Прокачанный мозг с залитыми в него знаниями был ядерной смесью. Очень опасной, но нам ненависть и жажда мщения затмила глаза, да и братишка был уверен в том, что мы сможем схватить судью за руку. Нам почти удалось…

Если бы Янкевич помог, то Кирилла Максимовича изрядно бы потрясли соответствующие органы, но Олег не стал этого делать. Сомневался? Возможно. Боялся? Нет. За долгий период нашего с ним общения стало ясно, что это мужчина ничего не боится. Он не действовал с горяча. Тщательно все продумывал, и отношение к семейке Орловых у него было «особенное». Когда я впервые пошла в «Дракон» с Арсением, Олег открыто злился. Одно упоминание фамилии вызывало у него дикий, даже обезумевший взгляд, о причинах которого мы так и не узнали, да и вряд ли узнаем. Янкевич настолько скрытный, что мы о нем и толику информации собрать не могли. Словно у человека не было прошлого. Зато в настоящем он выделялся своими поступками. Помогал парням, работающим у него в клубе, их родственникам. Не оставался в стороне, если случалась беда.

Может, он прав насчет записи?

Наверное, этого слишком мало для того, чтобы уличить судью в противозаконных действиях. Если только…

Резко поднялась и попыталась выровнять шумное дыхание. Мы можем вывернуть ситуацию в свою пользу. Главное, грамотно использовать свое положение. Если бы у меня было средство связи, то я бы связалась с Арсом, и мы смогли бы провернуть дело. А так…

Остается лишь действовать безумно. Медленно подошла к двери и прочистила горло. Давай, Настенька, ты не из робкого десятка, и нужно спасать пригорающую задницу. Набрала в легкие побольше воздуха и заорала:

— Помогите! Помогите! Мне плохо!

Для убедительности принялась стучать ногой по полу. Голос был не звонким, а хриплым. Даже хорошо, что так. Это максимально увеличивало шансы на то, что бугай купится на мой спектакль. После нескольких выкриков я притаилась за дверью. В темноте слышала лишь громкий стук своего сердца. Давай же, давай. Иди к чертовой двери!

Скрип половиц заставил задержать дыхание. Я ждала, когда мужчина откроет дверь, и сжимала нож пальцами все крепче и крепче. Еще немного, и он станет частью меня. Прилив адреналина в кровь был резким. Дверь распахнулась. Мужчина сделал шаг, и я на счет три накинулась на него. Вот только коронный прием не сработал. Одним ловким ударом бугай выбил нож из моей руки и кинул на пол. Кажется, от падения все позвонки поменялись местами, но я быстро поднялась на ноги, увильнула от крупных рук, который тянул ко мне охранник, и попыталась выскочить на улицу. Только тщетно. Он поймал меня, зажав здоровой ручищей горло так сильно, что я захрипела и принялась брыкаться. Спокойствие покидало окончательно. Движения были уже не такими резкими, и я чувствовала, что скоро провалюсь в темноту от нехватки кислорода.

— У тебя топографический кретинизм? Навигатор включи, птица, а то завез нас в дебри. Где мы вообще?

Арс всматривается в затонированное стекло и кривится, пока я со спокойным видом указываю на какое-то шаткое здание, где сороки точно нет.

— Все четко по инструкции.

— Бред, — фыркает Арсений и открывает дверь, выбираясь наружу, — думаешь, я не знаю, что точка назначения находится за пределами города? За идиота меня принимаешь.

Хлопает дверцей, и я действую синхронно. Обманывать парня не хочется, но все ради общего блага.

— Слушай, — произношу тише, посматривая на машину, где сидит Роксана, — от нее надо избавиться.

— Мокрые делишки по части вашей семьи. — Фыркает Арс и складывает руки на груди. — Сам и разбирайся с невестушкой.

— Ладно, — поднимаю руки вверх и открываю дверь с водительской стороны, — Рокса выходи. Будем спец операцию проводить.

Громов презрительно фыркает и, прихрамывая, отходит от меня. На здание смотрит, оглядывается и достает телефон. Я же дожидаюсь, когда Заурова выберется из тачки и тут же сажусь на водительское, блокируя двери.

— Какого черта?!

Подрывается Арс, но я лишь опускаю стекло и пожимаю плечами. Уверен, что поступаю правильно.

