Город-без-Темзы сегодня темнее обычного. Его окутал туман, гуще и плотнее обычного. К постоянной непогоде добавился дым от угля, активно внедряемого в производство новых мануфактур. Он словно трясина, затягивающая город.

Мы решили наведаться в собор Святого Павла. Напарник утверждает, что молитва прочистит ему мозги, я же планирую просто отоспаться.

– Правда – в Боге, – поправляет Константин.

– Ну и у него, тоже. Не зря же он меня отправил к тебе, – пихаю его локтем в бок.

– Не зря, – протяжно отвечает напарник. И я понимаю, что шутку он не допёр.

– Как-то это двусмысленно прозвучало.

– Совсем нет. Мне понравилось.

– Забудь.

– Нет. Это было красиво.

– Да пофиг.

– Нет.

– Что ты заладил?!

– Мне приятно, что вы дождались меня, а я дождался вас.

Замираем напротив друг друга, пройти еще один квартал, и мы на месте. Но ноги после его заявления двигаться отказываются. Зеленые глаза напарника слегка прищурены, губы растянуты в улыбке, куски тумана завязли в его буйной шевелюре.

Глубокое «До–о–о–он» разрывает пространство. Двенадцать часов, время обеденной.

– Вот что это за фразочка такая была сейчас?! Забыл, что я мужик? А если б ты в теле тетки оказался? Приятно тебе бы было?

– Мне было бы все равно.

– А вот и врешь.

– Я никогда не вру.

– Твоя правда, – приходится признать, потому что Богомол не врет. Никогда. Даже если мне этого очень хочется.

– Если бы в итоге я был с вам, меня не волновало бы в каком теле находится моя душа.

Закатываю глаза и несусь в храм. Меня подгоняет осиный рой, жалящий моими же переживаниями.

– Хватит глупости вещать! – но признание напарника приятно греет душу. Сердце стучит, будто сваи нового дома заколачивает. Нового дома моей сумасшедшей души. Психбольницы, если точнее разобраться. Кажется, я краснею. – А если б в курицу попал? Тоже радовался?

Довольный Богомол лыбится во все свои нахальные веснушки:

– Почему сразу в курицу?

– Их старушка Аврора любит иголками пытать.

– Литиция, зачем сразу переходить на личности? – Константин неторопливо тащится следом. Пропускает кэб, с которым я чуть не сталкиваюсь. Упряжка останавливается. Из нее выходит мужчина и извиняется.

– Нет мне интересно, вот стал бы ты рыбой в Темзе, а там не река, а филиал ада. Что б делал? – отмахиваясь от надоедливого кэбмана, пытаю напарника.

– Некорректный вопрос.

– Согласен. Переборщил.

– Через край.

– Ладно, – пора заканчивать с зоологическими фантазиями. Но пока мы не зашли в храм: – А гусеницей?

Добить напарника финальным вопросом про Богомола не дают. Нас нагоняет высокий гражданин в клетчатой кепке. Тот самый, что чуть не переехал мое Преподобное тело.

– Мне необходима ваша помощь, – говорит он, – Меня зовут Джозеф Белл. И я знаю, где прячут детей.

Новый знакомый подозрительно выглядит, пространственно рассуждает о психических отклонениях в развитии маньяков и настойчиво запихивает нас с напарником в кэб. У меня нет оснований ему доверять. Это опасно. Шишка на затылке красноречиво напоминает о последствиях необдуманных действий и о том, что мы, все-таки, совсем не терминаторы.

Но я помогаю затолкать упирающегося Богомола в коляску. Со стороны это, наверное, походит на похищение: взрослые дядя и тетя совращают молодого подростка. Кхм. Почему сразу “совращают”?!

– Поэтому-то я и пришел к выводу, что похищения сфабрикованы. Это логично, – завершает повествование Джозеф Белл. Нить разговора давно потеряна, но 100% этот Белл никак не связан с созданием телефона. – Еще я спас вас из горящего здания.

А он умеет удивить. Мне казалось, что мы сами себя спасли.

– Я отвлек девочку и её слугу. Они собирались проследить, как вы сгорите и придавили дверь балкой. Если бы вы не вышли, я бы вас вытащил. Не успел. Вел парочку до их логова. Это было важнее.

