Те дни, что мы провели в плавании к Инвентио, я занимался кулинарией. Нет, не маонезом, а другим соусом, рецепт которого мне пришел в голову внезапно и навсегда. Дело в том, что перед отплытием Тетерев купил где-то настоящего коровьего молока, причём довольно много, кувшин литров на пять. Не знаю, что он собирался с ним сделать, но долго оно всё равно не простояло бы, а пить его на корабле некому. Не буду тянуть — я начал варить из него сгущенку на нашей судовой печке. Варил со всей аккуратностью, чтобы оно не скисло, и у меня получилось.

Весь день ушел на контроль за действиями матроса, который без моего пригляда мог бы его и упустить. Сбежало бы или пригорело. Тем более, что варили мы его с сахаром. А потом сыпали перемолотые зерна како, естественно жареные. И как следует размешивали. А потом я устал отгонять матросов от получившегося соуса. Да, кушать это божественное чудо ложкой я не собирался, слишком дорогое удовольствие. Так что мы с бароном по утрам мазали этой штуковиной подсыхающий пшеничный хлеб. Жизнь налаживается!

Эх, знать бы еще, как долго сгущенка с какао может храниться без холодильника! Несколько отмытых, ошпаренных кипятком горшочков емкостью чуть больше стакана на пробу были заполнены шоколадом, как я это назвал. Ёмкости закрыли прокаленными на огне деревянными пробками и запечатали сургучом. Посмотрю, сколько продержится такая консервация.

Главное расстройство случилось по пути — оказалось, что какао растет не на всех островах, как я надеялся. Мы приставали, вернее высаживали команду с лодки, а там высадившиеся люди искали что угодно, что может пригодиться в плавании, включая како. На одном острове нашли. И приключения на свои задницы, и какао-бобы. А еще следы тех, кому не повезло сначала потерпеть кораблекрушение, а потом нарваться на каннибалов-караибов. Кости путешественников уже были выбелены дождями, остов корабля доламывал прибой, а металлические части утвари, найденной нами, изрядно поржавели. Что характерно, оружия не нашли.

Я дал команду быть готовыми к бою и вернул разведчиков в нашу группу. Кто-то скажет, что это было глупо, мол в таких условиях без разведки никак. Но я мыслил иначе — ни за что моряк в лесу не увидит индейцев до тех пор, пока они ему не вломят по башке. Так что бесполезно их искать или пытаться увидеть. Сами придут, если услышат нас. И они пришли. Барон оказался хорош как воздушник, это нас и спасло поначалу. Потому как атака началась ну очень неожиданно, без криков и завываний. Просто выскочили, просто кинули в нас всем, что у них было метательное. И наверняка кто-то бы оказался проткнут или стукнут, если б не воздушная волна, грамотно сместившая всё это безобразие в сторону. Второй раз дикари в нас ничем кидаться не стали, а просто побежали в атаку. На этот раз они начали орать. Не то от скуки, не то для разнообразия.

Вот тут и оказалось, что битые жизнью и вооруженные моряки и просто бывалые крепкие дядьки в строю стоят больше, чем мелкотравчатые индейцы, почти сплошь вооруженные всяким непотребством. Самого крупного, почти моего роста и с настоящим мечом я не стал дожидаться. Наверняка это был вождь, и вождь до нашего «построения» не добежал, став жертвой моих низменных колдунств. Порча не порча, а когда сердце замерзает, особо не побегаешь. И самое приятное, что если через пару часиков его препарируют дабы понять причину смерти, то фиг догадаются, почему столь героический людоед откинул лыжи.

А ведь его препарируют, стопудово! Вот сейчас мы всех добьём, не оставляя после себя раненых, а потом… Стоп, наших раненых мы перевяжем, промоем раны, тем более что их всего двое. Брать в качестве трофеев с поля боя нечего. Наверное, это первый раз, когда после успешного боя нечем поживиться. Когда мы уйдем, поле боя останется за противником. То-то выжившим членам племени будет радости! Столько мяса, столько полезного ресурса! По-хорошему, надо бы все тела собрать в кучу, завалить дровами и сжечь… Но, во-первых, возиться и собирать сухое дерево долго и муторно — немного его в этом лесочке. А во-вторых, как подумаю, что я своими руками жаркое делаю для этих нелюдей… Пусть сами утилизацией занимаются дети природы хреновы.

