Мне оставалось только добыть списки поставщиков, и я мог быть свободен. Все остальное за эти несколько месяцев уже сделал — основательно подпортил бизнес Сафаряна. Я почти его разорил. Добуду бумаги для дядьки, и пусть дальше он наносит самые сокрушительные удары. Я своего добился. Мне больше не надо. Я хотел увезти Нари и забыть обо всем. Начать все сначала. С чистого листа и новую жизнь. Для мамы клинику нашел, договорился о транспортировке. Жилье подыскал. Мышке пока не показывал. Но я был уверен, ей понравится. Она ведь и понятия не имела, что убегать собралась не с нищебродом, а совладельцем корпорации Тараса, правда, пока неофициальным. Но мы с дядькой договаривались, что после того, как я приведу свой план в жизнь, мы оформим все необходимые документы. Наверное, поэтому я каждый раз смотрел на нее и с ума сходил от непонимания, как у этой мрази Артура и у этого алчного подонка Карена может быть такая сестра и дочь? КАК? Вот это нежное создание, готовое остаться без копейки… лишь бы рядом со мной. Бескорыстная, чистая.

Иногда смотрел ей в глаза, гладя золотистые скулы кончиками пальцев и спрашивал:

— Ну что, Нари, готова за мной носки стирать, борщи варить и жить в однокомнатной съемной квартире, м?

— Готова хоть на улице. Лишь бы с тобой.

— Мышка, моя маленькая, — целую губы ее и думаю о том, что теперь все закончится, и мы будем наконец-то вместе. Без ее проклятой семейки и без моей жажды мести, которая начала отпускать, отступая перед бешеной страстью к Нари.

Я с ума от нее сходил. Такая противоречивая буря эмоций от запредельной нежности, до бешеной похоти, когда мне хочется эту нежность разорвать на части и всю испачкать собой в самых грязных позах. Говорю ей об этом, и она краснеет и смущенно отворачивается, а я вниз опускаюсь, чтобы долго и невыносимо медленно вылизывать ее плоть, пока не забьется в оргазме, сжимая мою голову руками и шепча мое имя.

Я хотел получить от нее внятный ответ, потому что должен был сделать последний шаг в нашей с Тарасом игре против ее отца. Я больше не намеревался ждать и довольствоваться пространственными ответами. Мне была нужна ясность и конкретные числа, особенно перед тем, как ее Цербер собирался вернуться из Испании. Очередного уик-энда с ее женихом я не выдержу.

Забрал Нари с последней пары и повез в ту самую беседку, где мы бывали много лет назад. Для меня было важно именно здесь. Именно в этом месте я хотел получить от нее ответ, потому что решение я уже принял. И она знала, зачем мы приехали. Я понял это по легкой бледности и прерывистому дыханию. Боится. Это всегда тяжело — делать выбор. И я достаточно долго ждал, пока она его сделает сама. Времени больше не осталось… и если. Нет, я не хотел об этом думать. Не хотел, потому что знал… если откажет, то останется в этой беседке навечно. Ничьей не будет. Ни к семье своей не вернется, ни к гребаному жениху. Поэтому я боялся так же, как и она. Мы смотрели друг другу в глаза. Долго смотрели. Я ничего не спрашивал, а она ничего не говорила. Потом я попросил ее залезть в наш тайник. В кармане бечевку перебирал, между пальцами прокручивал, как четки. И не думал. Ни о чем сейчас не думал. Думать было слишком страшно. Я все решил еще тогда, когда беспробудно пил после смерти Артура. А сейчас ее очередь. Пусть выбирает.

Смотрел, как бьется жилка на ее тонкой шее, слегка прикрытой ровными короткими волосами. Как опускает медленно пальчики в проем между досками и замирает. А я вместе с ней. Потому что знаю, что она там нашла. Стоит спиной ко мне, и я жду, жду и понимаю, что готов заорать от напряжения. Уже мысленно вижу, как веревку на ее шее затягиваю и сам вздохнуть не могу. Ну же. Девочка… Давай. Не молчи, мать твою.

Нарине повернулась ко мне и протянула тонкую руку, любуясь слегка погнутым кольцом, надетым на безымянный палец.

— Мне идет, правда? Мне идет это колечко?

