Команды раздал, удалился в каюту, предоставив барону право самостоятельно располагаться, где он пожелает. В пределах палубы, естественно. Делить каюту с кем бы то ни было я не собирался. Вот удача! На грот-мачте уже висит мой штандарт, да не просто висит, а вполне грамотно шевелится на слабом вечернем ветерке, привлекая внимание. Вот теперь совсем другое дело! Уходя в каюту, я заметил, как внимательно ван Шелл рассматривает мой вымпел. Посмотри-посмотри, за просмотр денег не берут. Времена пока дикие, простые. Голову срубят, а денег не возьмут.

Сердечки и сердца. За сердца и умы своих читателей я бьюсь своими текстами, а сердечки принято выпрашивать. Граф дер Долинол на такое бы не пошел, гордость не позволит. А я? А я могу намекнуть, что обилие выставленных сердечек и наличие комментариев приподнимает понравившися роман над чередой серых будней и унылым контентом, который вы не стали читать. Так что сами решайте, но мне было бы приятно…

Матросы ван Шелла уже на следующий день включились в суровый матросский труд, а сам он с неким удивлением посматривал на организацию корабельного быта. А чему тут удивляться, когда настоящих моряков на палубе как по объявлению нагребли: кто-то рыбак, кого-то не дорезали во время бунта, троих вообще подобрали как котят на улице. И что характерно, настоящего капитана на корабле не наблюдается, сам граф в дела судовождения практически не влезает, всё скинул на своего помощника, который как-то не похож на старпома. По ухваткам и лицу — рыбак рыбаком. Барон понял, что первое впечатление о порядках на «Угнетателе» оказалось верным, не корабль, а банда беспризорников. Впрочем, его собственные матросы влились в эту шайку именно на правах бездомных и неприкаянных. Да и сам он, как это помягче сказать, ночевал на палубе.

Хотелось взять всё это, встряхнуть, а потом начать превращать в нормальную судовую команду. Но нельзя — не его имущество, не его люди. А тех, которые его — их слишком мало. Как этот дер Долинол рассуждает: взял по праву сильного, значит в своем праве. Вот и ван Шелл взял бы. Только сил нет. А еще немного смущали те первые и неподтверждённые слухи, которые его матросы подслушали у матросов графа. Надо быть честным с самим собой — скорее всего этот дер Долинол самый настоящий граф. Гонор не показатель, он у всех природных аристократов имеется, но у этого просто какая-то запредельная уверенность в себе, мания величия прямо.

А еще он каждый день бреется, подчеркивая свой титул. На корабле это сделать весьма непросто, даже на суше многие благородные господа носят бороды, а этот ходит постоянно выскобленный. Это тоже раздражало Пеле настолько, что порой самому хотелось побриться. И ведь всего сутки прошли, как он на «Угнетателе». Вот тоже — простолюдины через раз зовут дер Долинола не полным титулом, даже не упрощенным, а Угнетателем, а тот им дозволяет. Говорит, что это особая привилегия для тех, кто вместе с ним захватывал каравеллу, а потом перешел под его руку. Вассалы и рады, что им дали такую удивительную награду, выделяющую их от прочих слуг. Хотя, где они, прочие слуги? На словах да — у графа и замок большой в Долиноле, и особняк в их столице, и людей несчетное количество. Но конкретно сейчас где всё это? Короче, барон был сильно недоволен ситуацией.

Прошлый день весь ушел на погрузку воды, добывание каких-то фруктов, на которые дер Долинол тыкал пальцем, того же какао. Явно граф хорошо ориентируется в тропических видах растений. Заодно стало ясно, почему корабль управляется таким сбродом — оказалось, что их всех захватили работорговцы, даже самого дер Долинола. В каком-то бою, причем во время абордажа вражеских кораблей, он попал под удар магии и почти утоп. Графа прибило волной к какому-то острову, где добрые рыбаки сначала спасли его, а потом продали торговцам живым товаром. Как конягу, в котором по дурости своей не распознали породистого скакуна.

