— Кого мне Бог послал? Назовитесь еще разок, не расслышал со сна!

«Аномальщик» повторил.

— Степа, друг, как ты вовремя!

Лязгнул засов, и люк отворился.

— Спускайся, Степа, милости прошу! Мне как раз бухануть не с кем!

Есько нахмурился:

— Этого-то я и боялся. Он в глубоком загуле и вряд ли поможет нам в этом состоянии.

— Почему вы так решили? — спросил Беликов.

— Когда он трезв, обращается к собеседнику по имени и отчеству, пьяный «тыкает» всем без разбору. Совершенно меняется сознание у человека.

— Давайте все-таки посмотрим…

Вниз вела вертикальная лестница, достаточно удобная и надежная, из строганой доски-сороковки. Спустившись, гости оказались, к удивлению Беликова, действительно в благоустроенном жилье. Есько не преувеличил нисколько. Землянка была просторной, примерно три на четыре метра, глубиной около двух, так что стоять можно было в полный рост. Потолок — обтесанные бревна.

Каким-то образом оказались здесь массивный антикварный сервант красного дерева, столь же древний, но крепкий на вид круглый стол, раздвижной диван, трюмо с большим зеркалом и советского еще производства цветной телевизор. Позже, удивленный, как все это могло протиснуться в узкий проем, Беликов спросил и узнал, что мебель с городской свалки принесли бомжи, теперешняя паства иеромонаха, и опустили в землянку еще до того, как положили накат из бревен.

В красном углу висели иконы с горящей под ними лампадой. Но больше всего Беликова поразило электричество: плоский светильник на потолке и несколько розеток. Впрочем, ларчик просто открывался. В двух шагах от землянки проходила линия электропередачи, а среди набожных бомжей со свалки нашлись в том числе и электрики.

— Степа, да ты не один! — порадовался хозяин землянки с удобствами. — Это замечательно, Бог троицу любит!

Теперь Беликов рассмотрел наконец и Кронштейна. Пьяным он не выглядел, хотя перегаром и попахивало. Одет был в черную монашескую рясу, уже при них надел на шею большой серебряный крест. Худой, высокий, чуть сутулящийся, черты лица он имел стандартные, хоть карикатуру с него рисуй: горбатый нос, впалые щеки, черные волосы, высокий лоб и полные тысячелетней печали выпуклые семитские глаза. Лет ему было около пятидесяти пяти.

После церемонного знакомства Кронштейн усадил гостей за стол. По причине того, что Беликов за рулем, хозяин сварил ему кофе, а Есько отвертеться не удалось, пришлось выпить за встречу рюмку, к очередному удивлению капитана юстиции, далеко не самой дешевой водки. Вероятно, бывший миллионер не имел нужды менять старые привычки.

— Как поживаете, уважаемый Виктор Самуилович? — с присущим ему тактом начал Есько.

— Чо ты, Степа, как неродной, честное слово! — замахал на него руками Кронштейн. — «Уважаемый Виктор Самуилович…» Будь проще, Степа, и люди это оценят, потянутся к тебе, как к отцу родному! Все люди — братья! Кроме, конечно, тех, кто сестры… Запанибрата надобно с братьями, а ты, будто настоятель наш, архимандрит Иоаникий. Вот кто вежлив патологически, даже к Всевышнему обращается в молитвах на «вы» и по имени-отчеству! Казнокрад, прости Господи его душу грешную…

Перекрестившись, Кронштейн снова потянулся бутылкой к рюмке Есько, но тот накрыл ее ладонью.

— Хватит.

— Как знаешь, Степа…

Хозяин наполнил только свою, сразу выпил и продолжил. Хмурый Есько его не прерывал, Беликов тем паче. Бывший миллионер и монах вызывал жгучее его любопытство.

— Я ж не сразу к журналюге полез, будь он неладен… Я сперва к Иоаникию обратился чин чином. Верни, говорю, ваше высокопреподобие, деньги, что ты посмел украсть у Святой Церкви и добрых прихожан! Я ж посчитал все да и расценки уточнил, и цены материалов, грамотный, чай… Три миллиона без малого коту под хвост из тех, что на строительство нового придела насобирали с Божьей помощью… А он мне: «Окстись, брат, бес тебя попутал!» А я ему: «Не архимандри, верни деньги, аспид!»

