— Не могу. Нельзя. Ты что?

— Нари, — отстраняется, челюсти стиснуты так, что кажется, сейчас скрип зубов услышу.

— Тогда удаляй сам, — кладу телефон в его руку, но он возвращает его мне.

— Нет, это сделаешь ты, мышка".

И я послушно удаляю все фотографии и видеозаписи из памяти смартфона. "Чистый" телефон не стал решением наших проблем, но создавал иллюзию начала новой жизни.

"— О чем ты говоришь?

Мы на набережной, и я кутаюсь в его куртку, прячась от холодного ветра. Вдыхаю с улыбкой его запах, оставшийся на ней.

— О нас. Я предлагал тебе это еще пять лет назад. И я редко меняю свои решения, мышка.

— Я была школьницей, Капралов.

— А сейчас ты уже женщина. И я хочу, — притягивает меня к себе, придерживая пальцами за подбородок, и касается моих губ своими, — хочу, чтобы ты стала моей женщиной. — разворачиваясь и прижимая меня к железным витиеватым прутьям ограждения, тянувшегося вдоль всего берега реки, так, чтобы скрыть меня своей спиной, — Давай сбежим, Нари? — ласкает кончиками пальцев скулы, очерчивает губы, а я тону в его ярких голубых глазах. В них не свет, в них самая настоящая тьма, когда смотрит на меня так, будто не может не смотреть. А я думаю о том, что все это всего лишь сказка. Наша очередная с ним сказка с открытым финалом. Слишком невероятная, чтобы быть правдой.

— Я хочу чай, Артем. Пойдем?

Утягиваю его за собой в сторону ближайшей кафешки, отворачиваясь и стараясь не смотреть на его лицо. Он молча идет за мной. Пока. Но, зная его, я понимаю, что так долго не продлится. Артем никогда не любил ждать, и то, что он позволял мне сделать своеобразную передышку, не значило, что он изменился".

Это была одна из наших встреч, когда я в очередной раз из-за него прогуляла пары, а, точнее, он попросту не отвез меня в университет.

Как же я соскучилась по нему за эти пять лет. Как же наслаждалась каждой встречей, каждой минутой, проведенной рядом с ним. Если мы не виделись в выходные, то в понедельник он нагло заходил в аудиторию и садился рядом со мной. А потом начинался Ад. Он сводил с ума, заставляя то краснеть, то бледнеть прямо во время лекций. Шептал своим соблазнительным голосом на ухо разные непристойности или писал на листочке, чтобы сделал со мной прямо на столе преподавателя, и я кусала губы, пытаясь сдержать стоны от тех картинок, что вспыхивали в голове. Бросала на него взгляды из-под ресниц, впиваясь ногтями в запястье, пока он дерзко ласкал меня под партой пальцами, демонстративно не глядя в мою сторону.

Сегодня я снова отпросилась с занятий, чтобы уехать с ним. Правда, он завязал мне глаза моим же шарфиком еще в машине. Сказал, что приготовил сюрприз. А после прибытия на место, повел меня куда-то, придерживая под руку.

Когда остановились, Артем обнял меня за плечи, все еще не развязывая глаза и наклонился к уху.

— Угадай где мы, мышка? Узнаешь по запаху? Или дать тебе попытки с подсказками?

Я демонстративно принюхиваюсь к воздуху, пытаясь понять по звукам, куда он меня привел. Он сжимает мои плечи ладонями, и я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме тепла его рук. Спрашиваю, игриво поведя плечом:

— А что будет за неправильный ответ?

В ответ он поднял меня за талию и поставил на какую-то твердую поверхность.

— Зачем знать заранее, что тебе за это будет? Так как? Подсказки-попытки?

— Зная твою коварную натуру, Капралов… — я инстинктивно сделала шаг назад и тут же вскрикнула, упав в его объятия. Завела руки над головой и обхватила его шею, приподнимаясь на цыпочки — давай, свои подсказки.

Артем обнял меня за талию, привлекая к себе.

— Если бы ты ступила вперед… это бы плохо закончилось. Так где мы, маленькая? За каждую подсказку, — он опустил руку и сжал мою ягодицу, — я потребую что-то взамен.

