Конечно, шок ощущала лишь самая потаенная, человеческая часть его существа. Она постепенно отмирала под натиском нового Скраэкоса — надменного приверженца чистой логики, знавшего, что в замыслах Омниссии нет места таким понятиям, как страх или страдания.

Из лица Скраэкоса вытянулись механоруки и, погрузившись в глубину информационного бассейна, собрали охапку плавающих нитей. На концах механорук появились датчики, и вся содержащаяся в жидкости информация хлынула в мозг Скраэкоса. В строениях мануфакториума Ноктис, в шпилях и фундаментах, перемежаемых туннелями и залами, в паутине переходов между башнями он мысленно увидел расцвет логической архитектуры. Огромные теплые биомеханоиды, прилипшие к основанию города, снабжали его биоэлектрической энергией и произведенной в их телах продукцией. Скраэкос увидел отдаленные фабрики, где рождались и выращивались работники. Оттуда их доставляли в город, чтобы получить исходные материалы, необходимые для продолжения биомеханического строительства.

Часть Скраэкоса при виде всего, что было создано в течение тысячелетия, расцвела от восторга. Но это чувство являлось лишь крохотным и несущественным островком в море логики. Сознание почитаемого архимагоса просто поглощало данные, отбрасывало ненужные сведения и накапливало необходимые факты.

Посланные Скраэкосом программы-охотники отличались большой сложностью. По сравнению с обычными программами им требовалось еще больше питательной массы, получаемой из работников. Теперь в укромные места для охотников будут доставлены тысячи биологических единиц, предназначенных к смерти.

Программы-охотники были самонастраивающимися. Они неутомимо и жадно преследовали жертву, иногда даже пренебрегая собственными насущными потребностями. Но и у них можно было найти уязвимые стороны.

Хотя Каэрония и была насыщена носителями данных — как, например, черные стеклянные кристаллические башни или бассейны с жидким металлом, — на планете имелось немало областей, слишком удаленных от хранилищ информации. Это означало, что программы-охотники могли передвигаться не везде, а лишь в тех районах, где их поддерживали соответствующие источники данных.

Скраэкос мысленно зажег огоньки всех хранилищ информации на карте Каэронии. Высокие стеклянные башни светились очень ярко. Среди них была и та, заброшенная с давних времен, которую недавно покинули незваные гости. Электронные планшеты в руках техножрецов, наблюдавших за работами в башнях, выглядели крошечными движущимися огоньками. Программы-охотники в случае необходимости могли двигаться и при помощи этих источников. Загорелись личные значки некоторых техножрецов: в мануфакториуме Ноктис большие хранилища информации, встроенные во внутренние органы, давно стали обычной частью усиления.

На горизонте, между командной башней и городом, расстилалась огромная светящаяся равнина, где было много мест для программ-охотников. Если бы чужаки вторглись туда, они давно были бы обнаружены. Так что искать надо в других районах.

Скраэкос сконцентрировал внимание на тех участках города, где охотники могли преследовать добычу. Затем он синхронизировал всю информацию, поступающую от техножрецов, оборудованных датчиками сервиторов и всех наполовину натуральных биомеханических существ мануфакториума Ноктис. Обобщенный поток ощущений хлынул в бассейн с жидким металлом, и тысячи плавающих нитей сплелись в длинный пульсирующий жгут, извивавшийся, словно змея.

Скраэкос, словно морское чудовище, поймавшее добычу, обвил жгут механоруками и запустил в него датчики. Поток ощущений ворвался в его мысли. Чтобы принять информацию, Скраэкосу пришлось напрячь все умственные силы, поскольку выброс данных происходил одновременно от миллионов чувствующих существ и машин.

Немногие техножрецы Каэронии были на это способны. Еще меньшее их число пользовалось уважением программ-охотников. Вот почему техножрецы выбрали именно его.