Да, какао здесь растет. Меня всегда удивляло, как странно плоды размещаются на деревьях этого вида. Не на ветках, а прямо на стволах. Вот представьте себе — толстый нормальный ствол классического дерева, а из него торчит нежный цветочек жёлтого цвета. А на соседнем дереве на стволе висит уже спелый плод.

— Эй, ты что делаешь! Зачем жёлтые рвешь! Сказал же, только коричневые собираем! — Порой приходится подправлять действия моих подопечных, а то натворят ерунды.

— Граф, а мы точно продадим это ваше какао?

— Пеле, ну ты же сегодня утром жрал шоколад как заколдованный! Забыл?

— Ну да, вкусно у вас получилось. Гораздо вкуснее, чем пить его с молоком.

— Вот! Надо только познакомить свет с этим продуктом, сделать его модным. А там уйдет на вес золота. Или есть другие мысли, чем наполнить трюм?

— Да нету мыслей. Было бы денег побольше, а так да. В смысле нет. Я вас понимаю, гнать каравеллу с пустым трюмом через океан — преступление. Кстати, насчет преступлений, — Барон снизил голос, — я видел, как вы расправляетесь со своими противниками.

— Видел и молодец. В бою надо не только себя контролировать, но и вообще всех. К чему ведете, барон?

— Это порча? Вы насылаете на врагов порчу?

— Снова та же фигня! Ван Шелл, я вам говорил, что являюсь магом-зачарователем?

— Да. Причём тут зачарование?

— Мне как магу с мозгами абсолютно понятно, что зачаровывать можно и сталь, ткань, и воду. Даже ту воду, которая в человеческом теле.

— Логично звучит. Так что, тогда все зачарователи могут быть боевыми магами?

— Нет. Только те, кто с мозгами или те, у кого учитель был умный.

— Так вот откуда эти легенды про насылаемую порчу. Я думал…

— Ага, все так думают. Еще и магические жезлы считают сказками.

— А они бывают?

— Приедете ко мне в гости, покажу парочку.

— И что они могут?

— Разить на большой дистанции. Это малые. А большие, которые только в телеге можно увезти, те могут ворота замка вынести.

— О какой дистанции речь, ваше сиятельство?

— О нескольких сотнях шагов. Большие могут на четыреста-пятьсот шагов лупить, малые на пару сонет. Дальше просто попасть почти невозможно. Но если по толпе бить, то сотни на три.

— Если это правда, то я начинаю верить в ваши рассказы о войнах против короля Иманта. Имея несколько таких жезлов… У вас их много? — И барон внимательно посмотрел на меня. Чего он так смотрит, он что, думал до этого, что я вру?

— Достаточное количество. И больших, и малых. Но это уже секретная информация.

Вот и пусть думает. Кстати, а почему он сейчас поверил мне? Или его так впечатлило моё оперирование магией на поле боя? Даже если то поле просто поляна в лесу.

В то самое время, пока экспедиция обирала плоды чудо-дерева, в голове барона проходила напряженная работа мысли. У него начало всё начало вставать по своим местам. Эта поразительная уверенность графа, его рассказы о войнах и стычках с королями — все эти приключения произошли не от юношеского апломба и непонимания, что он смертен. Выходит, у него под рукой всегда имелось смертоносное оружие, какого нет ни у кого другого. И он идет по жизни с большой дубинкой наперевес, пробивая себе путь. А если к дубине добавить его кругозор и изворотливый ум, то смесь получается весьма действенная. Имея такие козыри, можно стать графом в двадцать лет, можно вести дела с королями. Одно непонятно — зачем он выдает такую информацию о себе ван Шеллу? Уверен, что тот никому не проболтается? Так и есть, но всё равно граф не похож на человека, которому нравится хвастаться. Спросить и не гадать?

— Граф, а почему вы мне так подробно рассказываете о себе? Вы же сами сказали, что это важная информация, которая не должна попадать всем подряд.

— Дорогой барон, вы не просто благородный человек, среди нашего сословия нет иных. Вы умный человек, вы решительны, смелы и имеете деловую хватку, знания тропиков. Более того, что-то заставило вас пуститься в путешествие по океану. Мне неважно, какие у вас обстоятельства, раз вы здесь, значит так было нужно. А у меня много земли, куча планов и полное отсутствие достойных людей рядом. Свита моя совсем не та, что подобает графу. Так что моё желание приближать лучших из тех, кто оказался под моей рукой абсолютно естественно и прозрачно. Даже если это человек рядом лишь временно.