— И кто же посмеет на тебя напасть, на такого зубастого молодого волка?

— Да уже кто только не пробовал. От величеств всяких и до разбойников, включая даже торгашей трусливых.

— Про всяких величеств обидно было. Но как наставник сделаю вид, что не заметил. За прошлую войну всё ее в обиде на меня?

— Ни разу. Интересы государства выше жизни вашего вассала. Нормальный размен — жизнь одного графа, пусть и с войском на успех такой военной компании. На то и война, что на ней убивают. Мы знали заранее, что можем умереть.

— И ведь не врешь, я смотрю! Дорд, ты в самом деле не в обиде. Мне это важно.

— Да чего там, Ваше Величество, мой долг умереть за вас, ваш долг — за меня при нужде. Так удачно вышло, что в этот раз никто не умер. Значит, моё служение продолжается, ваша щедрость не иссякает — все довольны!

— Вот ты жук! Ладно, уболтал. Будет тебе право беспошлинной торговли в Мерсалии. А с Имантом сам думай, чего и как. Небось с соседями тоже планируешь торговлю вести?

— Именно так, Ваше Величество. Один раз ограбил, далее это уже привычно. Буду через торговлю наносить прибыль и внушать добрососедство.

— Дорд, договаривались же без официоза.

— Прошу прощения, Наставник. Но мы только что обсуждали дела королевства, а не за жизнь беседу вели. О делах лучше официально. Чтоб потом никто не сказал, что это был трёп ни о чём.

— Вот же ты вредный человек! Подкалываешь исподтишка как не знаю кто. Слушай, раз мы опять о делах, скажи-ка вот что: ты сам не надумал себе в Новом мире герцогство хапнуть? Или графство для начала?

— Нет, Ваше Величество, сразу и категорически нет. У меня Долинол еще и наполовину не обихожен. Куда мне за чужие земли браться?

— Так необязательно самому за всё хвататься. Взрослый уже, мог понять, что всё можно поручать другим.

— Ага. Для этого нужны грамотные опытные инициативные люди в свите. У вас таких много?

— Эй, придержи коней! Я тебе и так дал архитектора, больше никого не дам. Самому не хватает таких.

— Вот, Ваше Величество. При том, что вы гребете людей со всего королевства, а нехватка в умных помощниках. А представьте, каково бедному графу? Всё сам, всё под личным контролем. Куда там герцогство основывать за морем, тут своё бы не профукать.

— Это да, это легко. А заморскую торговлю, думаешь, твой безземельный барон потянет?

— Потянет! А что безземельный — так это здорово, пусть водной стихией управляет. Видно же, что это его призвание. Я ему вместо лена кораблик подарю в собственность. Не сейчас, а как покажет себя.

На этой душевной ноте, приправленной грустью от нехватки руководителей среднего и полутяжелого уровня беседа была закончена. Напоследок Якоб Третий выдал совсем уж неожиданное:

— Пришлю тебе вместе с рескриптом об освобождении от пошлин на твою торговлю еще одну грамотку. Только ты ею не маши без нуды. А лучше никому до времени не показывай. Мы своею монаршею волею решили назначить тебя, граф Жорж дер Долинол виконт дер Прист Крушитель нашим послом в Миарский архипелаг и на континент Миару, буде там найдется королевство или иное государство, достойное дипломатических сношений с ним.

Чешет как по писаному, впрочем, чему я удивляюсь — он профессиональный руководитель государства, не избранный на короткий срок. Насчет дипломатических сношений позабавило: мол, ежели будут достойные фигуры, сношай их, Жорж, дипломатично. А ежели селюки зачуханные встретятся — трахай безо всякого стеснения и в любых позах себе на забаву и нам в пользу. Я удержался от усмешки, но Якоб тот еще деятель, срисовал бесенка в моих глазах.

— Да, Дорд, если грамотка понадобится, объявишься в статусе посла. А если так обойдешься, то не показывай никому, даже своим. Так оно будет правильно. У тебя и без этого врагов во дворце столько, что можно баталию составлять из титулованных благородных. Не считая всяких шевалье, которых ты в своей скромности уже и не замечаешь.