Его наплевательское отношение к посторонним западает в сердце. С такими друзьями и врагов не надо. Он мне определенно симпатичен.

Константин садится рядом со мной, оставляя чужаку место слева, спрашивает:

– Почему три дня молчали?

– Не был уверен. Все-таки трудно поверить, что ребенок на такое способен. А сегодня появилась новая жертва…

Кэб слишком мал для троих. Мы жмемся друг другу, выдавливая плечами соседа: Я, Богомол и Белл. Три девицы под окном в малометражной коляске. Кэбмен смотрит на нас уничтожающе. Явно хочет спасти Константина, интимно прижимающего к незнакомцу. Столько презрения от извозчика ни одна кобыла, наверное, не получала. Кэб дергается и несется прочь от собора Святого Павла. Эх, даже не помолились на дорожку.

Белл пересаживается бочком и раскладывает личность Потрошителя по полочкам:

– Дафна Меридит Олден у него не первая. Джек – кукла со стажем. Он знакомится с детьми в кондитерских или в парках и что-то с ними делает. Что-то из вашей компетенции, – это намек на одержимость. Вот зачем мы ему понадобились. – Волочится за женщинами в борделях и уводит их оттуда. Я слежу за ним уже две недели. И кажется дети управляют им, а не он детьми. Но это выше логического объяснения. Они собрались в заброшенном доме на Флит-стрит. И кажется, главная их цель вы.

Как здорово, когда в дело вступает настоящий знаток сыскного дела.

– А ты собственно кто по профессии? – решаюсь прервать невеселый монолог. Джозеф Белл до икоты напоминает мне одного человека. Особенно знакомо выглядит его клетчатая кепка.

– Врач-хирург.

Киваем на пару с напарником. Мы, собственно, тоже не детективы и зарплату за них не получаем. Зато пашем на славу. И за них, и за Орден.

А доблестная полиция на нас доблестно плюет.

Дом заброшен, это сразу заметно. Многолетний плющ на стенах высох, окна разбиты, стены разваливаются.

Это настолько бросается в глаза, что даже я понимаю, на Флит-стрит не может быть таких домов. Слишком хорошая улица, слишком Богатый район.

В окне мелькает тень. Кажется, нас ждут.

Ну что, второй раз в одну и ту же ловушку?

– Констеблей я предупредил. Мы можем их ждать здесь или попытаться спасти мальчика. Ваше решение? – Джозеф Белл говорит с такой решимостью, что становится стыдно за свои сомнения. Пулемет мне и гарду! Пойду на врага грудью, ни шага назад! Благо грудь есть.

Константин кивает.

И мы входим в дом.

Дверь даже не заперта. Перед нами длинная лестница среди широкого холла. Рваные шторы трепещут на сквозняке, количество паутины и пыли просто невероятное. Напарник берет большой в человеческий рост подсвечник и проверяет наличие свечей в нем. Их, конечно же, нет. Зато пауки разбегаются по его рукам, словно гастарбайтеры в день проверки регистрации. Константин отплевывается, отряхивается и отбивается от насекомых подсвечником.

Шума от нас непрофессионально много.

– Разделяемся, я – наверху, вы внизу, – говорит Белл.

– Не, не, нельзя! Нас по одному переловят, – я-то знаю рассказы про дома с привидениями, маньяков по одному вырубающих своих жертв. И “Пилу” я тоже помню. – Только вместе! Хотите, можно еще за руки держаться.

Константин отвечает снисходительным кивком. У него из оружия – распятье. У меня – пара кольтов. Белл достает короткий Кобольд Харрингтона – новенький полностью литой револьвер, на который у меня не хватило финансов.

На втором этаже слышен скрежет. Кто-то, не оставляющий следов на пыльном полу, двигает мебель.

Возражений нет. Дружно поднимаемся.

Каждая ступенька скрипит реквием, каждый шаг поднимает серое облако к лодыжкам.

Как только оставляем лестницу позади, на первом этаже смеётся ребенок.

Оглядываюсь: три цепочки подошв прекрасно иллюстрируют нашу находчивость. Вот идиоты! Трехглавый монстр справедливости спешит на подмогу, но есть вероятность что по пути сдохнет! Возмущаться собственной тупости мне никто не запрещал.