Жизнь на корабле оживилась.

Станция Центр находилась на высокой орбите планеты Туман, и по сути являлась перевалочной базой между ближайшими к Туману мирами и линейными космолетами — транспортировщиками, доставлявшими монтажников к строящимся Транспортам.

Зал Пребывания был ярко освещен световыми панелями, расположенными под потолком и на стенах. Гости входили через три открытых прохода небольшими группами, никто никуда не спешил. До концерта оставалось больше трех часов.

В уютных барах подавали напитки.

На сцене оркестранты и их помощники устанавливали оборудование, тащили громоздкие ящики, аккуратно расставляя их вдоль сцены.

Джил Ри стоял рядом с капитаном Раулом Шолом и вторым помощником капитана — высоким, крепкого телосложения, рисолианином Вангом Холи. Все трое были одеты в синие костюмы пилотов. Четвертым в их группе был лазурианец Осенний Шелест — лет сорока пяти, невысокий, крепко сложенный, коротко стриженный брюнет, с широким, благодушным лицом.

— Друзья мои, — говорил он потирая свои розовые ладони с короткими, толстыми пальцами: — Все пройдет замечательно. Концерт Блеска войдет в историю Содружества, как незабываемое, эпохальное событие! Он пронесется по мирам Содружества, как ураган! — Осенний провел ладонями по бокам своего серого костюма, как будто тот был ему тесноват: — Блеск Вечер… Вы сами все услышите и увидите, и будете рассказывать об этом дне своим детям…

— Все это хорошо, — Раул Шол смотрел в сторону очередной группы зарян, входивших в зал: — Только не разнесите мой корабль.

Осенний громко рассмеялся, вид у него был довольный.

— Вы, директор этой заварушки, и спрашивать я буду с вас.

— Заварушки! — Воскликнул тот: — Блеск Вечер — это уже история! Его песни поют во всех мирах.

— Знаю, знаю, — Ванг Холи простовато улыбнулся Осеннему: — У моего сына есть его песни.

Осенний фамильярно похлопал того по плечу, сказал:

— Радует, что вы не ханжа. Я веду этого парня уже много лет. А вы, молодой человек? — Спросил он Джила Ри, который сунув руки в карманы своего костюма со значком представителя ССМ, стоял рядом с капитаном: — Вы, наверняка, тоже слушаете его песни?

— Я? — Джил старался незаметно рассматривать входящих в зал, искал взглядом Лину Сью: — Я не особый почитатель его таланта. Слышать, конечно — же, слышал…

— Ушам своим не верю! Вы молоды… — Осенний казалось был озадачен: — Впрочем у каждого свои вкусы.

— Зачем вам это барахло, Осенний? — Спросил Холи, и небрежно указал в сторону сцены, где трое флориан и несколько человек втаскивали здоровенные ящики оббитые черной кожей, расставляли круглые барабаны, подключали сверкающие хромом софиты: — Здесь не музей. Если бы не указание Совета Космо, мы не позволили бы вам загромождать грузовой трюм вот этим.

По залу прокатилась волна смеха и возгласов и, беседующие с Осенним, словно сговорившись, повернулись и посмотрели в сторону второго входа. Там, под сбивчивые аплодисменты, толпа людей и флориан расступалась перед группой помощников Осеннего, катящих к сцене некий музыкальный инструмент — большой, черный, блистающий безукоризненной полировкой на гладких изгибах боков, на четырех массивных ножках.

— Это саркофаг Блеска? — Поинтересовался у Осеннего, Ванг Холи.

— Это, рояль! — Воскликнул тот, не замечая сарказм собеседника: — Инструмент уникальный, и неподражаемый. На таком играли четыреста лет назад! А еще у нас есть саксофоны, контрабас…

— А вы не боитесь, что они развалятся во время вашего представления? — Холи усмехнулся, но все — таки в его взгляде читалось любопытство: — Такая древность. Скажите мне, Осенний, а работники музея, где вы все это взяли, в курсе того, что экспонаты куда — то летят? Может нам стоит вас задержать?

Джил Ри не удержался от смеха.

На этот раз на смуглом лице Осеннего появилась тень раздражения.

— Эти инструменты изготовлены по старинным чертежам.

— Оригинальничаете? — Раул Шол без улыбки посмотрел на Осеннего: — Чем вам современные инструменты не угодили?

— Вы все увидите и услышите сами. Словами я вам это объяснить не смогу. Не поймете.

— Отчего — же? — Веки Холи прищурились: — Мы сообразительны.

— Вы? — И Осенний небрежно махнул рукой, глядя, как рояль пробивает себе дорогу к сцене: — Вы — темный и дремучий человек.

Холи разразился громким смехом, хлопнул рукой по плечу Осеннего, сказал:

— Надеюсь, вы нас не разочаруете.

— Я не причем. Вас не разочарует Блеск Вечер. Вы бы лучше разогнали бы эту толпу. А то до концерта еще далеко, а к сцене не пробиться. Пойду к ним — за всем надо смотреть лично!…

Джил смотрел, не войдет ли в зал Лина Сью.

Ее все еще не было.

Казалось, что все прибывшие на «Ветер» монтажники, пришли в зал на представление Блеска. Освещение было притушено, и полутемное пространство зала озарялось всполохами света и мечущимися лучами софитов со стороны сцены. Музыка гремела так, что воздух здесь дрожал — живой, задорный. На ярко освещенной сцене, в центре, между оркестрантами, стоял и пел Блеск Вечер, с гитарой, широко расставив ноги, в белом, расшитым искрящимся бисером, костюме. Позади него группа поддержки — молодые флорианки и женщины, одетые в пестрые одежды, подпевали Блеску «вторым голосом».

Барабаны неиствовали дробями ударов, и высокий гелемонец за черным роялем, казалось, бился в истерическом припадке. Саксофоны — четверо зарян с правой стороны сцены, надрывались — бойко, задиристо, и музыка — ритмичная, захватывающая эмоции, билась в пространстве зала, как невидимое, встревоженное сердце.

Блеск Вечер пел по зарянски в стиле «прыгать и крутиться»:

Хор за его спиной вторил:

Блеск:

На короткий момент Джилу показалось, что совсем рядом в толпе мелькнуло лицо Лины.

Песня окончилась последним, высоким аккордом — толпа взревела. Многие голоса выкрикивали два слова:

Блеск рассмеялся, сказал и его, усиленный аппаратурой голос, загремел под потолком зала:

— Я рад, ребята, что вы так радушны. Надеюсь, капитан «Ветра», не разгонит нашу скромную вечеринку.

Зал огласил смех.

— Все, что у нас есть в этой жизни — это надежда. Даже если надеяться не на, что…

Он взял на гитаре первые печальные аккорды.

Блеск пел:

Саксофоны тихо тянули свою песню.