Хлопая себя ладонями по коленям, Кронштейн расхохотался, но спустя мгновение смолк вдруг.

— Степа, а что это ты в половине четвертого утра ко мне пожаловал? Нет, я тебя всегда рад видеть, но все-таки… Без срочного дела в такой час в гости ходить как-то не принято.

— Извините, что разбудили. Мимо с Юрой проезжали, надумал вот заехать…

Беликов понял, что брать в дело пьяного Кронштейна «аномальщик» не собирается. И тогда он подумал: бог знает, может быть, именно этот стареющий мужчина с ярко выраженными странностями им и нужен? Экзорцизм в XXI веке, что может быть необычней? Неординарные задачи требуют неординарного решения.

— Вы случайно стихов не пишете? — спросил Беликов у Кронштейна.

— Пишу. Как вы догадались?

— Не важно.

Удовлетворенно кивнув, капитан юстиции подумал, что стихи у Кронштейна наверняка бездарные. Он угадал. Так считали все до единого профессиональные литераторы города, однако печатали и писали хвалебные рецензии и предисловия к его книгам за вознаграждение, дружеское, надо полагать. Некоторое время, еще в бытность Кронштейна успешным бизнесменом, он даже руководил одним из нескольких самопровозглашенных союзов писателей Иркутска.

Словом, догадливый следователь взял и рассказал, по какому конкретно делу они приехали к бывшему иеромонаху. Выслушав, тот сразу сделался серьезным, задумался на минуту, прикрыв глаза, а потом вдруг жахнул кулаком по столу:

— Едем немедленно, — но осекся. — Единственная проблема, святая вода нужна, а у меня больше нет, с похмелья выпил намедни последнюю…

— Вода не проблема, — подал голос «аномальщик». — В лаборатории у меня полная канистра стоит. Сколько вам нужно, Виктор Самуилович?

— Поллитровку… да нет, чекушки за глаза хватит.

В последнее время, вероятно, он привык все измерять алкогольными мерами.

Дабы не терять время, Есько решил, что святую воду сразу в хандабайский лицей привезет сотрудник лаборатории Федор Барлуков, тем более что он там мог и понадобиться, мало ли… Однако телефон Барлукова не отвечал, и шеф, недолго думая, поднял с постели второго и последнего своего подчиненного — Марину Младич.

Около четырех утра стильно одетая и накрашенная девица прогрела двигатель своего ярко-красного, гламурного авто европейского производства, после чего направила его по пустынным улицам на Дзержинского в ЛИАнЯ за святой водой. По дороге размышляла с улыбкой, что, расскажи она, допустим, в ночном клубе, зачем шеф поднял ее в такую рань, друзья пришли бы к выводу, что она их разыгрывает. Или сошла с ума…

05.05. Поселок Хандабай. Лицей

Виктор Самуилович Кронштейн еще в своей землянке потребовал всю подноготную как самого заарина, Баташулууна Шагланова, так и бывшего учителя, Валентина Петровича Вереникина, в тело которого дух предположительно вселился.

Следователь рассказал все, что узнал о Вереникине, к сожалению, не слишком много, а информацию о заарине экзорцист уже в машине получил из записей ольхонского шамана Василия Шарменева.

По этой причине «японка» Беликова подъехала к хандабайскому лицею только в начале шестого. Марина Младич давно дремала за рулем своей иномарки на пустой стоянке возле лицея.

— Может быть, все-таки увезем Вереникина ко мне в лабораторию или, Юра, к вам в отдел? — уже не в первый раз предложил Есько, выходя из салона.

— Нет, — отрезал Кронштейн, — обряд лучше проводить в месте воплощения духа или неподалеку от него. В идеале нам бы стоило привести вашего учителя в котлован, где покоились кости, но там, наверно, до сих пор стоит дождевая вода… Так что решено, проводим обряд на квартире учителя.

Спорить никто больше не стал, и скоро вместе с Младич, сжимающей в руках бутылку со святой водой, они подошли к дверям квартиры.

Беликов вдруг спросил:

— Виктор Самуилович, мне рассказали историю вашей жизни. Меня один вопрос мучает… Пока не началось, можно?