Есть, конечно, вариант. Сказать предку. Подключить его связи, но это еще хуже. Тогда он по привычке захочет вершить суд. Профессиональное клеймо.

Придется своими силами, но как?!

Пока мозг лопается от мыслей, на телефон приходит сообщение от Маруськи. Она неподалеку. Спрашивает, как дела. Самое-то. Смогу немного переключиться. Переписываемся. Интересуется Светкой. Хочу довезти бедовую до дома, но она с подружками новыми развлекается. Облом по всем фронтам.

Когда хочу убрать айфон и рвануть до дома, на экране появляется фото Алимеевой. Неужели вспомнила?!

— Не царское это дело, — начинаю первым, — узнавать, как у друзей дела.

— И тебе здравствуй, Орлов. Не драматизируй. Вот найдешь себе девушку, тогда поймешь, а так, — она вздыхает, — не гунди, дорогой.

— Как здоровье?

— В норме. Только отсутствие волос подбешивает. Я, как манекен, в супермаркете. Свечу лысиной.

— Да, Светик, только ты так можешь. Смерть за спиной косу точит, а ты о лысине думаешь.

Алимеева громко фыркает, а у меня сердце сжимается от того, что я мог и не узнать о ее болезни. Папаши наши — гении от бога. Все для безупречной репутации.

— Ты просто мой парик не видел. Леша от души смеялся.

Не упоминай его имя. Черт!

— Лови фото.

Смотрю на снимок, который отправила Светка и улыбаюсь. Совсем другая с черным каре. Точно шутник. На заднем плане картины. И меня тут же током прошибает озарение.

— Алимеева, как ты вовремя мне идею подкинула.

— Не пугай меня, Саш.

— Ты же у нас зоркий глаз, ну в смысле, художник от бога.

И об этом я тоже случайно узнал. Даже обидно… Столько общались со Светиком, а я, считай, и не знал, какой она человек, и что для нее дорого.

— Смею напомнить, что супер зрение из нас двоих по логике лишь у тебя, птичка.

Вот уж эта кликуха. Приклеилась, не отвертишься. Еле сдерживаюсь, чтобы не прокомментировать.

— Алимеева, у тебя только один вариант искупления своих грехов перед лучшим другом. — Начинаю с безумной улыбкой, надеясь, что мой план выгорит.

— Та-а-ак, не тяни, Саш. Ближе к делу.

— Мне потребуется твоя профессиональная помощь. В общем…

— Настя, — Маргарита Павловна, женщина средних лет с сединой в практически черных волосах, смотрит на меня с долей осуждения и постукивает ручкой по ежедневнику, — я все прекрасно понимаю, но и ты пойми. Пропусков очень много, и я бы закрыла на это глаза, но из-за некоторых ребят я вынуждена принять меры.

Киваю. Что говорят в таких случаях?

Мне очень жаль, но дальше вы, Анастасия, не сможете продолжить обучение в нашем ВУЗе, потому что вечно прогуливаете занятия. Зачеты и успешно сданные экзамены не показатель. Дисциплина-то хромает. В общественной деятельности группы вы не участвуете. Занимаете бюджетное место, которое могли отдать богатенькому мальчику или обеспеченной девочке, чьи родители спонсируют все мероприятия. Зачем нам такая студентка? Вы подрываете имидж университета.

Все это уже слышала. Но что я могу сделать, если нужно выживать?

— Вот. — Маргарита Павловна хлопает ладошкой по столу, припечатывая лист чуть ли не перед моим носом. — Список долгов. Иди договаривайся с преподавателями. Когда все сдашь, нужно будет до конца года постоянно посещать лекции. Иначе попрощаемся. Все. Иди.

Куратор группы настроена серьезно и показывает это всем видом.

Конечно, мне не хочется терять возможность получить диплом. Только для этого придется постараться. Я пробегаю по нескольким кабинетам, но не всем. Приходится в срочном порядке ехать домой. Арсений обрывает телефон несколько часов подряд, значит уже составил план, нашел информацию и подготовил очередное дело.

В квартиру влетаю на подъеме и сразу вламываюсь к брату в комнату.

— Какого черта ты на звонки не отвечаешь?!

Тут же прилетает вместо нормального приветствия.

