Такой вот я угнетатель, застращал девку, а то она и забыла, какой у неё господин грозный. Самодур, что с него взять. Я помню эту мордашку, давно тут служит. Но раньше её до моего тела не допускали, на это были другие служанки, специалистки широкого профиля. Верите или нет, а я по Дальке соскучился. И по Снежке грущу. Надо будет проверить, как её семья живёт. Девка жизнь за меня отдала, своей грудью прикрыла, надо в деревне дать понять, что я такого не забываю. «Карать и миловать надо обеими руками!» — такая тут поговорка в ходу.

Вечером вернулась телега с вещами, за которыми я посылал. Удобно, что среди матросов есть умеющие читать, иначе бы самому пришлось ехать. А неохота, разморило меня после бани, расслабило. Пеле тоже сидит, словно из него стержень выдернули. Ну да, конец путешествию, кругом дружественные стены, крыша над головой и слуги старательные. А мне дак еще и верные. Дома как я люблю — тепло и чисто, народ в тапках ходит, кто в войлочных, кто в кожаных. Ван Шелл поудивлялся немного, мол во всей Мерсалии так заведено или только в моем графстве? И относительно тепла в зимнюю пору, и относительно домашних тапочек. Выучке слуг вслух уже не удивляется, давно свыкся, что я требую дисциплины, порядка и подчинения от своих слуг и вассалов.

Кухарка намотала на ус технологию приготовления сгущенного молока: ничего сложного там нет. Надо только не зевать, не отвлекаться, не отходить от плиты всё то время, пока вода из молока выпаривается. Ну да у неё поварята есть, помогут. И ночь длинная. И какао-бобы заодно пожарит, и смелет их в ступке. Сказка про Золушку не канает — этой героине на бал спешить не надо, так что отвлекаться не на что. А поспать вся кухонная братия сможет в другой раз. Да небось заранее выспались, пока в доме никого из господ не было.

Кухарка про сахар слышала, даже видела пару раз. А когда ей разъяснил, что у меня этого сахара чуть половина корабельного трюма, вот тогда она впечатлилась. Потому как про гору золота в сказках слышала с детства, золото для простолюдина такая же абстракция, как король. А сахар, он настоящий, цену сахара она представляет. И тут вдруг — вот тебе мешок, работай! Очень правильно я догадался не говорить, кого получившимся продуктом кормить собираюсь. А то помрет от волнения или руки будут трястись безмерно. Иногда это в пользу повару, особенно кондитеру, но не на постоянной же основе.

Сижу, прикидываю, что еще можно успеть за эту ночь и завтрашний день. Я почему форсирую события, ощущение у меня такое, не дадут мне долго собой заниматься, вот-вот дернут во дворец. Поэтому вместо того, чтобы нежиться на перине, до самой ночи раздавал указания, изучал свой гардероб, дергал барона. Кстати, заодно показал ему не кустарный, а самый настоящий «магический жезл», одно из старых ружей хранится у меня в арсенале. Если мою маленькую оружейку в столичном особняке можно звать арсеналом.

— Граф, да это же просто произведение искусства! Какая чистота линий, какая обработка! Наверняка точность неимоверная.

— Да примерно такая же, как у арбалета при несопоставимой мощности. Даже нет нужды выцеливать щели в доспехе — жертву сносит и убивает с гарантией, куда бы пуля не попала. Но сейчас оружие не актуально, мы дома. А что важнее, так это ваш костюм.

— А что с моим костюмом? Кроме того, что у меня его нет.

— Вот-вот, дорогой ван Шелл, у вас его нет. Так что думайте, берите деньги, слуг, и отправляйтесь искать себе одежду, достойную королевского приёма.

— Да вы шутите, граф! Сроду ван Шеллы не были представлены ни одному королю.

— То есть, вы решили меня покинуть?

— Ваше сиятельство, у меня было время подумать над своей дальнейшей судьбой. — Если барон думает, что я прерву его паузу, то он ошибается. Я и так его подвел к разговору достаточно изящно. — Я склоняюсь к тому, чтобы дать вам вассальную присягу.

— Вот видите. А раз вы в моей свите, то на приём к его величеству я пойду в вашем сопровождении. Не думаю, что мой Наставник и сюзерен будет тянуть с приглашением во дворец.

— Даже так? Вы не шутите, граф?

— Запомните, барон, я никогда не шучу, даже если говорю что-то забавное. Все мои слова следует принимать как правду и руководство к действию. Думаю, что у вас есть не более двух-трёх дней на подготовку к приёму. Не знаю, будет это большой прием или малый, но к королю мы попадём весьма скоро.

— Что от меня требуется? Кроме платья.

