— Тогда убери их и поговори. Девчонку боишься? М? Орлов? Сам великий Александр Орлов боится девушку. — Настя убирает руки и придвигается ко мне максимально близко, чуть ли не до соприкосновения наших носов. — Вы — семейка трусов. Прикрываете свои задницы законом, а сами из себя ничего не представляете! Да, ты…

— Молчи, — резко прикрываю ее рот ладонью, — не делай выводов, о которых можешь пожалеть.

— Как все прошло?

Арсений сонно потер глаза и распластался на своей кровати, наблюдая за тем, как я медленно опускаюсь в папу-пуф. Сил совсем не осталось. Разговаривать с ним не хотелось, точнее выкладывать подробности беседы с Орловым, который умудрился поймать меня за горяченьким. Будь я понежнее, то до сих пор бы тряслась от эмоций, которые подобно снежному кому нарастали внутри.

— Хорошо. Обстоятельства сложились более, чем удачно.

Размыто протянула и вытянула уставшие ноги. Сразу воспоминания прибило, как мусор волной к берегу. Пернатый дерется за девочку, несет меня, с ногой моей трясется, а потом еще и домой к себе тащит. Как бы я ни старалась списать его действия на холодный расчет, внутренний голос пищал в углу, что все не так просто. Есть в нем что-то доброе и хорошее, а может я ошибалась.

— Я запись включил, так что начну завтра, а то сегодня уже батарейки сели. — Брат заразно зевнул и подложил руки под голову. — Ты не рада, что все так вышло?

— Очень рада.

— Не заметно. Лицо такое, словно смертный приговор подписала.

Да… Если бы ты знал, чего мне это стоило, то не улыбался бы. Пришлось проглотить собственные саркастические мысли вместе с комком, который стоял в горле.

— Устала. Каблуки не мое.

Арс усмехнулся и перевел взгля на мои ноги. Тут же нахмурился и присел.

— Что с ногой?

— Пришлось немного притвориться. — Развела руки в стороны и выдавила из себя улыбку, ведь ему не обязательно знать, что нога все-таки пострадала. — На благо делу.

— Ты точно все мне рассказала?

Его рентгеновский взгляд мог выбить из колеи, но мне помогал полумрак в комнате. Арсению действительно нужно было выспаться, да и мне тоже. Неизвестно, что принесет нам следующий день. Я не знаю, как поступит Орлов, и уж тем более не предполагаю, что выкинет его отец.

— Тебе добавить подробностей о том, как пернатый меня на руки брал и что на ушко шептал?

Произнесла и поводила бровями, от чего брат скривился и кинул в меня подушкой, вызывая скорее истерический, чем естественный смешок.

— Если хочешь, чтобы я ему эти руки оторвал, то вперед. Хоть сейчас. Мне сама мысль противна, а ты… — Арсений потер лицо руками и посмотрел на меня с такой серьезностью, что в грудной клетке нарушилась работа органов. — Ты в норме? Я даже не интересовался, как ты себя чувствуешь, играя роль…

— Все отлично. — Выставила руки вперед и отвела взгляд в сторону. — Ведь сегодняшний день был последним.

— Ты уверена?

— А ты? — Теперь мы смотрели друг на друга, пытаясь прочитать мысли. — Уверен, что мы найдем компромат? Может, все было не так?

— Нась…

Арс застонал, откидываясь назад. Наверное, впервые в моей душе завертелась кроха сомнения. Все птичка. Он всему виной… Заставил меня сомневаться в собственный действиях и правоте.

— Забудь. Просто мы столько шли к цели, и вот она. Почти рядом. — Начала спокойно ему объяснять, ведь накипело, и кому, если не родному брату мне хоть чуточку исповедаться. — Мне не верится. Все это кажется каким-то бредом. Вся наша жизнь после… Как ад. По кругу. Раз за разом. Хочу жить нормально, Арс, как все девчонки в моем возрасте, а не бегать по чужим домам и лавкам, чтобы продлить свое существование.

Арсений резко выпрямился и посмотрел на меня. Было в его взгляде что-то пугающее. Темное. Словно он меня просканировал.

— Все будет, мелкая. Все у тебя еще впереди.

