— Не надо, прибережем ее на тот случай, если придется спалить что-то очень крупное, — я буквально выпал из машины, чувствуя себя совершенно измотанным после многочасовой встряски. — Далеко еще?

— Судя по координатам, конвой с сорментием встал лагерем всего лишь в трех километрах отсюда.

— А почему он встал лагерем, если ему еще ехать и ехать?

— Так дорог же нет. Встали лагерем, расчистили дорогу на день пути, и поехали. Потом опять по новой.

— Убедительно. Бери все, что может пригодиться, и топай за нами. Будешь помогать нам убеждать своих коллег в том, что они не правы.

Далее повторилось все то, что было в первый раз, когда мы с Виталей и Дашей покинули базу, и вышли на охоту. В течение некоторого времени мы осторожно передвигались, вздрагивая от каждого звука, от каждого скрипа, и ориентируясь по компасу. Мафую шла впереди, а мы с сержантом, следуя ее знакам, то замирали на месте, ощетинившись — он винтовкой, а я его пистолетом — в разные стороны, то шли, то вдруг падали на землю, и ждали с колотящимися сердцами, пока маленькая охотница словно растворялась в джунглях, разведывая обстановку. В один из таких периодов я от нечего делать рассказал сержанту, кто мы и чем на данный момент занимаемся, а он даже не засомневался, все ли так, как выглядит на первый взгляд.

— Все сходится, — прошептал Кармайкл. — Если эта королева монстров и правда умеет читать мысли, то я знаю, откуда она узнала про сорментий. Три недели назад одну партию отправили на первую базу, чтобы залатать дыру в куполе, образовавшуюся после нападения какой-то гигантской птицы. По пути конвой подвергся атаке, трое солдат погибли, их всех буквально растерзало на куски неизвестное, но очень сильное создание, отдаленно похожее на человека.

— Да, но зачем он ей нужен?

— Ты говорил, что она жертва лабораторного эксперимента. Может, сорментий поможет ей стать еще сильнее? Или создать таких же, как она. Целое войско.

— Да как-то странно выходит, столько времени сидела себе тихо, а тут вдруг начала войско собирать. Погоди-ка… Три недели назад, говоришь? — именно в это время мы и поселились в джунглях. Неужели королева узнала о нас, и решила, что мы все-таки представляем для нее угрозу?

И тут я вспомнил одну незначительную деталь — знаете, такую, что не считаешь шибко важной, а потом и вовсе про нее забываешь. В ту ночь, с трудом погасив пламя страсти Киры, я подошел к окну подышать свежим воздухом, и, стоило мне машинально посмотреть на луну, как я увидел мелькнувший на ее фоне отчетливый силуэт, который резво перескочил с одного дерева на другой. Тогда еще подумал, что это Дашин Джекки тоже вышел прогуляться, и заодно поохотиться, поэтому не придал этому значения. Но сейчас… Сейчас все представлялось в совершенно ином свете. Мда, дела.

— Готово, — рядом бесшумно легла Мафую, отвлекая меня от размышлений. — Нашла. Всего тридцать метров отсюда.

— Сержант, ты оставайся здесь, на всякий случай. Если что-то случится, то я подам сигнал.

— А что мне делать, когда вы подадите сигнал? — растерялся он.

— Ну, не знаю, что-нибудь придумаешь. Будем считать, что это тебе такой тест при приеме на работу, на реакцию и сообразительность.

Последний участок пути мы шли, уже не таясь. Конвой представлял собой забавное зрелище — восемь приземистых, словно распластанных по земле грузовиков-цистерн, и каждый усеян предупреждающими надписями и знаками. Рядом находилась палатка командира, возле которой дежурили вояки. От переднего грузовика в чащу уходила уже готовая дорога, а из чащи доносились рев бензопилы и стук падающих деревьев вперемешку с матюгами.

— Стой! Кто идет? — на крыше кабины грузовика в нашу сторону развернулся пулемет.

— Свои, — я поднял руки, и грозным взглядом попросил Мафую сделать также. — Мы с вами одной крови, мы вам не враги, мы тоже люди, почти братья.

Остальные тоже с любопытством обратили на нас внимание. Оказалось, что тут их настоящий сброд лиц славянской национальности, прямо цветник. Из штаба вынырнул молоденький ефрейтор, наверное, исполняющий обязанности командира.