Вот тут углядывается явный урон дворянской чести, если не брать в расчет тот факт, что граф сам себя освободил и смыл бесчестье кровью. Кандалы на благородном — это ни в какие рамки не влезает! А что барон не смог разузнать — так это магию, которой владеет граф. Можно предположить, что он бездарный, но это вряд ли. Уж слишком кичлив и заносчив. Опять же, вполне возможно, граф держит свою магию в тайне как козырь в рукаве. Да и ван Шелла он не стал расспрашивать о его даре, прямо рыцарская деликатность! Ах да, он же рыцарь, если верить его словам. И снова всё упирается в веру.

А еще по словам челяди дер Долинола, у того не руки по локоть в крови, он в ней по пояс. Барон прикидывал, смог бы он сам организовать успешный бунт, а потом слепить команду из бывших кандальников такую, которая не потопит корабль моментом? Захватить корабль при изрядной доле везения смог бы, наверное. В судовождении он разбирается хорошо, тут проблем возникнуть не должно. Но это при наличии достаточного количества матросов под рукой. А вот так, когда тебя окружает всякий сброд, которому надо еще доказать, что ты аристократ — смог бы?

Признаться, Пеле ван Шелл не был уверен, что обошелся бы без магии и наказания черни просто для демонстрации своего баронского достоинства. Опять же, благородное происхождение не означает прямого подчинения твоим приказам чужих простяков. «Барон? Кланяемся и идем своей дорогой, ты не наш барон!» — скажут и будут в своём праве. А этот их купил с потрохами, чего-то пообещал в своем графстве такое, что они вкалывают на него без жалованья. Так что остаётся? Остаётся одно — помогать в управлении кораблем и навигации, тем более что этот граф насквозь сухопутный, как многие в его Мерсалии. Шутка про «все мы в одной лодке» сейчас совсем не шутка, а проза жизни.

Вчера утром их корабль подошел вплотную к острову, а вечером снова встал на якорь подальше от скал, сожравших каравеллу барона. Нежелание дер Долинола плыть ночью было объяснимо и даже правильно — если тут попался один остров, кто даст гарантию, что они не налетят на другой такой же? Матросов в команде стало больше, но не настолько, чтоб можно было сформировать ночную бригаду на паруса. Ни баталёра, ни купора, ни даже боцмана на корабле нет. За боцмана помощник капитана, бывший рыбак Карл. Единственное достоинство которого — знает названия парусов, ну и обличён доверием капитана. Хотя насчет купора барон погорячился — за целостность бортов и бочек с водой отвечает Тетерев, бывший плотник. А вместо баталёра распоряжается запасами продуктов сам граф.

Сегодня утром у меня состоялся важнейший разговор с бароном не предмет наших дальнейших планов. Говорю «наших», потому как на какое-то время планы этого Пеле неразрывно связаны с моими. Если только он не захочет покинуть нас своим ходом.

— Дорогой барон, а что вы скажете, если я вам предложу временно исполнять обязанности штурмана?

— Неожиданно. И непонятно — особенно насчет времени. Вы мне так и не сказали, куда следует ваш э-э-э… «Угнетатель».

Да, в то самое время, когда я вершил судьбы как-бы экипажа и как-бы пассажира моего корабля, за бортом на подвешенной доске сидел моряк и деревянными шпильками крепил к борту табличку с новым названием. Семнадцать матросиков, или как их правильно называть — моряков, были тем количеством, которое не только могло управляться аж с двумя парусами на двух мачтах. Им стало можно поручать какие-то операции, не связанные напрямую с живучестью корабля. Но всё равно на ночь я оставляю всего одного вахтенного матроса. Вернее, на полночи одного и второго на другие полночи. Проверки, произведенные мной, показали, что оба боятся не то меня, не то потонуть вместе с кораблем — вахту оба стояли бодро. Или мне так повезло, что я не застукал их спящими?

— Барон, сказать по-честному, до встречи с вами у меня был другой план, я хотел привесть каравеллу в какой-нибудь островной порт, продать её и сесть пассажиром на корабль, идущий в сторону дома. А сейчас я задумался, а не попробовать ли нам вернуться в Мерсалию? Экипаж худо-бедно у нас есть, ваших знаний должно хватить на то, чтобы привести «Угнетателя» в устье Девоны. Или нет?