Стоссен подал голос:

— Это один из местных Живых Предков! Держите птичку за шкирку, и мы выжмем из него все соки.

Опережая приказ, Лекс уже мчался за стариком, желая во что бы то ни стало завладеть живым трофеем.

Все четверо братьев уже находились в коридоре, когда обручи, вытолкнутые массивными поршнями, вдруг отделились от стены и упали на пол.

В одно мгновение коридор оказался поделенным на крохотные камеры с плотно пригнанными, входящими внутрь засовами, слишком крепкими даже для Кулаков, так что ни отодвинуть их, ни сломать было невозможно.

Из-за поворота на дальнем конце коридора снова выглянул гном. На лице карлика, собрав его в морщины, появилась усмешка.

В каменных стенах, невидимые прежде, начали открываться люки. Со всех сторон потянулись к доспехам волосатые руки с острыми лезвиями и ловкими движениями принялись срезать броню.

Как яростно ни сражались десантники, как ни брыкались и ни махали кулаками, постепенно броня их убывала.

На душе у Ери было скверно уже от одной мысли, что он ничего не смог предпринять, чтобы уберечь Лекса от плена.

Бифф, вспомнив прошлое, исторгал самые грязные проклятия.

Лекс, пока осторожные и проворные карлики снимали с него скафандр, обнажая тело, иронично посмеивался.

— Щекотно! — игриво кричал он.

Но вот слепая пелена спала наконец с глаз Лександро…

Обезоруженные, без защитных комбинезонов, четверо десантников лежали, прикованные к гранитным глыбам, покрытым мелкими розовыми пятнами. Казалось, сквозь каменные поры сочится бледная кровь.

После позора коридора с его хитроумными камерами, братьям завязали глаза и, спутав по рукам и ногам цепями, с помощью специальных машин — о чем можно было судить по звуку, — протащили вперед еще на некоторое расстояние.

Там их погрузили на открытые платформы для транспортировки песка — так во всяком случае решил Лекс — и отправили куда-то по железной дороге. Путь занял километров десять…

После их сняли с платформ и снова куда-то потащили. Затем подняли и

— надели на них крепкие оковы, только потом распутали цепи и сняли с глаз повязки…

Пещера, в которой они оказались, по величине была такой же просторной, как и зал для собраний в крепости-монастыре, который вмещал в себя до тысячи Боевых Братьев. Под сводами его мерцали шары светильников.

Лександро повернул голову. В комнате собралось не меньше сотни карликов. Большая часть их сидела в первых рядах амфитеатра, высеченного прямо в скальной породе. Аудитория была в основном представлена воинами и мастерами гильдий, вооруженными до зубов.

В своих нарядных латах с нанесенным на них тонким рисунком, они являли собой яркое зрелище. Остальные в простой коричневой одежде выглядели не столь впечатляюще. Большая часть бормотала под нос какие-то неразличимые песнопения, другие сидели молча с мрачными лицами.

На авансцене, где были установлены гранитные глыбы, сидело несколько белобородых Живых Предков. Они занимали каменные троны чуть меньшего размера, чем главный, стоявший в глубине на небольшом возвышении..

На этом массивном троне под балдахином, украшенным теснением в виде восьмиконечного стилизованного знака солнца, сидел пышнотелый мужчина с коричневой бородой. Кроме черного шелка набедренной повязки, другой одежды на нем не было. Его длинная густая борода ярким пятном выделялась на совершенно безволосом лоснящемся теле. Создавалось впечатление, что его только что побрили. Некоторые люди предпочитают брить подбородки, а этот — все сливочное свое тело. Под кожей его, словно волны прибоя, переливаясь, ходили мускулы. Глаза горели черными угольями. Нос у него был короткий и мясистый, совсем как у представителей клана Саграмосо…

Сомнений не оставалось: это был. сам Господин. С обеих сторон от него в черных шелковых одеждах с сюрикеновыми катапультами в руках стояли карлики-охранники.