— Кто такие?

— Посланники от Верховного Совета. Я — Маузер, а это Мафую. У нас важное сообщение, просил передать лично генерал Смирнов.

— Да? — на его лице отразилось подозрение. — А почему такие высокопоставленные посланники бродят по джунглям, без транспорта, охраны, оружия?

— Слышь, ты меня с мысли не сбивай. Тебя что-то смущает в словах "Верховный Совет"? Хочешь, чтобы тебя за предательство расстреляли?

— Ладно-ладно, я просто спросил. Сейчас только прием важного сообщения закончу, и займусь вами.

— Ну, давай.

Эх, знал бы я, дурак, от кого он сообщение принимает, сразу бы дал деру отсюда со всех ног. Потому что не прошло и пяти минут, как обстановка резко поменялась. Нас взяли на прицел, заставили лечь на землю, тщательно обыскали, забрав все остро-колющие-режущие-стреляющие предметы, а потом еще завели руки за спину, защелкнув на запястьях стальные браслеты.

— Генерал Смирнов приказал арестовать вас за грубое предательство и побег с пятой базы, — сообщил ефрейтор. — Еще он приказал расстрелять вас, как дезертиров, так что вечерком, после смены караула, мы с удовольствием выкопаем для вас пару могилок. Пока лежите, отдыхайте.

— Слушай, как там тебя, ты не понимаешь, что делаешь, — все, что мне оставалось — это работать языком. — Твой Смирнов — сволочь золотопогонная. Срочно свяжись с генералом Джорданом, и передай ему наши описания. Ты понимаешь, что ты сейчас подставляешь под удар важнейшую секретную военную операцию, от которой зависит все наше человеческое будущее?

— Да-да, конечно, — он зевнул. — Знаешь, сколько раз я это от таких, как вы, слушал? Следите за ними, ребята, а я пойду, еще раз наш маршрут уточню.

И ефрейтор скрылся в палатке, для надежности опустив закрывающий вход полог. Тем временем у караулящих нас солдат тоже созрело в головах какое-то решение. Их было около пятнадцати, трое стояли возле меня, трое возле Мафую. И вот один из них, мужик с жутким шрамом, пересекающим все лицо, неожиданно сказал:

— Эй, парни, может, раз такое дело, развлечемся немного? Смотрите, как нам повезло, девочка с неба свалилась, прямо сладкая конфетка.

— Да брось, Петро, — вяло отшутился другой. — Она же маленькая.

— Ничего, не посадят, — хохотнул Петро, и, уже не стесняясь, начал лапать маленькую охотницу, словно оценивая ее тело. — Ничего, что маленькая, на всех хватит. Рот есть…… есть, а больше ничего и не надо.

А дальше события начали и вовсе принимать совершенно неожиданный оборот. Третий мужик скользнул к палатке, и бесшумно застегнул молнию, с таким расчетом, чтобы ефрейтор не смог выйти наружу. Тем временем остальные тоже заулыбались, и начали скидывать с себя оружие, с явным намерением дальше начать расстегивать штаны.

— Да вы чего, ребята, — сказал я дрогнувшим голосом. — Вы же вояки! Вы девушек защищать должны, а не насиловать.

— Ой, захлопнись уже, — посоветовал Петро, скидывая тельняшку, и обнажая заросшую волосами грудь. — Мы без баб знаешь, сколько уже сидим? Офигеешь, если скажу. У нас же генерал придурочный, то учения, то разведки, то охота. Должны же мы как-то расслабляться, или нет?

— И ефрейтор этот зануда, — добавил кто-то. — Все нудит и нудит про свой Устав, своей дисциплиной задолбал уже! Хотели даже его самого по кругу пустить.

— И вообще, молчи, предателям слово не давали, — подытожил Петро, и обхватил Мафую своими волосатыми руками, тиская ее за все места. — Хорошая кобылка, хорошая. А ну, течешь уже, или нет? — и он сунул руку ей между ног.

В следующую секунду Мафую дернула головой, ухватила его за руку, и сомкнула зубы. Петро взревел, отскочил назад и повалился на траву, брызгая кровью, остальные заорали от ужаса. Невероятно, но своими маленькими, ровными зубками маленькая охотница откусила ему указательный палец, и теперь выплюнула его на траву, скалясь на остальных.