Она была очень умна, но, увы, без изюминки. Ее профессиональные интересы сводились к цилиндрическим магнитным доменам. Когда она сообщала это новым знакомым, их глаза тотчас гасли, как выключенные лампочки, либо они начинали нервно ерзать на стуле, выбирая подходящий момент для бегства. Нет, конечно, если вы увлекаетесь динамикой вихревых течений или термостойкими полупроводниками, эта девушка создана для вас. Но такие энтузиасты ей не встречались – и, быть может, к лучшему. Она знала, что в представлении знакомых уподобляется магазину, торгующему одним-единственным редким товаром, вроде иранской икры или старинных французских кружев. Но ведь у нее имелись и другие интересы. Отдайте же ей должное: она любила плавание и кантри-танцы, и еще ей очень нравилось целоваться. Когда она заводила аккаунт на сайте знакомств, пытаясь описать себя в ярких, нестандартных выражениях, это оказалось ох каким трудным делом. Она хотела сказать примерно следующее: «Я умна, с большим чувством юмора, люблю заниматься сексом и в той или иной мере интересуюсь всем на свете. Возможно, вы этому не поверите, глядя на мое фото, но давайте встретимся, побеседуем, а там, глядишь, и станцуем». В конечном счете, после множества спотыканий и заминок, она именно это и сказала, но результаты ее откровенности, мягко говоря, не впечатляли. Почему-то в Сети на нее реагировали только озабоченные подонки, зануды с психическими отклонениями или нытики, начинавшие распускать сопли с первых же строк своих посланий.

Однако татуировка с аккордеоном подарила ей новую надежду. Если прежде ее настрой был на три четверти упадническим, то теперь в нем уже превалировал позитив. И у нее имелся конкретный план, который она начала реализовывать сразу же по выходе из тату-салона.

Будь у нее возможность взглянуть в зеркало заднего вида, какую радость доставило бы ей восхищенно-озадаченное выражение на лице татуировщика, смотревшего ей вслед. Далеко не у всякого хватит духу сделать на руке такую надпись, что бы под ней ни подразумевалось. Он даже записал эти слова на клочке бумаги, чтобы запомнить: «Элизабет Хрень».

Через несколько вечеров в одном популярном баре на ее кисть взглянул незнакомый мужчина. Быстрый повторный взгляд, и он взял ее за руку. Этак бесцеремонно. Она слегка поморщилась, поскольку рука еще не совсем зажила, но не выразила возмущения. Что ж, начало положено.

– Элизабет Хрень, – произнес мужчина без вопросительной интонации.

Одет прилично. Галстук сдвинут набок, воротник рубашки расстегнут.

Она посмотрела на свою руку, как будто желая удостовериться, что они оба говорят об одном и том же. Затем улыбнулась и кивнула.

Он ждал ответной реплики, но не дождался и тогда спросил:

– Элизабет Хрень – это ваше имя?

Она отрицательно качнула головой.

– Но оно написано на вашей руке.

Она кивнула и сказала:

– Верно.

– Почему?

– А вы как думаете?

Голос ее звучал ровно и дружелюбно, но без игривости. Незнакомец уставился на нее так, словно она вдруг заговорила на иностранном языке:

– То есть?

– Как вы считаете, почему у меня на руке написано «Элизабет Хрень»?

Он улыбнулся, однако улыбка быстро погасла. Затем промелькнула вновь, но теперь это была уже растерянная улыбка.

– Может, это прозвище – ваше или кого-то из ваших близких?

Она сделала кислую мину, означавшую: «Мог бы придумать что получше».

– Нет?

Она со вздохом отняла у него свою руку, чтобы взять бокал.

Он выпрямился на стуле:

– Вы что, Румпельштильцхен? Дадите мне три попытки, а если не угадаю, заколдуете?

– Все может быть, – сказала она, подмигивая.

– Ладно. Вы феминистка, а Элизабет Хрень была первой в мире женщиной, судившей боксерский матч.

Она кивком поприветствовала новую версию:

– Неплохо. Ответ неверный, зато оригинальный.

Он потер руки. Ему это понравилось. Ему понравилось, что она оценила его юмор, вместо того чтобы брезгливо фыркнуть, как поступили бы многие на ее месте.

