— Ну-у… Что я могу вам на это ответить, Ваше непревзойденное Императорское Величество? Как говорят у нас… в столице — Не сули бычка, а дай стакан молочка. До всего этого еще надо дожить. А кто его знает, что успеет случится за столь немалое время? Да хотя бы через ту же минуту.

— Я прекрасно знаю, что может случится через минуту, Ваше неугомонное Величество! Мы закончим танцевать этот скучнейший танец и вернемся на свои места за стол. После чего я объявлю о том, что вы очень устали, и вам необходим срочный отдых в своих покоях перед предстоящими приготовлениями к нашему венчанию. На деле же, я просто вас там запру на ближайшую пару дней в качестве назидательного наказания за все те вещи, что вы себе позволяли здесь в моем присутствии и в присутствии стольких свидетелей. Возможно, вы и привыкли к подобному поведению, будучи единовластной правительницей одной из самых крупных в Шайгаре империй, только для меня все это сродни неприкрытому оскорблению, Иллария. Я надеялся, что та ночь в подземелье хоть немного расставит все по своим местам и заставит взглянуть на ваше нынешнее положение более трезвым взглядом. Но, похоже, для вас это оказалось недостаточным…

 — Кажется, я знаю эту мелодию!

Я только сейчас заметил, что она почти не слушала того, о чем я так доходчиво пытался донести до ее далеко нетрезвого сознания. Вернее, все то время, пока я говорил, она следила за танцующими и вслушивалась в звучавшую мелодию, чем и вызвала у меня легкий ступор своей очередной шокирующей заявкой.

— Это же! — она резко остановилась, заставив тем самым остановиться и меня. — Прошу прощение, Ваше Величество, но во мне вдруг резко проснулась троекратная королева караоке. Я просто должна это сделать, иначе, буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Выглядело действительно так, будто она бредила или же в открытую потешалась надо мной. Если бы я наперед понял, что она нисколько не шутила… Поскольку уже через несколько сигов Иллария подхватила подол своего пышного платья и, едва не расталкивая на своем пути все еще танцующие пары ничего неподозревающих придворных, понеслась в сторону ни о чем не догадывающихся менестрелей.

Музыка резко оборвалась, и в зале так же скоро воцарилась гробовая тишина под стать моему шокированному недоумению. Я тоже со всеми, не веря глазам, смотрел, как Иллария о чем-то переговаривается с музыкантами, но пока мог видеть лишь ее затылок. Чего не скажешь о слегка удивленных, зато очень внимательных лицах, слушающих ее менестрелей. А потом она начала… изящно водить рукой в воздухе, заставив парочку ближайших к ней лютнистов снова заиграть ту же мелодию, что звучала до этого, но в слегка ускоренном темпе. А потом… Потом я уже не поверил собственным ушам, еще больше расширив глаза, когда услышал ее подпевающий голосок:

— Когда скромняга царь умаявшись от дел, Илларию из Раши себе в жены присмотрел.

Дальше — больше. Ее голосок не только креп с каждой новой строчкой или даже словом, в конечном счете она развернулась лицом к центру зала, а ее окрепший голосище подхватили все стоящие за ее спиной музыкальные исполнители общей слаженной игрой:

— Сразился грозный царь с полчищем врагов,

Чтоб деву заточить, украв ее поко-ой…

И нет, она не просто пела, она даже стала слегка пританцовывать и передвигаться в этой артистичной манере к месту, где оставила меня до этого одного. Правда, на меня за все это время почти не разу не взглянула, обращаясь к близстоящим придворным, которые, как и я, глазели на свою императрицу, если не как на умалишенную, то на слегка двинувшуюся рассудком чудачку уж точно. Причем многие уже начали ошалело улыбаться, а некоторые даже покачиваться в такт мелодии и самой рифмы песни, пристукивая носками туфель по полу.

Ошейник нацепил, решив меня сгубить,

Разбил мое сердце, пытаясь сломить.

