Как оказалось, на малом приёме случайных людей не было. Как не было тех, кто не понимает политику короля. Так что все шпильки в адрес выскочки дер Долинола на вслух и не сегодня. И даже косых взглядов не увидел. Что означает — на приём дураков не позвали, в том числе титулованных. Но всё равно чувствовал себя я на приеме неуютно. За то время, пока готовился к войне, потом воевал, потом мотался по Срединному морю туда-сюда, короче говоря, за этот непростой год отвык от дворцового «уюта». Стоять перед королем как школьник на утреннике, а то и как дошколенок на табуретке и рассказывать о своих приключениях — очень неуютно. Делать то же самое, но за столом с бокалом в одной руке и вилкой в другой было бы гораздо комфортнее. Но в королевский дворец со своим уставом не ходят. А если и делают это, то только от большого страха или под градусом.

Рассказ произвел впечатление, уточняющие вопросы были, а вот недоверчивых восклицаний или комментариев типа «Врет как Троцкий» не слышал. И публика не та, и настроение Якоба Третьего уловили, да и моя репутация такая, что на дуэль нарываться никто не захотел. Помнят, как несколько лет назад разрешил мне дуэль прямо в одном из залов. А ну как снова та же история, а вдруг опять я кому-то что-то отрублю?

Когда дошло до подарков, которые за моей спиной охранял от мелких придворных воришек барон ван Шелл, то клетка с попугаем поначалу не вызвала интереса. Ну да, большая разноцветная птица сидит в клетке, и что? И только его реакция на слуг, чуть не уронивших клетку с демонстрационного столика, развеселила Якоба Третьего. Вопль попугая, раздавшийся из клетки, был эмоциональным и совершенно четким: «Вот же твари!»

— Дорд, это что, птица твоя ругается? — Король частенько продолжал меня звать по-старому Дордом, видимо, демонстративно игнорируя смену имени при подтверждении титула. Или играл в забывчивость.

— Это ВАШ попугай ругается, Ваше величество! Глупый птиц, не умеет скрывать правду от людей.

— Слава королю! — Опять к месту выкрикнул Дима. Вот и пойди скажи, что они ничего не соображают.

— Какая умная птица, а! Угодил, угодил. А есть еще что-то столь же интересное и диковинное.

— Как не быть, Ваше Величество! Секретное лакомство миарских аборигенов — шоколад. Можно пить как напиток в горячем виде, можно вкушать как мёд ложкой. Извольте отведать, не побрезгуйте.

Чуток соврал насчет секретного лакомства, вряд ли тамошние жители зерна какао жрут со сгущенкой, но это уже нюансы. Я показал рукой на демонстрационный столик, стоящи по правую руку от меня, с которого так и не унесли клетку. Три стеклянных банки сгущенки с какао, каждая примерно грамм по шестьсот, стояли, запечатанные пергаментом и воском. Даже не скажу, как долго продукт может храниться в таком виде, не было времени экспериментировать. Но вроде сахар неплохой консерватор, неделю простоит в тепле, так точно. А если в холоде, то ему хоть год ничего не сделается.

— Небось такое же смертоубийство как ваш бренди? Хотя не скрою, порой стаканчик выпиваешь, и опять как молодой. Какое-то время.

— Наоборот, Ваше Величество, нектар лесных фей, мёд рядом с этим лакомством — просто каша морковная!

— Складно врешь, тащи сюда! Смотрю, ты и ложку приготовил.

А то, конечно в комплекте были и серебряные ложечки для дегустации. Своим здоровенным кинжалом я срезал крышку и с поклоном поднес банку вместе с ложкой. Мне показалось, что откладывать или отливать сгущенку в специальное блюдце неправильно. Сам с детства употреблял этот продукт исключительно из банки — так вкуснее. Король смело понюхал, потом столь же смело сунул ложку в продукт и вытащил её, наблюдая, как сгущенка насыщенного коричневого цвета стекает обратно. Запахло так, что даже я почувствовал. «Да хрен ли ты смотришь, пробуй уже!» — тихонечко подумал я, и король услышал. Он снова зачерпнул ложкой ароматную массу и сунул ложку в рот, почти не закапав свой живот. Это нормально, так все делают.

