Так погони их бурею Твоею и вихрем Твоим приведи их в смятение;

Исполни лица их бесчестием, чтобы они взыскали имя Твое, Господи!

Позади нашего отряда уставший Ангел раскрывает крылья. По глазам видно, как его достали наши мирские распри. Потерпи немного, нимбоносец, скоро и тебя изгонят из нашего города.

Я вообще за равноправие! Почему только демонам пинки? Даешь всех белокрылых обратно на небо. Не знаю сколько вас тут понараспихано. Или задница у ангелов слишком толстая, до облаков уже не метнется? Мы сами решим свои проблемы. И без вашего вмешательства!

Да постыдятся и смятутся на веки, да посрамятся и погибнут,

И да познают, что Ты, Которого одного имя Господь,

Но свет от крыльев уже заливает город. Он ярок и добр. И набережная Темзы становится похожа на новогодний дискач. Все светятся, кто-то летает, кто-то стреляет, все орут. Весело, задорно. Сюда бы саундтрек в форме любой песни «Красной плесени»! И чипсиков с пивом! И в сторонке постоять. Но кто ж мне даст! У нас, как в родной матушке России: выходные и праздники только для депутатов. Обычный люд пашет без перерывов на расслабон.

– Ради чего? – голос в моей голове ничего общего с реальностью не имеет. Так же, как и длинноногое чудовище прямо перед моим лицом. У него клыкастая пасть, скопление рогов на макушке, а когти на пальцах загибаются к трем глазницам на ладонях. Человеческие глаза у него по всей руке: маленькие, большие, закрытые, прищуренные и выпученные. К плечу их становиться больше. Словно кровоточащие раны они истекают слезами. – За что ты собираешься умереть сегодня?

Я пожимаю плечами:

– Погугли, мы выжить пытаемся, вообще-то. Вы же всех подряд режете.

– Мы помогаем вам. Чтобы построить будущее, необходимо разрушить прошлое.

– Старое всегда надежнее нового. Это я тебе, как бывший житель коммуналки говорю.

– Не тебе настаивать на этом. Ты принял новый мир, новый облик. Отказался от себя. Стал кем-то другим. Новым.

– Я – это я.

– Ты несчастное, глупое существо, потерявшееся в мире. Ты запутался и предал всех, даже самого себя.

– Вот чего-чего, а предательством не промышляю. Я, может, самый преданный представитель церкви!

– Я знаю все твои тайные желания. Ты мечтаешь уйти из Ордена, свалить из этой страны. Денег побольше! И поиметь…

– Ну так радовался бы! – Знает он. Вот молча пусть знает. Я этого еще не знаю, а он знает. Нашелся тут, знавун. – Чего в меня этим тычешь?

– Так брось все! Стань свободным! Я могу вернуть тебя обратно! Хочешь?

– Куда?

– В твой мир, в твое тело? Мужское?

– Нахрена?! Полтора года оттикало. Я там уже разложился и обзавелся трупными червями. Спасибо, не надо!

– Нет. Там не прошло и пары секунд.

– Ах ты, гадёныш! Умеешь уговаривать… Но – нет.

– Почему?! Ты же хочешь этого! Я знаю, я чувствую.

– Если там прошло всего пару секунд, значит я могу тут еще полвека потусить. Вот стукнет мне соточка, тогда и приходи. Так и быть – соглашусь.

– Зачем?! Ты же мучаешься! Тебе же противно здесь, в этом теле!

– Ну, почему? Мне пока весело. И Богомол у меня тут, и Лукреция, и Епископу надо подсобить… перья пересчитать, вдруг седые найду, ну и наладить управление на Альбионе.

– Кто они для тебя? Родственники? Друзья? Никто! Зачем?! Может их вообще не существует! Они только фантазия!

– Моя?

– Да хоть чья!

– Хорошая у меня фантазия, да?

У демона на морде возникает такое выражение, будто его сейчас вырвет. Но он перебарывает себя и продолжает уговаривать:

– Так зачем напрягаться? Я – законный наследник Англии. И как бы вы не прятали Викторию, она умрет!

