Треклятые Псы Саагра!.. Неужели она все-таки успела что-то со мной сделать? Но когда и как?

Я бы мог, конечно, с ходу развернуться, снова влететь в ее покои и устроить очередной допрос с жесточайшими пытками. Но что-то меня все-таки сдержало, буквально на самом первом импульсном рывке или ослепляющем ударе в голову. Наоборот. Я еще больше увеличил шаг, продолжая свой путь по бесконечной анфиладе второго дворцового уровня в сторону занимаемых мной и сестрой палат. И не только наших. По крайней мере, теперь я знал, кто мне мог дать точные ответы на все мои вопросы.

Поэтому я и не остановился возле дверей своих покоев, миновав также и охраняемые теоросскими гвардейцами комнаты Гриэль. Сбавил шаг только в той части северного крыла, где находилась одна из пяти центральных башен палаца, помещения второго яруса которой так же охраняла стража в латах моей империи. И то, еще не сразу решился взяться за дверные ручки и толкнуть от себя массивные створки резных панелей, перед тем как шагнуть в теплый мрак огромной круглой залы.

Забытым волнением с примесью вполне обоснованного чувства самосохранения охватывает еще до решения сюда войти. Но внутри комнаты, полностью погруженной в беспросветную темноту из-за плотно завешанных окон, все эти чувства обостряются во стократ, царапая затылок с позвоночником еще более сильным приливом священного трепета. Наверное, даже на поле брани я никогда не испытывал столь необъяснимой паники с не менее жгучим желанием уйти отсюда сейчас же, едва не в постыдном бегстве. Может поэтому и не уходил, прекрасно понимая, насколько бы это выглядело неожиданно странным даже для меня. Поэтому и продолжал ступать через силу по темному паркету очень темной комнаты, очертания которой нехотя проступали из очень густого мрака, чуть ли не живого и не пульсирующего буквально перед глазами, вглядывающимися в его ложную "бездну".

 — Чем обязан столь высокой чести видеть вас здесь у себя, мой государь?

И в который уж раз у меня не получается определить с первой попытки, откуда доносится голос. Кажется, он звучит в моей голове, а не извне и не из определенной части помещения. Потому и приходится останавливаться где-то по центру комнаты и хотя бы не вертеть головой по сторонам.

— Я думал, ты в таких пояснениях не нуждаешься. И… ты бы не мог?..

— Ах, да! Прошу меня великодушно извинить, мой государь. Постоянно забываю о том, что у нас… разное зрение.

Как бы я заранее не готовился к данному моменту, только не вздрогнуть всем телом у меня опять никак не получилось. Видимо, благодаря все тому же треклятому волнению, натянувшему мои нервы до пока еще терпимого подкожного жжения. Да и не привык я, откровенно говоря, к подобным фокусам в своей повседневной жизни. Чтобы вокруг моей царственной особы, почти по всему периметру круглой комнаты вспыхивали, как по единой команде или щелчку пальцев, практически все имеющиеся здесь свечи.

Ну, хотя бы, теперь я сумел увидеть и все пространство, окружавших меня покоев, и их нового хозяина — сидящего прямо на полу на мехах и шкурах напротив входа у стены с погашенным камином человека неопределенной комплекции и пола.

Несмотря на теплый воздух и южную жару Ардорской столицы, Аиф был разодет с головы до пят в плотные одежды, скрывавшие его слишком уязвимое тело будто многослойным саваном до самых кончиков пальцев рук и ног. Макушку и часть лица покрывал внушительный капюшон, хотя временами он его частенько снимал, особенно, если я сам его об этом просил. А так, не было ни одного участка тела или оголенной кожи, которую бы не прикрывали специальные одежды из специальных защитных тканей.

— Разное? — я хрипло усмехнулся в ответ, наконец-то решаясь сойти с места и приблизиться к провидцу, который, на деле, не способен был физически и мухи убить. Правда, касательно всех его врожденных способностей, я все равно до сих пор пребывал в полном неведенье. Анохи никогда не раскрывали перед простыми смертными все то, чем были одарены слишком щедрой к ним природой и их непредсказуемыми богами.

