание первой, то он ошибается. В этом случае дело было не в напряжении между нами. Это все его недовольство моим выбором, с кем встречаться. Теперь между нами всегда было его разочарование. Давление, нажим, ожидание, что я попрошу прощения или скажу: "Попался! А я пошутила!". То, что я встречалась с вампиром, снижало его доверие. Я понимала. Месяца два назад, даже меньше, я бы чувствовала на его месте то же самое. Но я встречалась с тем, с кем встречалась. И Дольфу, и мне придется жить с этим.