— Вспоминайте этикет, правила передвижения на скользком паркете, усыпанном ядовитыми змеями. Я говорил, что оружейная тема неактуальна? Подберите в моей оружейке короткий клинок по руке, разрешенный к ношению во дворце. И думайте, готовы ли вы одеться в мои цвета до принесения присяги. Я не знаю, найдутся ли сейчас в городе близкие родственники в количестве, достаточном, чтоб засвидетельствовать вашу присягу.

— Клинок — это важно? Неужто во дворце кто-то может напасть?

— Нет, конечно. Просто на всякий случай. Мне там с одним послом уже приходилось резаться насмерть.

Ван Шелл слушает и не может понять, верить ли мне. В его понимании не укладывается, что можно махать кинжалом в королевском дворце, зарезать посла чужой державы и после этого остаться живым и в фаворе у монарха. Не следят они там в своей Северной Марке за политическими раскладами Мерсалии. Их право.

А с клятвой верности засада. Я вообще ничего не знаю про своих родичей, про отца и сестер этого тела. Только про дядьку могу сказать с некоторой долей уверенности — граф дер Брубек скорее всего в столице. Но как свидетель вассальной присяги он не прокатит. А вот король, как это не странно, вполне мог бы стать таким свидетелем как мой сюзерен.

— Деньги! Деньги, барон, я вам сейчас выдам в счет вашей доли от добычи. То есть от торговли. А то не на что будет приодеться. Столичная жизнь, она дорогая.

— Ваше сиятельство, буду признателен за авансирование. Вопрос: какого стиля придерживаться в выборе одежды, что здесь носят?

— Да откуда я знаю! Год в столице не был, могли уже что-нибудь новенькое придумать типа третьего рукава или застёжек на спине. Шучу. Посмотрите мои костюмы, выбирайте что-то в том же стиле, чтоб не вываливаться из ансамбля, вот и всё. О! Пров! Пров, где тебя черти носят⁉

— Ваш-сясьтво, я тута! К вашим услугам.

— Организуй отправку писем в мой замок и батюшке, я сегодня же ночью писать буду. Есть, кого послать?

— Найдем, не извольте беспокоиться.

— Ага. Скорость — наивозможнейшая. Тем более, дороги должны подсохнуть уже. С заводными, все дела. Дашь гонцу денег на постой в трактирах, а то будут по полдня стоянки устраивать. Пошлешь двоих, и чтоб пулей!

— Будет сделано!

Да, не одним поварам этой ночью спать некогда будет. А вот я сейчас в письмах распишу, что да как, дам примерные расклады того, о чем сам не знаю, составлю списки потребных людей — и спать.

— Стой, Пров, не убегай. Запоминай дальше: с утра пошлешь кого-нибудь позвать моего портного. Ну того, что шал нам с Жаном шмотки. Чтоб всё бросал и сюда, и тоже пулей. Будут жирные заказы.

— А если…

— А тогда посылаешь по тому же адресу двух бойцов, чтоб тащили силком. Ни чёрта ван Шелл сам за три дня не найдет, а с голым задом к королю идти слишком смелый поступок.

— У вас можно свободных граждан силком волочь, если они не ваши вассалы? — Барон никак не освоится в реалиях столичной жизни.

— Нет, конечно! Придется компенсировать неудобства и синяки в досудебном порядке. Зато так быстрее выйдет. Сбили с мысли! Вот что я сейчас упустил?

— Не знаем.

— И я не знаю. Письма! Всё, не отвлекайте.

На следующий день из министерства двора пришло приглашение на малый приём. Кто бы мог предположить такое? Ну разве что я. Челядинцы, со вчера накрученные как маховики, продолжают крутиться с мелодичным воем, выполняя мои распоряжения, барон ходит по усадьбе ускоренным шагом и слегка подпрыгивает, тоже наэлектризованный со всеми вместе. А нефиг ползать, у нас на носу… А что у нас на носу? Очередной приём у Якоба Третьего, на котором он захочет или хомут новый на меня повесить, или в очередную дыру сунуть. Объяснение с моим отцом, то есть отцом Дорда дер Приста, который может и не понять необходимость нового проекта. Да я и сам не уверен, что мне это нужно — плыть за другой конец мира и убивать всех, кто может быть причастен к тому моему похищению. Да, вот вам и третий пункт программы: переоборудование «Угнетателя» в корабль, достойный своего хозяина, смерть для любого, на кого он укажет. В смысле, в кого я пальцем ткну. А там и четвертый пункт плана незатейливо вылезает, это тот, в котором я возвращаюсь на Миарский архипелаг и по наводке знакомого плантатора разношу его конкурентов, замазавшихся эксплуатацией рабского труда белых невольников.