Резко выдохнул и рванул ее к себе, жадно целуя лицо, волосы, скулы… и шею. Она не понимает, что со мной, почему весь дрожу, почему сорвался и сжимаю ее до боли. Смеется. А мне все еще страшно, потому что бечевка теперь на земле валяется, и я ее втаптываю в грязь, бешено целуя Нари, вжимая ее в себя, зарываясь в волосы дрожащими пальцами.

— Идет, маленькая. Ты даже не представляешь, КАК оно тебе идет. Долго оно тебя там ждало.

Отпрянула, вглядываясь в мои глаза, обхватывая мое лицо теплыми ладонями.

— Ты?..

— Да. Я давно считаю, что фамилия Капралова тебе подойдет намного больше, чем Сафарян.

А потом серьезно посмотрел на нее, сжимая пальцами затылок, не давая отвернуться.

— Мы уезжаем в эту пятницу, Нари. Я купил билеты на самолет. В среду ты уходишь ко мне от своих родителей.

Долго смотрела мне в глаза, и там на дне ее зрачков слезы дрожат. Провел пальцами по ее волосам, заправляя за уши, поглаживая тонкую шею.

— Да, принимать решения больно. Но ты его примешь сейчас… точнее уже приняла, когда надела на палец МОЕ кольцо. Я не Грант. Я кольца обратно не принимаю.

— Приняла. Ты прав, Артем, я его приняла. Я уйду к тебе. Я уже ушла…

Прижал к себе, а она лицо на груди у меня спрятала и дрожит вся, укутал сверху еще и своей курткой, продолжая обнимать и целовать в макушку.

— Ты будешь счастлива, Нари… я тебе обещаю.

— Я знаю.

Мы оба считали, что мы знаем…

Это была моя смена дежурить в доме. Последняя. Я готовился к ней несколько месяцев, высчитывая график охранников, обход территории, сколько раз Сурен выходит из подсобной комнаты с круглосуточно включенными экранами камер внутреннего и внешнего наблюдения за домом. Мне нужно было поставить для него видео с записью вместо просмотра в реальном времени. Но ублюдок был слишком ответственным и внимательным. Ни разу за несколько месяцев я не подловил его на опозданиях и отсутствии на месте. Но у всех есть свои слабости и у Сурена они тоже были. Ему и не нужно было выходить с рабочего места, ведь он закрывался там и висел на порносайтах с малолетними проститутками, где они устраивали для него представления онлайн, а он кончал и обтирался влажными салфетками, ворох которых уборщица выносила утром из подсобного помещения каждый день. Невинное развлечение, казалось бы. Только Сурен Саганян был женат и имел двух взрослых дочерей примерно того же возраста, что и малолетние бляди, которые развлекали его по ночам. Счета за посещения заведений он получал на свой электронный ящик. Мне не составило особого труда взломать его почту и скопировать все платежки, а потом прислать ему письмо от анонима и потребовать энную сумму денег иначе все квитанции придут не ему, а его жене вместе с новыми горячими предложениями от сочных маленьких девочек, включая последние цифры реквизитов его карточки и доступы в личные кабинеты на злачных ресурсах. Я видел, как он вышел из подсобки, дергая себя за галстук и обливаясь холодным потом. Это было как раз после похорон Артура. Я предложил Сурену выпить, и он мне проболтался о своих неприятностях. Без подробностей, конечно. Решение его проблемы у меня уже было. Я предложил послать урода-шантажиста на хрен, а потом ехать домой и вскрыть мейл супруги, уничтожив там все улики. Самоликвидироваться на всех сайтах. Заблокировать кредитку, а жене сообщить, что ее украли несколько месяцев назад. А я как раз посижу за него перед камерами, и никто ничего не узнает. Мейл его жены мы ломали вместе, пока я сидел в подсобке и устанавливал на камеры запись. Он вернулся довольный уже спустя час. Сказал, что он мой должник. А то. Конечно ты мой должник, мудак. Это ты когда-то вместе с Артуром ломал мне ребра и превращал в кашу мою физиономию. Твои счета я отправлю потом и твоей жене, и Карену, ты ведь платил разными карточками, а еще и рабочей, которую тебе Сафарян давал на всякие расходы и по которым даже отчет не требовал. Пусть знает, какой извращенец работал все это время в его доме. Вор и извращенец. Но это позже. Чуть позже.