Перевёртыш сидел на раздутой туше чумоносца и наблюдал, как Серые Рыцари закрепляют успех. Превратившийся в муху в миг своей предполагаемой смерти обманщик прикинулся одним из насекомых, которые вечно окружали чумных демонов даже после гибели. Он часто возвращался на поле боя после его окончания, чтобы с отстранённым удовольствием поглядеть на странные обряды смертных и насладиться их скорбью и печалью, когда те оплакивали мёртвых или клялись отомстить убийцам.

Но Серые Рыцари были другими… они оплакивали не мёртвых, но утрату чего-то иного… Кальдор Драйго был героем, легендой ордена, и потерять его вновь — страшная трагедия.

В душе Перевёртыш усмехался. Ему пришла в голову идея…

Стоял ясный день, но под триумфальной аркой, где инквизитор Шерон ожидал прибытия своего врага, сгустились тени. Крепко сжав оплетенную проволокой рукоять рапиры, он начал декламировать последние шесть строф из шестисот шестидесяти Песен Отвращения, дабы укрепить себя перед грядущим противостоянием. Но ладони инквизитора увлажнились, и с губ его сорвалось проклятие, ибо в непослушном разуме вновь всплыли образы последней встречи с демоном. Каждый раз при взгляде в зеркало ужасный шрам, пересекавший лицо и шею, напоминал о той схватке, но Шерон не мог позволить подобным мыслям терзать его в этот час.

Прошептав мантру демоноборца, он изгнал прочь беспокоящие видения, ибо страх был врагом не менее могущественным, чем приближающееся к инквизитору воплощение мерзости. Нарастал доносящийся спереди шум приветственных возгласов толпы, хотя Шерон знал, что, стоило бы горожанам увидеть истинную природу создания, так обожаемого ими, эти крики преклонения сменились бы воплями ужаса.

За спиной инквизитора расположились рота имперских гвардейцев из полка Текарнских Железных Кулаков и пятеро гигантов в сработанных искусными мастерами терминаторских доспехах, с наручами и наголенниками, украшенными плавными изгибами вьющейся росписи. В руках терминаторов покоились алебарды с широкими клинками, лезвия которых потрескивали от разрядов смертоносных энергий, а в латных перчатках гигантов имелись хитроумно встроенные двуствольные орудия. Эти воины были Серыми Рыцарями, частью отборнейшего отряда демоноборцев Империума.

Слева и справа от Шерона стояли имперские проповедники, в полном своем облачении, со скрытыми под капюшонами лицами. Праведники держали в руках раскрытые фолианты в кожаных переплетах, а кацеи, укрепленные на их спинах, испускали дым, резко благоухающий бесогоном и прочими священными кореньями, враждебными созданиям варпа. Как и все благочестивые люди, Шерон знал, что вера в Бессмертного Бога-Императора станет могущественнейшим оружием в предстоящем бою, и проповедники, возможно, спасут жизнь инквизитора в решающий час.

Крики толпы усилились, и, подняв глаза, Шерон увидел, как парящий паланкин огибает алебастровую статую на дороге к арке. Инквизитор проверил изящно сработанную пси-пушку, ствол которой покрывали гексаграммиодные обереги.

Перед паланкином, твердо печатая шаг, маршировали вооруженные стражи в безупречных мундирах, и вся торжественная процессия губернатора Леоноры неторопливо приближалась к Шерону. Верх парящих носилок скрывался под безвкусными завесями из красочных шелков и цветастой парчи. Вымпелы трепетали на высоких древках, и знаменосцы в ослепительно сияющей парадной броне несли вслед за паланкином яркие флаги. Сама же губернатор Воландиса, в восхитительном длинном платье алого бархата, возлежала на роскошном шезлонге, помахивая изящной ручкой восторженной толпе. Её служанки, наряженные в прозрачные шелка, простерлись у ног Леоноры в соблазнительных позах, позволяющих одеждам завлекательно облегать их тела.