Блин, это был упрек в высокомерии? Я вроде нормально со всеми, да я даже с бойцами из одного котла ем. А то, что некоторых не замечаю, так это не из-за их незначительных титулов, а просто как люди они мне противны. Придворные, другого и слова не надо. Не сами по себе что-то значат, а при дворе крутятся, дворняжки суть. Хотя и среди придворных есть вполне себе бульдоги, эти достойны уважения даже просто за силу свою и ярость неукротимую. Но яростных тут как раз единицы, во дворце принято свои чувства держать в узде. Яростные, они не ниже графов, ярость без силы долго не живёт.

Убывали из дворца мы в расслабленном состоянии, ибо сторожиться было некого. Я год не топтался ни на чьих мозолях, прилюдно королем несильно обласкан, награжден тоже не шибко. Тысячу гроссов пожаловал монарх, это как командировочные оплатил. Но на текущие расходы сгодится, ибо товар я еще не сбыл, в кубышку залезать не люблю, предпочитаю в неё ссыпать. Умом понимаю, что полезнее инвестировать в себя, а поделать ничего не могу с хомяком: понемногу, а сыплю монеты в сейф, вернее складываю кошели с золотом. За что люблю золото — за его неизбывную ценность. Что в землю закопай, что в долг дай — никакие дефолты и инфляционные процессы, никакая сырость не властны над ним. Золото не ржавеет и остаётся золотом всегда. Как там Пушкин в моем мире писал: «Всё куплю, сказало злато…» Главное, не забывать вторую часть фразы и держать оружие под рукой.

Так что наш расслабленный отряд двигался конно и неспешно бездоспешно, держа руки на оружии.

— Вот в этом месте, барон, меня однажды подстрелили. Шрам как раз отсюда.

— В вашем Старгороде ошиваются разбойники?

— Нет, то были наёмники. Я тогда тоже с королевского приёма возвращался. Был неосторожно обласкан его величеством, за то и поплатился.

— Уверен, что вы достойно отплатили виновникам.

— Это да, той же монетой долг вернул. Не заказчику, его так и не нашел. Но наёмническую контору вывели под корень. А нападавших тогда же положили мои люди.

— Вы это вспомнили, как намек мне не терять бдительность?

— Верно, барон. У меня заведено всегда жить как в военном лагере ввиду неприятеля. Даже строже, потому как неприятель не виден.

— А если его нет, граф? Может, не стоит так уж строжиться? — Ишь, какое слово нашел Пеле.

— Предлагаете распустить мои баталии? А потом набирать и учить новые?

— Зачем? Распускать никого не надо.

— Если бойцы ничем не заняты, они моментально дурнеют, начинают впадать в блуд и непотребства. Им без врага нельзя. Всегда караул, всегда ждать врага, находить его и убивать или грабить.

— Так ежели нет никакого врага, граф⁈

— Тогда придумать. Придумать и уничтожить с выгодой для сюзерена. По-другому никак. По-другому клинки заржавеют, мышцы ослабнут. Вам ли, барон, этого не знать. Вспомните корабельные вахты.

— Так то в море!

— А у причальной стенки вахты не назначаете?

— Назначаю. Правда ваша, Жорж.

— То-то же. Без занятия человека оставлять — вводить его в разврат. А потом ты его козла блудливого порешь, а сам же и виноват в блуде его. Ибо не озаботил делом, накормил за так. Дармовой хлеб всегда ядовит.

— Склоняюсь перед вашей мудростью, ваше сиятельство.

Барон сделал легкий поклон, сидя в седле. Я не почувствовал в нем клоунады, он явно испытал приступ уважения. Ну и пусть, уважать своего сюзерена — дело полезное. Вот соберутся мои родичи, приму присягу у ван Шелла, будет всё по-людски, а не как сейчас. Кстати, вооруженные слуги, как и положено, зыркают по сторонам, не забывают свою обязанность. В столичном доме все назубок знают — их граф персона важная, его периодически то украсть хотят, то убить. Большой человек — врагов много. Такому и послужить приятно.

Делегация от торговой гильдии напросилась на приём уже ко мне. К графу проситься — от вам не виконта безвестного выгонять из своего здания. Прошлое наше рандеву, помнится, закончилось мордобоем. На самом деле это слово немного слишком громко для того акта приведения к порядку заместителя главы гильдии, просто дал в морду пару раз, чтоб не указывал аристократу, куда ему следует приходить, а куда нет.