Несомненно, что-то где-то знало о местонахождении пришельцев…

В голове Скраэкоса вспыхнули миллионы образов Каэронии. Он напрягал свой усиленный мозг, пока поток видений не замедлился до такой степени, что картины можно стало рассортировать. Толпы работников вокруг огромных, исходящих паром энергетических блоков. Священные символы, проецируемые на облака в бесконечной литании Богу-Машине и его откровениям. Техножрецы, читающие молитвы Омниссии в храмах на верхушках башен, прославляющие машинным кодом Великого Мыслителя, который через свое воплощение давным-давно довел до жрецов Каэронии Его откровения.

Все это было очень величественно, но Скраэкос искал совсем другое.

Он сосредоточился на пустошах между башнями, где пришельцы могли почувствовать себя вне досягаемости бесконечных глаз города. Разрушенные и покинутые места — забытые, лежащие далеко внизу. Наслоения отвергнутой истории; повсюду груды гниющего хлама, все охвачено разложением, так ненавистным древним невежественным Адептус Механикус. Но Бог-Машина был также и богом разложения — теперь Скраэкос это понимал, как понимала и вся Каэрония. И значит, эти места были такими же священными для Омниссии, как и самые роскошные храмы.

Скраэкос стал осматривать бесконечные мертвые трущобы, отстойники промышленных отходов, гниющие кладбища огромных биомеханических существ и продуваемые всеми ветрами гнезда летающих животных, парящих над верхушками башен в поисках добычи.

Вот оно! Один из разведчиков что-то увидел. Люди в броне серого цвета с неизвестными значками космодесантников, просочившиеся в мануфакториум Ноктис. Взгляд был брошен с большой высоты и издалека, но ошибки быть не могло. Отряд передвигался развернутым строем, а в середине шли люди без доспехов и тот, кто был похож на механикума из древних времен.

Хорошо. Они все еще ведут себя как солдаты, все еще считают, что их воинские навыки превзойдут великий разум касты жрецов Каэронии. Скраэкос мгновенно определил их местонахождение и направление движения.

Нет никаких сомнений в их конечной цели. На мысленной карте Скраэкоса это место почти ослепляло уровнем хранившейся там информации. Это было то самое место, где охотники станут еще более сильными и жестокими, смогут двигаться с молниеносной быстротой и набрасываться на любую добычу, способную утолить их голод. И теперь-то они непременно отыщут жертв.

Где-то глубоко-глубоко, под слоями выхолощенной индивидуальности, Скраэкос позволил себе улыбнуться. Остальная часть его сущности, составлявшая логическое большинство, просто приказала программам-охотникам покинуть логик-клетки в информационной сети командной башни и отправляться в манифакториум Ноктис на охоту.

— Вот мы и пришли, — сказал Аларик, добравшись до конца впадины.

— Не нравится мне это, — откликнулся Холварн, занимая наблюдательную позицию рядом с ним. — Кто угодно может нас накрыть в любой момент.

И он был прав. Перед ними открылась неширокая долина, ограниченная многоэтажными сооружениями со стенами из черного кристаллического стекла, как и недавно виденная башня. Дно устилали пластины стекла, блестящие, будто гигантская обсидиановая чешуя. И если на верхушках хрустальных зданий кто-то был, он мог без помех взять на прицел любого из техностражей или Серых Рыцарей, едва они направятся в дальний конец долины, к мощному цилиндрическому сооружению информкрепости.

— Значит, нам придется действовать быстро, — сказал Аларик. — Ликкос, следи за верхними этажами, только ты можешь до них достать. Всем остальным держаться плотной группой и продолжать движение. Они увидят нас на подходе.

Резкий пронизывающий ветер пронесся по долине, такой же холодный, как гладкие блестящие стены. Аларик внезапно заметил, что под ногами хрустят останки старых сервиторов — проржавевшие черепа, металлические крепления, полосы потускневшей стали, когда-то обвивавшиеся вокруг человеческих костей. Аларик уже не сомневался, что человеческие части сервиторов — возможно, позаимствованные у неугодных работников, — в свою очередь, были содраны и отправлены на переработку для создания биомеханических чудищ, наводнивших город. А механические части, сервоузлы и экзоскелеты закончили жизнь на этой свалке.