Лександро проверил крепость наручников. Хорошо поднатужившись, он ценой малых потерь мог бы вырвать левый наручник из стены. От этой нагрузки кожа и мышцы, возможно, и пострадали бы, но укрепленные керамикой кости не подверглись бы деформации. Правый наручник, похоже, не поддастся.

Он бросил взгляд на товарищей.

Бок Биффа распух и посинел, на коже вокруг раны застыли капли киновари…

Плечо Стоссена, насколько мог судить Лекс, представляло собой жалкое зрелище. Кости были раздроблены и мышцы обуглены. Лекс с пониманием отнесся к состоянию сержанта и уважительно посмотрел на него. Тот тайком силился сорвать оковы, но у него ничего не получалось…

В бронзовой треноге тлели благовония, распространяя аромат корицы. Тихо работали невидимые вентиляторы, колыхался поднимавшийся над головой благовонный дым. В его клубах угадывались колеблющиеся очертания призрачных лиц. Они появлялись, бросая вниз гневные взгляды, и снова растворялись, чтобы через некоторое время возникнуть вновь.

Странное гортанное бормотание становилось громче, хотя в песнопении принимали участие не все скваты. Военачальник с тяжелой золотой цепью на шее, украшенной изображениями предков, надетой поверх грудного панциря доспехов, хмуро посматривал в сторону этих…

… лиц в воздухе…

Потом его взгляд упал на Фульгора Саграмоссо и, и военачальник вздрогнул.

Лекс, разбираемый любопытством, повернул голому.

ЛИЦА

Лица возникали на теле самого Саграмосо…

Мятежный правитель обладал удивительной способностью управлять мышцами своего тела таким своеобразным способом, вероятно, когда-то он работал ярмарочным акробатом на одной из грязных планеток. Поверхность его груди, живота и бедер вздымалась и морщилась, образуя формы, отдаленно схожие с физиономиями. Очертания лиц то делались явственнее, то сглаживались и пропадали, чтобы уступить место новым.

На груди.

На животе.

На широких бедрах.

Как такое может быть?

Не был ли Саграмосо на самом деле богом?

Некоторые из Живых Предков наблюдали за представлением с восторгом, один Белобородый взирал на спектакль с выражением нескрываемого отвращения и недоверия.

Саграмосо пристально вглядывался в аудиторию.

— Это собираются мои, собственные священные предки! — объявил он, издав гортанный рык. — Да, они собираются для того, чтобы защитить нас. Видите, как через мое тело дают они знать о себе. А вы не можете вот так же вызвать облики ваших усопших предков? Досточтимых Старцев?

Кое-кто из Белобородых действительно находился под сильным впечатлением.

— А сейчас я сам становлюсь своими предками, Преподобными! Их силы прибывают. Вскоре я таким же образом вызову и ваших самых далеких предшественников. И они будут разговаривать с вами, шевеля губами, которые разверзнутся на моем теле.

Дальше изо рта Саграмосо полилась невнятная околесица.

Казалось, он совсем не управляет собой. Но все же он старался держаться ровно. Тем временем плоть его торса и бедер ходила волнами от нарастающего числа безмолвных масок, стремившихся к воплощению. Тогда он потянулся к каменным глыбам, на которых, подобно зверям в ожидании кровавой расправы, распластались Лекс и его братья. Кто-то из свиты подал ему цепной меч.

Лезвие блеснуло пласталевыми зубами, появившимися сразу же, как только оружие начало функционировать.

Мятежный правитель навис над Лексом в позе шамана. Тело его били судороги, словно он испытывал родовые схватки. Целое семейство зачаточных образов рвалось на волю, каждый из них стремился покинуть породившего их хозяина первым.

Саграмосо взмахнул мечом, со свистом рассекая воздух. Лекса обдало холодом кошмара и смерти.

Но Саграмосо прошел мимо Лекса и остановил свой взгляд на Стоссене. Охваченный ужасом, тот молился про себя.