— Я думал, их у тебя несколько. И благодаря этому, ты превосходишь любого зрячего человека.

— Как и становлюсь для данного человека слишком уязвимым и беззащитным. Не забывайте, мой государь. Мой дар — мое смертельное проклятие. Не зря оно находится под строжайшим запретом для всего Шайгара. Нельзя приоткрывать завесу будущего и не иметь после этого страшных последствий в настоящем.

— Но разве ты не нашел способ закрывать настоящее от этого проклятия?

Каким бы внешне я не выглядел спокойным и невозмутимым, приближаясь к "слепому" аноху размеренно расслабленной походкой, я все равно не мог не испытывать необоснованного волнения. Тем более, когда слышал сиплый голос провидца, больше напоминающий надломленный тяжелой болезнью и мучительными пытками "старческий" баритон. И он, на самом деле, звучал не только со стороны говорившего, но и буквально царапал по нервам изнутри все мое тело.

— Даже, если и нашел, то нет никаких гарантий, что он надежен на все сто. И, не забывайте. Чем больше и чаще я нахожусь по ту сторону завесы, тем уязвимей становлюсь здесь в этом мире. Если бы не ваша защита… меня бы давно спалили дотла — в жалкую кучку невесомого пепла в назидание другим, как я, безумцам.

— Поэтому я и стараюсь обращаться к тебе за твоими бесценными услугами, как можно реже. Только при самых… непредвиденных обстоятельствах.

— И я, так понимаю, вы здесь сейчас, как раз поэтому? Вы не можете обойтись без моей помощи?

— Прости, Аиф. Но все твои предсказания какие-то… Чересчур радужные. Они больше похожи на однотипные гадания от балаганных цыганок. Слишком оторваны от банальной реальности. Да и Иллария…

— Вы все еще сомневаетесь, что боги Шайгара избрали ее вашей истинной супругой и матерью будущего повелителя всех девяти империй?

— Если бы тебе кто-то о таком рассказал, ты бы поверил?

— Я предсказал вам взятие Ардора. Я предсказал, что Иллария даст вам свое согласие на ваш императорский брак. Неужели остальное на всем этом фоне до сих пор выглядит для вас чем-то сказочным и неправдоподобным?

— У таких зрячих, как мы, Аиф, бытует уже не одну тысячу лет одна весьма циничная поговорка. Пока не увижу все собственными глазами — не поверю.

— Хорошо! Раз вы здесь и не намерены отступать от поставленной перед собой цели, тогда прошу…

Анох указал ладонью в тряпичной перчатке на меховой ковер прямо перед собой.

— Надеюсь, Ваше Величество, для вас это не станет зазорным, сесть перед прокаженным слепым на колени?

— Если оно будет того стоить.

Не скажу, чтобы я сильно рвался разделить даже с самым одаренным на весь Шайгар провидцем один ковер, еще и в рабской позе, но, похоже, у меня сейчас и вправду не было иного выхода.

— Это нужно только вам, мой господин. Вы же за этим сюда и пришли?

Какое тонкое замечание. Не удивительно, почему я всегда чувствовал себя наедине с этим человеком не в своей тарелке. Он действительно видел слишком многое и даже без применения своего исключительного дара.

— Если оно будет того стоить, Аиф. Я всегда слишком высоко ценил твои способности, рискуя собственной головой. Поэтому, мне бы не хотелось в один из прекрасных дней пережить самое страшное для себя разочарование.

— Уверен, этот день так никогда и не наступит. Пожалуйста… Мне нужно взяться за ваши ладони.

Я всегда задавался вопросом, как этому аноху удавалось крутить мною, подобно веретену в ловких пальцах пряхи, заставляя делать неподобающие для моего положения вещи, а то и вовсе совершать нечто немыслимое для любого высокоблагородного мужа царских кровей. Чтобы я когда-нибудь опускался на колени перед представителем низшего сословия и брал того за руки?.. Увидь меня сейчас кто-нибудь из моей собственной свиты, объявили бы враз повредившимся рассудком умалишенным.