— Занята была. Что нарыл? Говори.

Плюхаюсь в «Папу-пуф» и жду краткой инструкции. Мозг уже готовится принимать сведения.

— В общем, я тут покопался. — Улыбается, намекая на то, что пришлось взломать программы. — На очереди еще один домик.

— Поняла. Чей?

Начало уже не нравится. Но к таким резким поворотам мне не привыкать.

— Вороновых.

— Арс… Опять эта троица?

— Да, мелкая. Отмазывать могли одного из них, а…

Арсений замолкает, и мы одновременно громко сглатываем. Неприятные воспоминания коробят душу. Вижу, что и брату с трудом дается разговор. Только ничего не поделаешь. Мы должны докопаться до истины.

— Раз у Ангела нет инфы, то она может быть у его дружка.

— У него еще один имеется, если ты не забыл.

Сладких снов, птичка.

Черт! Может, даже и к лучшему, что это не Орлов.

— Надеюсь, у него. К Ворону в дом попасть проще, чем к судье. Сама понимаешь.

— Угу.

— Я все подготовил. Нашел план дома. Почти все камеры, но ты сама сориентируешься. Короче, все готово. Осталось выбрать удачный день.

— Предлагаешь лезть туда снова в разгар их тупой вечеринки?

— У тебя есть другой план?

Тяжело вздыхаю и развожу руки в стороны. Нет. У меня нет плана. Безопаснее всего смешаться с толпой, а не кидаться на забор с гвоздями. Это глупо.

— И стоило рыпаться. — Усмехается и отворачивается к компьютеру. — Тебе выспаться надо, а то стремно выглядишь.

— Спасибо за комплимент, братишка.

Поднимаюсь и волочусь к двери. Поспать мне действительно надо, да и ему тоже. Выглядит, словно смерть в подворотне под несколькими дозами запрещенных препаратов, только говорить я ему не буду, чтобы не обидеть ранимую душеньку.

— Наська… Наська..

Папа снова в угаре. Иду к нему в комнату и вижу знакомую картину. Понурые плечи. Голова, склоненная к фоторамке. Сидит около кровати в полутьме, задернув шторы, но я даже с порога вижу троих на снимке. Некоторые кадры запоминаешь на всю жизнь, и папа держит один из них.

— Сынок, ты опять уходишь?

Замираю около двери, скрипя зубами. Мама все-таки успела. Настигла у порога, и теперь отъезд к Ворону оттягивается. Я и вовсе бы не поперся к нему на вписку, но несколько дней, проведенных в агонии, стали толчком к посещению мини пати. Предки Елисея уехали за город к своим предкам, и их квартира была в нашем полном распоряжении. Естественно на ночь, не более.

— Да.

Поворачиваюсь к ней и с улыбкой смотрю в голубые глаза, которыми она и меня наградила. Мама относилась к тому типу женщин, которые подобно ведьмам с годами лишь расцветают, а не блекнут, как сезонные цветы. Даже сейчас, когда Ирина Георгиевна Орлова облачилась в домашнее платье и смыла с себя косметику, она выглядела превосходно. Блондинка от природы. Сколько себя помню, мама никогда не красила волосы.

— Саша, — предупреждающе складывает руки на груди, — мне не нравится, что ты пропускаешь семейные ужины, да и завтраки.

— Мам, не начинай. Я же не маленький.

— Вот именно. Александр, у тебя есть ответственность перед родителями. — Мама снова включает свою любимую пластинку, а я сжимаю переносицу пальцами.

Черт!

Любил свою мать, но эти вечные нравоучения и напоминания о том, кто ты, давно начали меня напрягать.

— У нас в семье традиции, и пока ты не съехал, будь добр почти родителей своим присутствием.

Ее брови вопросительно поднимаются. Мне хочется ответить резко. То, что приходит на ум. Съеду. Скоро. Могу прямо сейчас, но вместо этого нервного бреда я делаю другое. Подхожу и обнимаю ее.

— На завтрак приду, а сейчас не могу. Меня уже ждут, мам.

— Что же ты за балбес такой? — Не выдерживает, смеется и портит мне прическу пальцами, когда я отстраняюсь. — Не даешь себя поругать.

— Не за что, мам. У меня не только крылья за спиной, но и нимб над головой.