— Неужели от вида иглы так побелел?

Отвлекаю, пока достаю из тумбочки антисептик с ватным диском. Обрабатываю участок кожи и смотрю на брата, который зубы сцепил и пыхтел так, словно его сейчас на электрическом стуле шибанут нехилым разрядом.

— У меня тут к тебе просьба есть, — снова стараюсь ему зубы заговорить, пока прицеливаюсь, — с птицей проблемка небольшая.

— Как… — Ввожу иглу, а Арс шипит и убивает взглядом. — Могла и предупредить.

Через зубы каждую букву. Прижимаю ватный диск к месту укола и пожимаю плечами.

— Мы это уже проходили, и смею напомнить, что визжал, как девчонка.

Высекаю остротами и усмехаюсь, хотя прекрасно понимаю, как ему больно. Даже капли пота высветились на лбу. Небольшие. И именно они свидетельствовали о том, насколько сильно Арс себя сдерживает. Знаю о его физической боли, но представить не могу, что он чувствует.

— Что с ним? Не получается очаровать?

— Не совсем. Просто хочу сделать «сюрприз». — Показываю пальцами кавычки и криво улыбаюсь, пока сердце отплясывает на углях. — Можешь пробить его место нахождения по номеру телефона?

— Ты же знаешь, — братишка хочет встать, но тут же садится обратно и тяжело выдыхает, вытягивая ногу вперед, — что могу. Главное, не засветиться, но и это не проблема.

— Хорошо, — киваю, сохраняя на лице маску спокойствия, пока внутренности скукоживаются от мандража, — тогда, — беру телефон и проверяю время, — через пару часов мне нужно знать, где зависает его пернатая задница.

— Хм, какая у меня ласковая сестричка. — Улыбается, и я в ответ. — Лады, — Арс прочищает горло и смотрит в окно, — мелкая… Я у тебя полежу?

— Да.

Иду в сторону шкафа, чтобы переодеться к предстоящему выступлению. Постараться придется на славу. Открываю дверку и наклоняю голову, оценивая масштаб трагедии.

— Наськ?

— А?

— Спасибо.

— Не за что, задира.

За спиной звучит расслабленный смешок, а вскоре и скрип бедной старой кровати, на которой Арсений еле умещается.

— Мелкая?

— Что?

Поворачиваюсь к нему с задумчивым выражением лица и натыкаюсь на довольную улыбку.

— Кофе в постель принесешь?

Звуки вокруг теряются. Расплываются в пространстве. Я вроде со всеми, но одновременно один. Раз за разом прокручиваю подробности в голове. Поверить в происходящее не могу. Горечь чувствую от того, что жизнь сюрприз преподнесла и не спросила, а нужен ли он мне?

По одну сторону от меня мама сидит. Улыбается и ведет светские беседы с Зауровыми. С другой отец поджимает. Его авторитет каждой клеткой могу ощутить. Идиотский пиджак расстегиваю, потому что дышать нечем. Грудную клетку от эмоций рвет.

Заур широко улыбается. Сверкает зубами, изображая радушие. Дочка его. Роксана. Сидит и смотрит на чашку с супом. Гипнотизирует его, как и я. Черноволосая красотка с длинной толстой косой до пояса. Платье голубое прикрывает все. Только щиколотки могу увидеть и талию тонкую, но, как ни странно, мне плевать на красоту эту дикую. Другая в мозгах сидит. Взгляд размывает. Как туман тело обволакивает. Кажется, что пара секунд и появится передо мной.

Но нет.

Сороке здесь не место. И рядом со мной тоже не место.

Ирония судьбы. Девчонка, которая смогла внутри что-то кроме потребностей расшевелить, мне не подходит. И причина тому не одна. Их много. И все сводятся к персоне, которая сидит неподалеку и отчаянно сушит зубы.

Все приторно. Тошнотворно. От того, что я не могу ничего сделать, готов крушить и ломать все вокруг. Мысленно. Наяву же приходится сидеть и изображать примерного сына, которым я практически всегда был. С восьмого класса и до окончания школы я заработал себе репутацию не хуже папочкиной. Бунтовал. Что-то миру доказать пытался. Не думал, что в дальнейшем за это огребу. Подавлюсь последствиями, как острой рыбьей косточкой. Она теперь поперек горла стоит. Рвет его. И убрать никак не могу. Больно врезалась в мягкие ткани. Так просто не вырвешь.

