— А эта атрибутика обязательна, мам? Я уже вырос из этого возраста.

Ромка появляется на пороге моей комнаты при полном параде. По пути поправляет галстук и грозно смотрит на меня. Даже знаю, что он готов сказать в это мгновение. Молчит, а у меня счастья полные колготы. Ладошки чешутся похлопать в них.

— Не причитай, Ром. Вставай к сестре. Она уже извелась вся.

— Вижу. Вот-вот счастье из глаз брызнет.

С усмешкой идет ко мне. Идеальный старший брат. Высокий, подкачанный и безумно красивый брюнет, по которому девчонки с ума сходят. М-м-м… Прижимаюсь к нему и улыбаюсь во весь несчастный рот.

— Задавишь, мелкая. — Посмеивается, но не отстраняет от себя, пока я сама не отхожу. — Мам, давай, а то прикид душит.

Арсений усмехается. Он стоит по другую сторону. Хитрый темноволосый мальчишка с хаосом вместо волос на голове, да и в ней тоже. Извилин слишком много. Остроты так и сыплются. Сегодня помалкивает, чтобы не портить мне день. Я в ответ полна благодарности.

— Встаньте теснее. — Мама смотрит в объектив и машет нам рукой, показывая, как нужно. — Вот так, да. Улыбаемся.

— И машем. Два пингвина и нечисть лупоглазая. — Хмуро добавляет Арс, и мы громко смеемся под ослепляющую вспышку.

Я все еще часто моргаю. Кислород кажется густым и тяжелым. Таким нельзя дышать, да и попросту невозможно. Одна вспышка, а меня так швырнуло в воспоминания, что внутренности задрожали. Как плашмя об водную гладь с высоты пятиэтажного здания. Зажгло.

— Телефон отдай.

Протягиваю руку парню, который подошел к столику. Его взгляд недоумевающий. Смотрит сначала на Орлова, а потом на меня. Вроде Захар Ангел. Путаю этих двоих. Особой разницы между мажорами не вижу. Гнилые насквозь. Вонючая зеленая слизь так и сочится из их пор вместо нормального человеческого пота. Мерзко до посасывания под ложечкой.

Образно, конечно, но именно такой эффект они на меня производят, несмотря на дорогие шмотки и смазливые лица.

— Она шутит.

Вставляет свое слово птичка, а я криво улыбаюсь. Не на ту напали. Не будет никаких фоток с моим участием.

— Думаешь?

Сражаюсь с ним взглядом. Тело рядом с нами напрягается.

— Я чет не понял? С фотографией как быть?

Поднимаю взгляд на пафосного мальчика и подергиваю пальцами, намекая на то, чтобы положил телефон в ладонь.

— Орел?

— Мне давай.

Скрипит зубами. Только я резко поднимаюсь и одним движением руки приставляю любимый стим-панк к горлышку дружка пернатого. У того глаза на лоб лезут. Сразу руки вверх поднимает и посмеивается.

— Аккуратнее, дамочка. Подожди… — Ангел зависает, а я пользуюсь моментом и забираю телефон, удаляя снимок с айфона. — Это она? — Брови несчастного лезут к потолку. — Ну-у-у, Санек! Нашел-таки свою…

— Заткнись.

Подаю ему телефон и все еще держу нож в руках. Идея пернатого теперь кажется еще большим абсурдом. Так не пойдет. Не на его условиях.

— Сорока.

Предупреждающе звучит, когда я разворачиваюсь, чтобы наконец-то уйти из этого ада. Замираю. Вдыхаю-выдыхаю. Разворачиваюсь и спокойно произношу:

— Хочешь, чтобы я участвовала в цирке?

— Ты ответ знаешь.

Поднимается медленно, упираясь пальцами в край стола. Напряжен не меньше своего дружка, а взгляд такой, что в пору когти рвать отсюда.

— Тогда убери своих ручных обезьянок. Они дело портят.

— Это она сейчас меня твоей обезьяной назвала?

Ангел бросает на друга удивленный взгляд, но тот не обращает внимания.

— Допустим. В остальном…

— В остальном только на моих условиях, птичка. Никак больше.

Говорю, а сердце в припадке заходится, потому что с огнем играю. Мало того, что личико свое засветила, так еще и дружки его теперь в курсе событий. Попала, так попала.

— Либо так, либо гудбай май лаф, гудбай. Усек?