– Да кто ж ее прячет? Вон с флагом носится, людей подбадривает. А тебе всего два года. В трусы небось до сих пор гадишь! Как там тебя? – Ну, не умею я вести светские разговоры по душам, о душах и вообще. Зачем рожу-то так корчить? Рога погнутся.

– Вельзевул. И я могу убить вас всех в один миг. Силы моя не зависит от тела! За эти несколько месяцев я полностью восстановился.

– Понятно. Вся затеянная война, с зомби и кучей беременных проституток – была лишь глобальным планом по отвлечению внимания от реабилитации тебя любимого? – Демон победно ухмыляется. – Чтоб ты пропеллер нашел и на башку натянул?

Посланник преисподней закатывает рога в небо и делает голос позловещее:

– Люди должны откажутся от Бога. Посмотри, все, кто думает головой, на моей стороне!

– Флаг Евросоюза им в уши. А я думаю сердцем.

Или жопой. Иначе как объяснить мою тягу к приключениям?! Кстати:

– А на жопе у тебя глаза есть? Неприятно сидеть, наверное?

– Нет у меня там ничего!

– Жааааль! – Ниже пояса у демона – размытое пятно и мускулистые красные ноги с копытами. – А там, – кручу пальцем в направлении того самого, – специально так завуалировано?! Типо – цензура?

– Демоны не имеют пола, – переключается собеседник. Зря, в философствовании на гендерные темы мне нет равных.

– А если бы был, ты кем хотел бы быть: девочкой или мальчиком?

– Я хотел бы быть тем, кто переманит тебя на нашу сторону. Будь умнее, ты же просвещенный, развитый представитель общества! Отдашь мне Аделаиду, Викторию и живи сколько хочешь, как хочешь, с кем хочешь...

– А мне кажется, девочкой!

– По себе судишь?

– Наличие на тебе такого количества глаз говорит о любви к самолюбованию. А это женская прерогатива.

– Это остатки поглощённых мной душ!

– А почему в таком виде? Нет бы что-то брутальное выбрать: зубы на ниточке, фаланги пальцев в ушах, сумки из мочевых пузырей.

– Гиены огненные, ты ненормальный! Мы душу твою обсуждаем, а не мой внешний вид.

– Так это же связано!

– Да каким местом?!

– А у тебя точно на том месте глаз нет? Можно проверить?

– Ад с тобой! Оставайся! Ты даже ангела доведешь! В стане церкви ты для них опаснее живым, чем мертвым!

Он разворачивается и уходит.

На спине у него сотни глаз хлопают ресницами. Будто бабочки, прилипшие к коже, а ниже действительно гладенько. Он когда на спине спит, шебурщится по кровати? А если одеялом накрывается, оно шевелится от хлопанья век?

Со всех сторон слышится сдавленный шёпот. Несколько человек с нашего стоберега разбегаются и прыгают в пропасть.

Демон поговорил не только со мной.

Но эпичной драки с Антихристом не получается. Он уворачивается от подлетевшего к нему ангела, прикрывает глаза ладонью, козыряет из-под кепки с вентилятором и прыгает в Темзу. Какие-то четыре слова, и он бы самоизгнался.

Но, видимо, не судьба. Я шепчу последнюю строку молитвы:

Всевышний над всею землею.

Мы очень все расстроены, особенно зомби, что тащились на его зов через всю страну, а теперь относятся к категории умных и голодных. Умные замирают, будто уже расцвело. А голодные с горя жрут друг друга.

Только люди, что были на стороне Антихриста не теряются. Они сколачивают кордоны и готовятся к обороне. Живые, как всегда, упорнее мертвых.

Я не знаю, что навру Аделаиде. Её сын пропал в туманной бездне.

Я не знаю, что скажу Епископу. Антихрист сбежал, но обещал вернуться.

Я не знаю, вернусь ли в монастырь. Хочу, не хочу.

Но я точно знаю, что меня все устраивает. Здесь.

Этот мир, это тело, этот человек рядом со мной, что смотрит с растерянностью в сопливую пропасть Темзы. Даже борьба с собой меня устраивает.

Мы ведь можем просто быть напарниками.

Мне хватает смелости взять Константина за руку. Он вздрагивает и пытается вырваться. Но меня волнует другая проблема:

– Если мы опять упустим его, следующей битвы можем не пережить.