— Все выводы я о тебе уже сделала, пернатый. — Срывает мою руку и дышит шумно, обдавая мое лицо горячим дыханием, а я же в глаза смотрю, где спектр эмоций лишь по одной шкале увеличивается. — Если бы ты был другим, то не держал бы меня в наручниках. Раз уж ты все знаешь!

Последние слова чуть ли не плюет мне в лицо. Чувства внутри орагны плавят. Сшибают все установки напрочь. Желание показать сороке, что я не такой, каким она себе меня нарисовала, становится все ярче. Красками душу забрызгивает, но я отхожу от нее, сцепляя зубы. Ключиком от наручников орудую и вопросительно бровь изгибаю, пока Настя запястья потирает. Между нами искрит от зашкаливающих эмоций. Отпускать ее категорически не хочу. Возможно, она уже сделала все, что хотела, и сейчас единственный шанс нормально поговорить. Я должен ей все объяснить.

Тишина нагнетает. Дыхание приносит нестерпимую боль. Кислород легкие сжигает. У меня они так горят, будто я бегал без остановки несколько часов. Зрительно сражаемся. Никто не сдается.

— И что ты этим доказать хочешь?

— Ничего. Я хочу поговорить с тобой. Нормально. Без всех этих…

Выдыхаю, потому что каждое слово дается с трудом. Состояние напоминает то, когда я к Светке приехал и дурака ее привез. Понимал, что поступаю правильно, но внутри все мосты сгорали от понимания, что как раньше больше не будет никогда. Наши дорожки разошлись, и такое понятие, как друзья, растворилось в воздухе. Сейчас давился подобными ощущениями, но они были намного острее и болезненнее.

— Смысл от твоих разговоров? Скажи, Орлов, какой смысл от наших бесед?

Настя гневно зыркнула на меня и отступила назад, увеличивая расстояние между нами.

— Тогда ты меня поймешь.

— Пойму? Тебя?!

Ее агрессия прогрессировала с каждой секундой, а мое слово, как керасин, разжигало настоящий пожар.

— Или может, мне сразу все грехи твоему папочке отпустить?! Всех простить за то, что изгадили нашу жизнь?! Ты такой меня представляешь?! — Она скривилась и ткнула в меня указательным пальцем. — Крылья ангельские у меня за спиной увидел?! Нет их там! Я не добрая девочка! За своих близких я буду рвать и метать!

Ее грудная клетка ходуном ходила. Кажется, все вибрации мне передавались. Стало так тошно от происходящего, что я отступил. Не всегда слушал отца, но его слова вспомнил.

— Уходи.

Настя уставилась на меня, как на идиота. Открыла рот, но тут же закрыла. Наверное, думала, в чем загвоздка. Почему я так поступаю?

— Что? Вот так просто отпустишь меня? Опять?

Она сложила руки на груди и дырявила меня ненавидящим взглядом. Как бы руки не чесались притянуть ее к себе, я стоял на месте. Пожал плечами и отошел к отцовскому креслу. Буквально рухнул в него, стараясь расслабиться.

— Я удалю видео с камер. Никто не узнает, что ты была здесь.

— Не поняла…

— Уходи, сорока.

Скромная-Громова медлила, а я зубами скрипел, прокручивая слова Кирилла Максимовича в голове. Чтобы выиграть большую битву. иногда лучше проиграть в маленьком сражении. Эти его слова сейчас были очень актуальны. Били по моим закипающим мозгам. Убивали остатки гордости.

— Это ничего не меняет.

— Я знаю. — Поднял на нее взгляд и произносил фразы спокойным, даже холодным тоном, как всегда делал отец, чтобы меня смотивировать на эмоции и нужные ему действия. — Можешь и дальше меня ненавидеть. Преследовать тебя не стану.

— Тогда зачем все это было?

— Игра. Притворство. Ты же сделала выводы, сорока. К чему задаешь глупые вопросы? От моих ответов ничего не изменится, но ты из-за своей упертости упускаешь важные детали.

— Но ты о них не скажешь?

— А нужно?

Снова тишина. Решающими ударами мои надежды разбивает. Скромная фыркает, после чего разворачивается и уходит. Я сижу в напряжении и, только когда входная дверь громко закрывается, опускаю плечи. Нет. Это не расслабление. Огорчение, чтоб его. Я ждал от нее совсем другого. Не этого…