— У нас отпуск намечается, — Рустам, он же Заур, громко говорит, заставляя обратить внимание, — Роксана с нами скучать будет. — От открытого намека тяну пальцы к воротничку рубашки и расстегиваю пуговицу. — Вы не планируете на курорт слетать? В городе не просто тоска. Серо. Грязно. Суета постоянная. Нужен отдых.

— Я не против, но работа… — Отец разводит руки в стороны, пока я горло прочищаю. — Ирина и Саша смогут. Сессию скоро закроет, да ведь?

Кирилл Максимович, чтоб его, на меня смотрит, а я звука не издаю, чтобы не выдать себя. Только на Роксу взгляд бросаю. Бледная сидит. К супу так и не притронулась. Родители наши двинутые. Идиот заметит, что девчонка сбежать хочет. Она будто чувствует. Один взмах ресниц, и карие глаза испуганно упираются в меня. За столом тишина звенящая виснет. Все явно ответа ждут. Тут шаг влево или вправо опасен. И назад не сдашь.

— Чего застыл? Растерялся? — Папочка все в шутки перевести пытается, и Заур оценивает, смачно посмеиваясь, от чего его борода потрясывается. — Билеты забронируем, а дети созвонятся. — Он поворачивается ко мне, улыбается, но в глазах предупреждение пробегает красной строкой. — Так ведь?

Рот открываю, чтобы сказать, но резко выпрямляюсь, потому что мне на плечо ложится ладонь.

— Саш, — голосок нежный в ступор вводит, — ты извини, я опоздала. — Сглатываю тугой комок в горле и медленно поднимаю голову. — Добрый вечер! — Сорока уже ко всем обращается, улыбаясь так обаятельно, что реальность перетекает в сюр. Взгляд сам скользит по Скромной, и под ребрами что-то гулко бахает, как петарда. — Поможешь сесть, м? — Стреляет в меня глазками и прикусывает нижнюю губу, вызывая во мне щемящий волчий вой. — Саш?

Наверное, я выгляжу полнейшим идиотом со стороны, потому что не двигаюсь, глядя в синие омуты. Скромная все еще вопросительно смотрит на меня, а мои глаза опускаются ниже. К полноватым губам, слегка поблескивающим розовым, черным локонам, которые, как пружинки, дергаются от малейшего ее движения, бежевой ткани вполне пристойного платья длиной ниже колена, без выреза на груди. Останавливаюсь на разрезе до середины бедра, а после и на высоких каблуках ботильонов.

Сглатываю.

— Саш…

Это уже мама подает голос, и я отмираю. Подрываюсь резко, чуть ли не роняя стул, и помогаю сороке сесть рядом. С отцом зрительного контакта избегаю. Не сейчас. Даже представлять не хочу, что меня ждет после появления Скромной. Конечно, можно было включить дурачка и прогнать. Много делать не нужно, чтобы задеть ее за живое, но я молчу. Только когда сажусь на стул, ловлю удивленный и одновременно радостный взгляд Роксаны.

— Может, представишь нам…

— Анастасия, — сорока улыбается во все зубы, пока мой отец поднимает одну бровь, так и не договорив, — можно просто Настя.

— Очень интересно, — мама убирает салфетку в сторону и скрупулезно рассматривает Скромную на наличие дефектов, — и кто же вы, Настя?

— Моя девушка.

Даже странно, что голос уверенно звучит. Но после слов, произнесенных мной, за столом виснет тишина. Мне кажется, я слышал шумный выдох матери и скрип зубов отца. Про Зауровых стоит промолчать. Рустам сверкнул карими глазами в сторону Кирилла Максимовича, а последний убил меня взглядом. Пришлось улыбку на лицо тянуть клешнями. Сложно, но что поделаешь. Кто же знал, что Скромная припрется в ресторан. И как она вообще об этой встрече узнала?

— Твоя девушка? И почему ты раньше нам не представил такую красавицу? — Отец притворно улыбается, взяв себя в руки и игнорируя внимание Заура. — Мог бы и предупредить, что придешь не один, а то, — он стрельнул глазами в Роксану, которая принялась с аппетитом поглощать холодный суп, — неловко получается.