Стоило выступающим в авангарде стражам заметить ожидающих под аркой воинов, процессия немедленно остановилась. Узнавание промелькнуло в глазах губернатора, плавно восставшей со своего ложа, и лицо её озарилось почти детским весельем. Служанки зашипели, но Леонора утихомирила их движением руки.

«Инквизитор Шерон, сколь усладительно видеть вас вновь, — тихо произнесла губернатор хрипловатым и соблазнительным голосом. — Думала, вы погибли на Лауренции».

Покачав головой, Шерон поднял пистолет: «Я здесь не затем, чтобы болтать с тобою, демон. Я пришел уничтожить тебя».

Леонора расхохоталась, но проповедники выступили вперед, декламируя псалмы из своих фолиантов, и веселье губернатора исчезло, сменившись мучительными судорогами, сотрясшими её тело. С криком боли она рухнула на платформу паланкина, кожа её, задрожав, пошла тошнотворной рябью, и грязный свет заструился из-под роскошного платья.

Взревев, Леонора выпрямилась во весь рост, и гнилой свет поблек. «Ты думаешь одолеть меня этой жалкой волшбой и древними каракулями?» — прорычала она. «Нет, — ответил Шерон, наводя освященную пси-пушку. — Вот этим…»

Он нажал на спусковой крючок, и пси-болт отшвырнул губернатора Леонору назад через спинку шезлонга, оставив ужасную рану в груди. Вскричав от ярости, стражи обратились к оружию, но солдаты инквизитора опередили их и, рассыпав строй, накрыли врагов ураганом лазерного огня. Осколки костей и ошметки плоти губернаторских стражей взметнулись в воздух. Серые Рыцари, все как один, двинулись вперед, видя, что служанки Леоноры выпрыгивают из паланкина, и шелковые одеяния рвутся, открывая глазу существ ужасающей красоты. Их гибкие руки теперь оканчивались длинными зазубренными клешнями, лица же, на которых блестели угольно-черные глаза и разевались рты со стегавшими воздух змеиными языками, являли собой гротескную помесь женского и демонического.

Проповедники погибли первыми, выпотрошенные изящными, ласковыми движениями острых как бритвы клешней. Святые люди, крича, рухнули наземь, а их кацеи осыпали пылающими углями демоницу, забравшую жизни праведников. Обрывки её тонких шелков охватило пламя, и демонесса завизжала, сжигаемая святым огнем Императора. Инквизитор Шерон пригнулся, уходя от удара, нацеленного в горло, и метким выстрелом отправил одно из богохульных созданий в небытие. Терминаторы Серых Рыцарей вступили в бой, орудуя алебардами, Шерон же выхватил рапиру — клинок, выкованный великими умельцами на Титане, благословленный праведными сестрами святой Капилены — и зарубил им следующую адскую тварь.

Солдаты инквизитора все ещё вели беспощадный огонь по остаткам отряда губернаторских стражей, сам же он, увернувшись от нового смертоносного выпада, вдруг ощутил, как земля содрогнулась от могучего удара. Шерон обернулся, страшась того, что ему предстояло увидеть.

Создание из худших кошмаров возвышалось пред ним, тварь, исполненная омерзительного величия, втрое выше человеческого роста, с подрагивающими мышцами и четырьмя громадными клешнями. Гигантское бледнокожее чудовище воняло мускусом и несло на своем новом теле кровоточащие ошметки только что сброшенной плоти. Эта оболочка, знакомая людям под именем губернатора Леоноры, не существовала более, и на её месте возвышался взрыкивающий высший демон Слаанеш, явленный во всей своей ужасающей славе.

«Ну же, Шерон, — упрекнул демон. — Ты что, в самом деле решил, что меня можно так легко победить?»

Варп-разлом на борту «Горнила» — определить время невозможно / non sequitur[8] (утрачена последовательность)

Отключив дисплей визора, я утопаю во тьме. На секунду в мире нет ничего, кроме моего дыхания и холодной боли от закрывшихся, но не исцеленных ран. Левый бок обуглен и изодран, потянувшись к нему разумом, я чувствую, как остывают оплавленные края пробоин в моей броне. Алебарда подрагивает в руках, отзываясь на убыстряющийся пульс варпа.