Он сделал еще две попытки и, разумеется, не угадал, потому что слова «Элизабет Хрень» не означали ровным счетом ничего – в том и был их секрет. Эти два слова случайно пришли ей в голову однажды утром, когда она принимала душ. И тотчас ее осенило: татуировка должна состоять из двух слов, режущих глаз своей несовместимостью. Впоследствии она перепробовала множество подобных сочетаний, но всякий раз возвращалась к первоначальному варианту. В конце концов именно он и появился на ее руке.

Тот первый опыт в баре оказался полезным и приятно возбуждающим. Игра в угадайку их сблизила, и, хотя она так и не открыла секрета слов, мужчина явно ею заинтересовался. Когда он попросил номер ее телефона, она отказала, пошутив, что готова сделать это лишь в обмен на правильный ответ или… как-нибудь в другой раз. Он спросил, когда будет этот следующий раз. Она сказала, что часто бывает в этом баре, так что возможность новой встречи не исключена. После этого она ушла. В такси по дороге домой она долго глядела на свою татуировку, понимая, что приняла правильное решение.

Шахерезада пошла неверным путем, поставила все с ног на голову. На протяжении тысячи и одной ночи она потчевала царя все новыми сказками, прерывая каждую на самом интересном месте, чтобы прожить еще одни сутки. Но мужчины не очень любят слушать истории; куда больше они любят их рассказывать. Они хотят говорить; они хотят быть в центре внимания. Мужчины хотят, чтобы весь мир прислушивался к тому, что они соизволят изречь. Кошмарный опыт сетевых знакомств помог ей уяснить одну вещь: большинство мужчин на самом деле хотят лишь поговорить с кем-нибудь, готовым его терпеливо выслушать. Одним достаточно только выговориться, другие вдобавок ищут сочувствия. Некоторые хотят, чтобы ими восхищались, но таких гораздо меньше, чем она предполагала вначале. Чаще всего мужчины просто хотят изложить вам свои мысли на разные темы, а то и представить в общих чертах свое ви?дение мира. Они предпочитают иметь дело с восторженными слушателями, но при отсутствии таковых согласны и на мало-мальски внимательных. Пообщавшись со множеством мужчин за короткий отрезок времени, она убедилась, что лучший способ оживить общение – это слегка подтолкнуть мужчину к разговору о нем самом, – и вот уже он с увлечением разглагольствует, излагая свои взгляды на все и вся.

«Элизабет Хрень» явилась прямым следствием этого открытия. Она правильно рассчитала, что для большинства мужчин бесконечное разгадывание смысла ее татуировки предпочтительнее получения верного ответа. Если бы Шахерезада действовала с умом, она бы каждый вечер просто подталкивала царя к рассуждениям на интересующие его темы, и тогда ей не пришлось бы три года подряд напрягаться, еженощно выдавая по новой сказке.

Ее собака, ее кошка, ее сестра, ее мать. Ее подруга, ее машина, ее любимый бар. Таковы были стандартные ответы мужчин. Первое время, когда она еще только привыкала к повышенному мужскому вниманию, ее реакция была сдержанной и корректной. «Сожалею, но это не так», «Интересная версия, но вы не угадали». Некоторые мужчины пытались выведать правду хитростью и лестью. Другие держались нагло и насмешливо. «Да с какой стати я должен что-то угадывать?» Она была вежлива даже с такими. Улыбалась и говорила: «Потому что вы сами спросили. Если вас это не интересует, тогда и говорить не о чем». Но конечно же, их это интересовало, и они как раз хотели об этом говорить, а их пренебрежительный тон был всего лишь притворством.

Однако, по мере того как все больше и больше мужчин оставалось с носом, она начала проявлять нетерпение. Она сама понимала, что это глупо, – как может кто-нибудь дать правильный ответ, если такого ответа не существует? И все же она становилась все более раздражительной и порой выплескивала это раздражение на собеседников.

– Семейная яхта? Вы серьезно? Вот вы бы сделали на руке татуировку с названием яхты?

Мужчина основательно приложился к стакану с ирландским виски и потом вытер рот салфеткой.