Когда злобный царь, стоял надо мной

Сказала, остынь-ка, и вместе с нами спо-ой…

А дальше началось нечто воистину невероятное. Ведьма принялась не только выводить какой-то нелепый и при этом до неприличия въедливый припев, но и хлопать громко в такт в ладоши, заставляя подпевать каждого, к кому она подходила, повторяя-затягивая раз за разом всего пару строчек. К одному зазевавшемуся или засмотревшемуся на нее придворному она неожиданно быстро и ловко залезла в висевший на поясе кошель, выудив оттуда крупную золотую монету, которую тут же подбросила вверх перед ошалевшим лицом мужчины и поймала ее на лету прямо у его носа:

Заплати-ка ты ведьме чеканной монетой, чеканной монетой,

Уо-оу!

Заплатите скорее — зачтется все э-это-о вам-мм!

На третьем круге ей уже подпевало, как минимум, треть из присутствующих придворных, а хлопали едва не все, даже те, кто сидел за нашим императорским столом. Кроме Гриэль, естественно. Гриэль выглядела не то что ошарашенной и мало что понимающей в происходящем, а скорее, пугающе пунцовой от распиравшей ее то ли злобы, то ли ничем неприкрытой ревности. Но, думаю, она, как и многие, прекрасно разбирала слова песни со слишком красочным, если не прямолинейным смыслом:

Он хоть на край земли отправиться готов

Чтоб ведьме в подарок избить всех врагов.

Принес он мне кольцо и на колено встал

Уж больно напорист оказался наха-ал-лл!

После следующего куплета зал взорвался бурным смехом, заставившим меня, подобно моей любимой сестрице, залиться багряной краской бурного негодования. Конечно, мне приходилось слышать гуляющие по Теороссу не самые приятные обо мне и моей венценосной семье частушки с памфлетами, но чтобы кто-то вот так, перед таким огромном количеством разношерстных свидетелей пели именно обо мне и при мне!..

 Он бьет не в бровь, а в глаз, был ранен много раз

Гроза невинных дев, брутальный ловелас!

К чему эта вражда, никак я не пойму

Теперь он мой супруг — так налейте ж ему-у!

А дальше началась настоящая вакханалия. Начало припева подхватили уже все, аплодируя Илларии, как признанной королеве балаганных выступлений, а не высокородной императрице чистых кровей. А она, похоже, только этого и ждала, принявшись вытанцовывать под всеобщий хор и залихватскую игру менестрелей всего в нескольких от меня шагах. Причем делала это с таким пылом и показательным рвением, будто мечтала это сделать с самого начала торжества именно на моих глазах.

Заплати-ка ты ведьме чеканной монетой, чеканной монетой,

Уо-оу!

Заплатите скорее — зачтется все э-это-о вам-мм!

Мои нервы уже были на пределе, где-то на седьмом или восьмом повторе припева. Даже не знаю, что меня сдержало, не дав прервать это безумие хотя бы минутой ранее. Наверное, понимание того факта насколько это будет выглядеть со стороны для других. Императрица во всю веселится, а ее кислорожий жених портит всеобщий праздник явным нежеланием видеть свою невесту в столь унизительной для нее ипостаси. Только, похоже, ей было на это так же откровенно плевать, как и всем окружающим нас зрителям.

Более того, в какой-то момент она окончательно потеряла стыд и срам, оказавшись прямо передо мной — запыхавшаяся, разрумянившаяся, со сверкающими нездоровым блеском глазищами, пристальным взглядом которых вперилась в мое лицо так, будто собиралась применить ко мне самое жуткое заклятие. У меня даже сердце неслабо екнуло от ее коварной ухмылки, а по спине до самого затылка пробежался шокирующий озноб. От такого взгляда, еще и от столь сильной ведьмы, как правило, ничего хорошего ждать не приходится.

Но опомниться мне попросту не дали. Все произошло настолько быстро и неожиданно для меня — опытнейшего из воинов. Того, кто далеко не единожды смотрел в лицо собственной смерти, и кто никогда не пасовал ни перед каким, даже самым сильнейшим противником на поле боя. А тут… Я уже был готов в любой момент схватиться за рукоять кинжала, а то и вовсе сделать нечто вон выходящее, но пьяная Иллария опередила меня буквально на полшага. А может и околдовала заклятием легкого оцепенения, иначе других объяснений своей реакции я найти не сумел.