Все началось со случайности, как нередко начинаются любовные истории.

У него выдалась еще одна трудная ночь. Несколькими днями ранее их новый щенок сломал заднюю лапу во время игры. Теперь вся нижняя треть его тела была туго забинтована, что выводило щенка из себя, и он периодически пытался сорвать бинты зубами.

Хуже всего было ночью, когда он ковылял из комнаты в комнату, пытаясь устроиться поудобнее то здесь, то там, но это было невозможно, и щенок вновь набрасывался на повязку. Они купили у ветеринара специальный пластмассовый ошейник, напоминающий абажур от лампы и надеваемый для того, чтобы животное не могло дотянуться до своей раны. Но когда на щенка надели эту громоздкую неудобную вещь, он испугался и начал метаться по квартире. Они подумали, что в панике он навредит себе еще больше, и сняли ошейник.

Мужчина обнаружил, что успокоить щенка можно было, только сидя с ним рядом на диване и держа ладонь на его голове. Тогда щенок на время засыпал, но вот его хозяину поспать не удавалось. Три бессонные ночи подряд он провел в такой позе – склонив голову набок, с накинутым на плечи одеялом, – и это сказалось на его виде. Лицо осунулось, под глазами набрякли мешки. В шесть утра он поднимался с дивана и, пошатываясь, брел в закусочную, чтобы взбодрить кофеином свой измученный организм.

По утрам он посещал одно и то же заведение, потому что оно открывалось раньше других. Работавшие там женщины всегда были приветливы, а он из всех официанток выделял темноволосую стройную Джоанну. Имя было известно ему только по беджику, сама она ни разу не назвалась. Не сказать чтобы красавица, но милая и улыбчивая – видать, оптимистка по натуре. Она радостно приветствовала каждого посетителя и проявляла недюжинное терпение, даже если клиенты привередничали и сами не знали, чего хотят. На третье утро собачьих бдений Джоанна, обслуживая его, заметила:

– Вид у вас утомленный.

Он кивнул, рассеянно улыбнулся и пробормотал:

– Малое дитя.

Разумеется, он имел в виду щенка, но, плохо соображая из-за недосыпания, употребил неверное слово. Хотя какое это имело значение – ведь щенки тоже детеныши, не так ли?

– А-а, недремлющий папочка! Поздравляю!

Теперь уже было слишком поздно, да и неловко пускаться в разъяснения: мол, речь всего лишь о щенке; мы завели щенка, который не дает мне спать по ночам.

В любом случае это не имело значения – обычный утренний обмен незначащими фразами. Джоанна удалилась, но через несколько минут принесла и поставила перед ним тарелку, на которой лежала пышная булочка с корицей.

– Это за счет заведения, – сказала она. – Вам нужно сладкое, чтобы подзарядиться энергией.

Булочка оказалась очень вкусной. Ну как теперь он мог сознаться в своей случайной оговорке? «Забудь, – сказал он себе, – это же такой пустяк».

Вернувшись домой, он рассказал жене о случившемся. Она сразу же спросила, почему он солгал официантке. Он сказал, что это вовсе не ложь; он просто ошибся, употребив неверное слово. Потому что очень устал. Это нельзя назвать ложью. Однако он и сам заметил, что начинает оправдываться.

– Нет, ты солгал! Ты заставил ее поверить, что у нас появился маленький ребенок. Не очень-то красивый поступок.

Он любил свою жену, но в ту минуту она ему не нравилась. Ей бы посмеяться над его оплошностью или, покачав головой, заметить, что все мы можем по рассеянности поставить себя в неловкое положение. Вместо этого она разозлилась и обрушилась на него с упреками. Он хотел ей возразить, но придержал язык.

А она не успокаивалась:

– Ты собираешься с ней объясниться?

– С кем, с официанткой?

– Да. Ты ей скажешь о собаке?

– Не знаю. Почему это для тебя так важно? Почему не оставить все как есть? Кому какое дело?

Жена несколько секунд молча смотрела на него, и он не понимал, что означает этот взгляд. Внезапно ему захотелось сделать что-нибудь абсурдное – к примеру, щелкнуть ее по носу или высунуть язык, – таким образом напомнив, что никто из них не безгрешен. На протяжении последних лет им обоим частенько случалось врать – как друг другу, так и окружающим.