Вожу подушечками пальцев по рамке. Мысли далеки от настоящего, в которое я себя насильно окунаю, потому что в нем живу, и как бы не хотелось побыть маленькой и уязвимой, не могу себе этого позволить. Это было последнее фото с Ромкой. Именно таким я его запомнила. Каждую черточку его лица. Ухмылку-улыбку и смешинки в глазах.

Заставляю себя поставить рамку со снимком на место и откидываюсь на подушки. Светильник слабо освещает комнату, но мне достаточно. Выходить из своего укрытия не хочется, хотя рано или поздно придется. После того, как ушла из ада, прокралась домой. Бесшумно скрылась в своей комнате, чтобы не сталкиваться с отцом и братом.

Не знала, как смогу смотреть им в глаза. Возможно, своим условиями я лишила нас безопасного варианта получения информации. Конечно, глаза птички и его гневный голос порадовали меня, только что-то подсказывало, что вероятность отказа близится к восьмидесяти процентам. Глядишь, скоро и вся сотка ударит. Выдыхаю с шумом. Выжидать хорошо получалось у одного члена нашей семьи. Арса.

Правда, таким он стал с некоторых пор. Когда не стало мамы и Ромки. До произошедшего Арсений подавал огромные надежды в спорте и айтишном деле. Мережился братец. Не мог выбрать ту сферу, в которой мог бы реализовать себя в полной мере, но трагедия, коснувшаяся всей семьи, все расставила по местам, не оставив нам выбора.

На автомате перевожу взгляд на грушу. Это его спортинвентарь. Раньше висела в его комнате. Специально оборудованный уголок для них с Ромкой. Только старший особо не фанател от бокса, хотя активно им занимался, а вот Арсений…

Думаю, вместе с возможностью выходить на ринг он потерял и часть себя. Как только оказался дома, сразу кинул ее в коридор, где она пролежала несколько недель, а потом наступил ад. Папа ломался на глазах. Некогда успешный человек в один миг скатился в грязь. От нас все отвернулись. Не осталось ни одной души, которая бы пропиталась пониманием, наоборот, нашлось много личностей, которые добивали. Наверное, это и стало причиной того, что мы с Арсом объединились, иначе нас ждал печальный конец.

— Наська? — Арсений открывает дверь в комнату, прихрамывая и кривясь, входит и опирается о стену. — Почему не зашла? Думал, тебя еще нет. Ну что? Как с этим… мажором?

Видок у него еще хуже, чем был. Пожимаю плечами, не состоянии выдумывать ложь. Если птичка не маякнет мне, то придется рассказать правду или рискнуть.

— Вот. — Брат протягивает мне пачку тысячных. — Возьми. Тебе нужно.

— Откуда у тебя столько?

Сказать, что я удивления, значит молчать в тряпочку. Сердце почему-то заходится в странном ритме. Боюсь услышать. Из нас двоих рисковала только я. Арс был закулисным кукловодом. Мозгом. Всем. У меня, как оказалось, случаются сбои в системе. То совесть, то чрезмерная эмоциональность вгоняли в угол.

— Игрушку продал, — Арс идет ко мне медленно и садится на край постели с блаженным выдохом, — твоя доля.

— Нет. — Верчу головой, не принимая от него денег. — Это лишь твоя заслуга. К тому же с ногой у тебя все хуже.

— Молчи. — Через зубы процеживает, показывая, как ему неприятна эта тема. — Сказал, бери. Прикрыла рот и взяла, а то от лица одни глаза остались.

Впихивает пачку мне в руки. Под ложечкой начинает посасывать. Глаза режет. И лука нет рядом, чтобы списать на него такое состояние.

— Тебе операция нужна.

— Наська, — Арс усмехается, не глядя на меня, — все будет. Разгребем, и будет. Веришь?

Киваю. Потому что говорить не могу. Арсений столько трудился над разработкой своей игры, что принимать от него деньги за нее подобно наказанию. Не могу я так. Тем более, что продал он ее за копейки, хотя при других обстоятельствах и связях его бы с руками и ногами загребли известные компании.

— Пока тишина. Не так просты мажоры.

Собравшись, наконец выдаю. Арсений тяжело вздыхает. Ему, как и мне, хочется скорее завершить начатое. Разобраться во всем. Что дальше? Потом? Я не знала, но надеялась на то, что станет легче. Всем.