Откинула голову на его грудь, намеренно прижимаясь попой.

— Какой ты ужасный, корыстный человек, Капралов, — если бы он знал, что я давно отдала ему то единственное дорогое, что у меня было, — И что ты просишь за первую подсказку?

Резко выдохнула, когда он повернул мою голову к себе за подбородок и наклонился прямо к губам. Не целуя, а лишь щекоча дыханием.

— Поцелуй меня. Сама.

Всего три слова, а меня будто подбросило от возбуждения. От тона его приказного, безапелляционного. В низу живота те самые бабочки затрепыхались.

— А ты не боишься, что такими темпами, — коснулась языком его губ, — я буду требовать только подсказки?

Приподнялась, приникая к его губам поцелуем. Сначала медленно втягивая в себя нижнюю, потом раздвигая их языком, осторожно лаская им его язык. Застонала, когда не позволил развернуться к нему лицом.

— Нет. Но мы простоим тут вечно, и ты даже не узнаешь, где мы.

Прижал меня к себе сильнее и сам поцеловал, грубо, жадно, отбирая инициативу. А когда оторвался от меня, я протестующе застонала, и он усмехнулся:

— Но мне нравится и такой вариант.

Я провела ладонью по его щеке, выравнивая дыхание после сумасшедшего поцелуя, от которого подкашивались ноги.

— Хочу вечность с тобой, Артем. Как же я хочу ее.

Отвернулась от него, различая звуки автострады невдалеке. Я уже понимала, куда он мог привести меня, но мне нравилась его игра. Мне нравилось все, что предполагало его горячее дыхание, обдававшее жаром мой затылок, и сильные руки, стискивавшие так, будто я была для него самым важным на целом свете.

— Так где твоя первая подсказка?

— А я тебе ее дал. Если бы ты ступила вперед, ты бы упала вниз. Ведь у тебя нет крыльев, мышка.

Он снова поднял меня за талию и поставил на бордюр, с которого открывался потрясающий вид на город. Я не видела, но помнила это место.

Артем забрался позади меня и, прижимая спиной к себе, поднял мои руки вверх.

— А когда-то мы мечтали о том, чтобы улететь отсюда… помнишь, маленькая?

Помнила. Конечно, я помнила. Я не забыла ни мгновения, проведенного с тобой. Сколько ни старалась. Как ни ненавидела себя за эту слабость, за слезы по ночам и сны… сны, в которых нам все же это удалось. Улететь вдвоем. И за горькие пробуждения по утрам, когда приходило осознание, что счастье приснилось. Что ты приснился.

Порыв ветра ударил в лицо, и я вскрикнула от неожиданности, засмеявшись, когда Артем поднял мои руки вверх.

— А о чем сейчас ты мечтаешь?

— Я думаю о том, что шагнуть с тобой вместе вперед было бы самым умным решением для нас обоих тогда. И я уже давно разучился мечтать.

Артем содрал с моих глаз повязку и, спрыгнув вниз, развернул меня к себе, снимая с высоты.

— Я хочу, чтобы ты была моей. Мечты оставим слабакам и идиотам.

Боже, сколько раз после его исчезновения я представляла, как он говорит мне именно ЭТИ слова. Сколько раз во сне я отвечала ему согласием и уже через секунду просыпалась с горькими слезами понимания, что этим снам не сбыться никогда. А сейчас… Сейчас я боялась, что уже слишком поздно.

— Прошлое нельзя ни вернуть, ни поменять. Ты же знаешь это. — исступленно смаковать его запах, поднимаясь на носочки и касаясь одними губами скул, подбородка, его губ.

Он отстраняется и сжимает мои скулы, заставляя смотреть в глаза, и я вижу, как темнеют зрачки, как безмятежное голубое небо его взгляда сменяется темно-синей штормовой завесой.

— Ну почему нельзя? Его можно исправить в любой момент. Ты бы шагнула со мной с закрытыми глазами?

Сердце замирает, оно отказывается верить. Снова. Уже второй раз он заводит этот разговор. Но сейчас… сейчас я не хочу сбежать. Сейчас… здесь я не могу не верить ему.