Где-то с полминуты в зале стояла полная тишина, ни одна муха не посмела помешать его величеству свыкаться со вкусом нового лакомства. Мухи зимой спят, с мухами понятно. А почему придворные так затихли? Тем неожиданнее был клич из клетки: «Якоб наш монарх!», заставивший всех вздрогнуть, а короля вынырнуть из того места, куда погрузилось его сознание.

— Ты прав, вкусно. И необычно, весьма вкусно и весьма необычно. — Вторая ложка сгущенки ушла в монаршую ротовую полость. — Из чего это готовится? Какие-то орехи, коренья?

Я снова сделал знак ван Шеллу, он выложил на столик плоды шоколадного дерева. Один целый, второй разрезанный напополам.

— Это плоды дерева какао. Они растут только в жарком тропическом климате, плоды содержат вот такие бобы, а уже из них и готовится шоколад.

— Ага, и только ты знаешь его рецепт. Всё с тобой понятно, Долинол. Опять хочешь всех нас ограбить, как с бренди. Очень мало и очень дорого. Я прав?

— Ваше Величество, вам как обычно бесплатно. А всем прочим я не служу. Так что готов поставлять дорого, редко, зато вкусно.

— Ладно, с этим всё понятно. Теперь же и я должен тебя как-то наградить. Ты внес большой вклад в победу над Георгом. Ух, слышал бы ты, как он ругался на тебя! Это же просто музыка! Чего сам хочешь?

— Вы мне ничего не должны, Ваше Величество. Я просто исполняю свою вассальную присягу, как могу. — На этих словах на лицо короля как туча наползла. Видать, принял как упрек в свой адрес.

— Хочешь меня упрекнуть в чём-то?

— Ни в коем разе. Вы сделали всё, что от вас требовал ваш долг монарха правителя Мерсалии.

— Понимаешь. Так что с тобой делать таким умным? Мне тут предлагали подарить тебе баронство на новых землях, чтоб выход к морю имелся. Хочешь?

— Ваше величество, у меня графство еще не окультурено толком. Хочешь наградить, дай денег. А лучше, подари право беспошлинной торговли.

— Вином?

— Вином. И тропическими товарами, что я буду возить с Миарского архипелага. Мне прибыток, Мерсалии польза.

— Это какая ж такая польза Мерсалии? Растолкуй, а то не понимаю.

— Налажу поставки редкого товара, собью цену торгашам, они вслед за мной будут вынуждены дешевле продавать тот же товар у нас. Дешевле их товары — богаче ваши подданые.

— Вот же болтун! Говорил бы прямо, денег хочешь.

— Так я и сказал — хочу денег.

— Тьфу ты, и ведь не стыдишься! Ладно, подумаю. С работорговцами что собираешься делать?

— Кого найду, того убью.

— И искать собираешься попутно с заморской торговлей?

— Истинно так, Ваше Величество.

— Ты в своём праве, Жорж дер Долинол, таково моё слово. Твои отношения с лордом-протектором архипелага меня не волновать не будут, поступай как знаешь.

После приёма, который на то и малый, что все гости наперечёт и хрен свинтишь с него по ходу дела, кто-то из королевских шестерок попросил меня задержаться, мол ждите, вас примут приватно. И не говорит шнырь королевский, кто меня примет, зачем ждать. Это и так понятно, так сказать, в контексте события. При этом чувствую себя как таблетка, отложенная до после приема пищи. Сейчас проглотят, не разжевывая, запьют и поморщатся, мол штука полезная для организма, но невкусная и горло карябает.

Отсидели с бароном на диванчике в какой-то приёмной, куда нас сопроводил еще один придворный лакей. Или не лакей, а тоже благородный весь из себя, как и мы? Этих шаркунов паркетных хрен отличишь по манерам и виду, настолько у них въелось угодливое поведение. Бр-р-р! Фу таким быть, лучше на переднем краю или вообще с самого краешка бытия встречать грудью невзгоды, чем вот так лавировать-лавировать, да не вылавировать промеж нужд и желаний монарха. Любой правитель порой сам страдает от того, что хочет одного, а должен другое, и ближники его эти страдания терпят на своих шкурах. Зачем терпят? Их за это держат, за это кормят.

Пригласили меня одного, барон оказался не нужен его пузатому Величеству. Ого, а пригласили-то за стол! Ладно, за столик. Эдакий столик на двоих, сервированный скромно и одновременно со вкусом. Понятно, значит сейчас будем по душам разговаривать.