Другу, которому я не успел написать стихов

Есть на свете
                  такие парни —
дышит громко,
смеется громко,
любит громко
и шепчет
            громко!
Есть на свете
                  такие парни…
Есть на свете
                  такие парни!
К жизни
           он припадает губами.
Пьет ее.
И напиться не хочет…
И когда —
              такие! —
                          уходят
вдруг,
на взлете,
на взмахе,
на вздохе, —
как земля в сентябре,
                            обильны, —
ничего не чувствуешь.
Только
жжет обида.
                Одна обида.
На кого – не знаю.
Обида.
И гадать не хочу.
Обида.
Есть на свете
                  такие парни.
Все для жизни в них —
не для памяти!
Память, в общем-то,
                           по иронии —
вещь
достаточно односторонняя.
И бубнить про нее округло
в данном случае
слишком глупо,
слишком горько
                      и бесполезно…
Мы —
         живые.
Мы —
         из железа.
Пусть намеком
                    пустые урны
крематорий
держит за пазухой.
Вновь меня
               заполняет утро,
как улыбка
Женьки Урбанского.

Стихи о хане Батые

А. Ковалеву

А все-таки ошибся
                         старикан!
Не рассчитал всего
впервые в жизни.
Великий хан.
Победоносный хан.
Такой мудрец и —
                         надо же! —
                                        ошибся.
Текла,
        ревя и радуясь,
                           орда.
Ее от крови
                било и качало.
Разбросанно горели города,
и не хватало стрел
в тугих колчанах.
Белели трупы
                  недругов босых.
Распахивал огонь
любые двери!
Дразнил мороз.
Смешил чужой язык.
И сабли
от работы не ржавели.
И пахло дымом,
                     по?том и навозом…
Все, что еще могло гореть,
                                   спалив,
к тяжелым пропылившимся повозкам
пришельцы гнали
                        пленников своих.
Они добычею в пути менялись.
И, сутолоку в лагерь принося,
всех ставили к колесам.
И смеялись:
«Смерть!» —
                 если ты был выше колеса.
У воина рука не задрожит.
Великий хан
                 все обусловил четко.
Везло лишь детям.
Оставались жить
славянские
              мальчишки и девчонки.
Возвышенные,
как на образах.
Что происходит —
                         понимали слабо…
Но ненависть
в заплаканных глазах
уже тогда —
                не детская —
                                 пылала!
Они молчали.
Ветер утихал.
Звенел над головами
                           рыжий полдень…
И все-таки ошибся
                         мудрый хан!
Ошибся хан
и ничего не понял!..
Они еще построятся
                            в полки.
Уже грядет,
уже маячит
               битва!..
Колеса были
                 слишком высоки.
А дети подрастают
                         очень быстро.

Играют гаммы…

Е. Малинину

За стенкой дальней
играют гаммы…
Они
      недавно
звучали в Каннах.
Они упорны,
они бесстрастны.
В них столько
                   пота,
что даже страшно.
Об этой странности,
как об открытии,
твердили
            разное
в газетах критики.
Статьи подробные
понаписали…
Билеты
          проданы
в концертном зале.
Сегодня вечером
весны
        прибавится…
Рояль доверчиво
вздохнет под пальцами.
И —
      откровением
за откровенность —
в прикосновении
родится вечность…
А в зале сядут
ребята
        дельные
пятидесятых
годов
рождения…
Внимают нехотя.
Глядят загадочно.
Им очень некогда
волынить
            с гаммами!
Земля заходится.
Она —
рискова.
Чего-то хочется
совсем другого!
Но так,
         чтоб сразу
в разливах меди
с начальной фразы
пришло
бессмертье!
Земля взлохмачена.
Пыль
       под ногами…
Терпите,
           мальчики!
Играйте гаммы.