— Извини, но вы явно будете мешать. Одна ни бум-бум в драках, и второй точно не помощник.

Конечно, Громов понимает, что я говорю о его небольшом физическом недостатке, но сейчас лучше правду озвучить. Они будут только мешать. Арсений злобно зыркает и успевает ударить кулаком по двери, когда я газую, оставляя их наедине. Не пропадут. Как минимум, проведут «весело» время. Роксана обидится за такое отношение, только для меня важнее сорока и ее безопасность. Жму на газ, словно одичавший. Сердце работает, как никогда раньше. На пике. Обливается кровью и тут же ее разгоняет по венам. Телефон заходится трелью, и я бросаю на него взгляд. Неизвестный номер.

Даже руку не тяну к экрану. Игнорирую. В считанные минуты добираюсь до проселочной дороге. Выключаю свет и двигаюсь на инстинктах. Впереди вижу домик среди деревьев. Торможу и сдаю назад, чтобы спрятать тачку в ельнике. Надеюсь, что меня никто не смог разглядеть. Максимально аккуратно закрываю дверь. Каждое движение способно выдать. Шагаю среди деревьев и кривлюсь, когда ветки хрустят под ногами вместе с подмерзающим мокрым снегом. Сглатываю. Кажется, так громко, что на километр слышно, но это лишь страхи.

Когда приближаюсь к домику, слышу истошный девичий крик, от которого у меня ноги подкашиваются. Сорока… Забывая об осторожности, срываюсь на бег, преодолевая расстояние от густо растущих деревьев до крыльца за доли секунды. Врываюсь в дом и каменею, глядя на то, как Настю душит один из прихвостней отца. Времени на раздумья мало, и я подхожу к нему со спины. Четкий удар локтем по затылку, и он плавно падает на пол. Точнее на Громову, которая, как безвольная кукла руки по деревяшкам раскинула.

От этого зрелища меня начинает потряхивать. Проверяю пульс у мужика и выдыхаю. Он в отрубоне. Скидываю его с Насти и тут же к себе ее прижимаю. В полутьме в лицо вглядываюсь. Боюсь даже подумать, что ей причинили вред. Убираю волосы со лба, наблюдая за тем, как подрагивают ресницы. Видимость не ахти, но мне хватает. Так колошматит изнутри, что во рту резко пересыхает.

— Насть?

— Я-то надеялась в рай попасть, — хрипит, приоткрывая глаза, — а меня снова в ад кинули.

— Чтоб тебя, а!

Выдыхаю и прижимаю ее к себе. Чувствую, как расслабленное тело мгновенно напрягается от моего бурного проявления эмоций. Плевать.

— Что они тебе сделали?

— Ничего.

— Он тебя чуть не придушил. Это называется ничего?

Громова отстраняется и потирает пальцами горло. Усмехается.

— Ну, я на него с ножом кинулась. Вполне логично. Да и не думаю, что твой папочка привез меня сюда, чтобы свидание нам устроить.

Замолкаем. Меня не хило так триггерит. Эмоции накрывают. Топят меня в котле злости. Зубы до скрежета сжимаю, не представляя, как теперь разруливать ситуацию. Поднимаюсь и подаю Насте руку, которую она принимает. По сторонам смотрит, словно ищет что-то.

— Нам уходить надо. — Сообщаю ей, оглядываюсь на открытую дверь. — Пока не накрыли лавочку.

— Сейчас, — Настя наклоняется и шарит рукой по полу, — вот. Можем идти.

Улыбается, показывая знакомый стим-панк. Усмехаюсь и беру ее за руку, от чего она вздрагивает. Больщим пальцем погляживаю ее ладонь, ловя невероятный кайф от того, что сопротивления не ощущаю. Черт, сорока, что же ты со мной делаешь?! Мысленно задаю вопрос, но не стремлюсь озвучивать вслух. Слишком все шатко и тонко, а видимость нормальных отношений между нами совсем не хочется терять. Тяну ее к выходу, переступая через собственные желания. Уносить ноги нужно стремительно, но стоит нам ступить на крыльцо, как по глазам бьет яркий свет фар. Гул двигателей перебивает другие шумы. Чувствую, что Громова сжимает мою руку крепче. Отвечаю взаимностью и на автомате прикрываю ее собой. Щурюсь, но прекрасно понимаю, кто приехал.