Он умышленно не посещал ту закусочную в следующие несколько дней. Но однажды под вечер, возвращаясь домой, снова туда завернул. Клиентов обслуживала Джоанна. Он подумал: не сказать ли ей правду? Но опять же, зачем это нужно? Может, она уже забыла тот разговор, и тогда объяснение будет неуместным, а то и приведет ее в замешательство. В голове промелькнула фраза «не будите спящую собаку», вызвав у него улыбку. Ведь все это случилось именно из-за собаки, которая – как назло – не спала.

– Как там ваш беспокойный ребенок? – спросила Джоанна, подавая ему кофе.

– А? Да, он… э-э… уже лучше, спасибо.

– Как его зовут? Это мальчик или девочка?

– Э-э… мальчик. Его зовут Гарри. – Так на самом деле звали щенка.

Официантка скрестила руки на груди:

– Старинное имя – Гарри. И очень хорошее. Удачный выбор. Можно задать вам вопрос? Вы не против?

– Конечно задавайте.

Неосознанно он чуть сдвинулся назад на диванчике, как бы попятившись от нее. Джоанна этого не заметила.

– Скажите, это трудно? Я о ребенке – трудно с малышом? Мы с мужем все время это обсуждаем, но никак не можем решиться. Есть много за и много против.

Он ответил без задержки:

– Если ваш брак благополучен, представьте это таким образом: вы живете в уютном доме, который вам нравится, но однажды вдруг обнаруживаете в этом доме еще одну, совершенно незнакомую вам комнату. Это прекрасная комната, и благодаря ей ваша жизнь становится гораздо лучше, чем вы могли вообразить. Вот что значит иметь ребенка. Но если ваша семейная жизнь и так прекрасна, вы будете счастливы и без этой дополнительной комнаты.

На нее эти слова произвели сильное впечатление.

– Надо же! Как необычно вы все обрисовали. Спасибо.

Он постыдился сказать: «Пожалуйста». В действительности сравнение принадлежало его брату, который годом ранее описывал ему, каково это – завести ребенка. Но что еще он мог сказать? Сам он детей не имел, как не имел и собственного мнения на сей счет. А объяснение брата было лучшим из всех когда-либо им слышанных. И вот теперь он уже дважды солгал этой милой женщине: в первый раз насчет ребенка, а во второй раз – присвоив себе чужие слова.

К счастью, ее позвали к другому столику, и на этом их разговор прервался. А еще через несколько минут он заметил, что официантка смотрит на него из дальнего конца зала. В ее взгляде была смесь восхищения, одобрения и благоговейного «ах какой мужчина!». Он поспешно отвернулся, однако сел прямее и не удержался от самодовольной ухмылки, хотя глаза его были устремлены в пол. По пути домой он размышлял о ее взгляде, пытаясь вспомнить, когда в последний раз жена смотрела на него с выражением, хотя бы отдаленно напоминающим это.

К тому времени, когда со щенка сняли повязку, посетитель и официантка уже были на дружеской ноге. При этом никакого флирта, никаких многозначительных недомолвок и намеков, обычно сопутствующих взаимной симпатии. Но самым удивительным было то, что с каждой новой встречей оба все больше увлекались одной и той же личностью.

Впечатленная его аналогией между ребенком в семье и новой комнатой в доме, Джоанна (по натуре любознательная) захотела выяснить его мнение по самым разным вопросам. Она любила своего мужа, и жили они дружно, но здесь было нечто совсем другое. Не часто вы встречаете человека, имеющего особый, уникальный взгляд на жизнь, и общение с таким человеком позволяет вам увидеть многие вещи в новом свете. Друзья Джоанны не отличались от нее своими взглядами. Ее муж, преданный и работящий, был стопроцентным прагматиком, и в его мире не было места метафорам и поэтическим аналогиям.

Теперь же она познакомилась с человеком иного склада. О чем бы они ни беседовали, у него почти всегда имелось оригинальное суждение. Например, когда она спросила, какие фрукты ему нравятся, он ответил: