— Адепт Орримен — пророкотал Драккен, — эти когитаторы уже закончили перевод?

Техножрец ответил, не поворачивая головы и даже не двигая губами. Его жуткий голос воспроизводили динамики на висках:

— Перевод подходит к концу, мой лорд. Желаете, чтобы я его вам озвучил полностью, или предпочтете краткое изложение?

— Просто дай мне что-нибудь, что мы можем использовать.

— Тогда вкратце, — отозвался техножрец. — Передано это сообщение на одном из диалектов орочьего языка, который, как известно, используется несколькими самыми крупными кланами в секторе Карадона. Кланы, применяющие эту форму языка, включают и те, что в системе классификации Ордо Ксенос названы Гоффами, Кровавыми Топорами, Черепами Смерти и Злыми Солнцами. Туда же входят еще тридцать три клана поменьше. Говорящий представляется военным вождем Урзог Маг-Куллом. Известно, что он лейтенант Снагрода, самопровозглашенного Архиподжигателя Карадона. Послание предназначено всем группам орков, находящимся сейчас в секторах сегментум Темпестус и сегментум Ультима. Согласно ему, все корабли орков в этих районах должны встать под знамена Архиподжигателя. Оно также объявляет, что начался Вааагх Снагрода, что его нельзя остановить и что это воля орочьих богов Горка и Морка.

На этом Орримен закончил рапорт, но, когда на мостике повисла тяжелая тишина, добавил:

— Желает ли капитан узнать что-то подробнее?

Драккен не ответил. Повернувшись к Вернеру, он вопросительно вздернул бровь, ожидая комментариев. Сержант был чернее тучи, совершенно очевидно встревоженный донесением.

— Похоже, комиссар Бальдур не ошибся. Но сколько миров они успели захватить, прежде чем мы сюда добрались? С каких еще миров они могут передавать эти сообщения?

С этого им недолго осталось, — ответил Драккен. — Корабли лишь усиливают сигнал, но он совершенно точно приходит из Крюгерпорта. Мы прервем его в самом источнике. Я хочу, чтобы их наземные передатчики дальнего действия были выключены раз и навсегда. Пусть наши братья подготовятся, Лео. У нас есть цель. Мы будем там через час.

Вперив взгляд в капитана, Вернер сказал:

— Мой лорд, на планете явно будет непросто. Возможны потери. Если позволите, я бы попросил доверить мне руководство операцией.

Драккен нахмурился, остро почувствовав, что Вернер пытался защитить его.

— Нет, Лео. Я сам поведу братьев. Магистр Кантор возложил эту обязанность на меня. Он ждет подробного отчета после моего возвращения. Я сам увижу Крюгерпорт. Конечно, если ты считаешь, что есть другой способ ослабить врага, другая, более достойная цель…

Вернер мгновение размышлял и затем ответил:

— Жесткая Посадка — уже практически мертвый мир. Большая часть воды токсична и подобна яду, а оркам чистая вода нужна почти так же, как людям-поселенцам. Крюгерпорт — единственное большое укрепление, где есть крупные очистные сооружения.

Драккен кивнул:

— Как раз у стены юго-восточного района. Да, я видел их на картах.

— Думаю, что можно смело полагать, что орки рядом с очистными сооружениями готовят корабли к следующей фазе вторжения. Уничтожение передатчиков поможет задержать Вааагх, но если мы заденем еще и очистные сооружения, то они будут вынуждены пополнять запасы где-нибудь в другом месте, и это задержит их на еще более долгий срок. Возможно, им даже придется разделить силы.

Драккен обдумывал предложение лишь пару мгновений.

— Звучит очень разумно. Отлично, — решил он. — Любая задержка, которую мы сможем организовать, даст магистру больше времени, чтобы привести в боевую готовность наши силы, Лео. Похоже, в конце концов именно ты будешь командовать отправкой.

Крюгенпорт жесткая посадка.

Служба в Десятой скаутской роте Ордена была подобна вызову. Это обучение искусству войны и совершенствование тела. Будучи скаутом, воин учился использовать имплантированные органы, доверять им, становился с ними одним целым. Он учился и оттачивал искусство убивать. Годами службы скаут доказывал готовность, и тогда следовал зов — приказ возвратиться в Арке Тираннус и пройти посвящение. Это был древний ритуал, уходящий корнями к тем временам, когда еще был жив примарх. Однажды Дорн пригласил своих боевых братьев и уравнял их с собой, порезав ладонь и поделившись с ними своей кровью. Сейчас его кровь стала священной реликвией, и можно было разделить лишь ее присутствие. Время внесло свои коррективы в ритуалы Ордена. В настоящее время скаут, желавший стать полноправным боевым братом, должен был окунуть руку в кровь убитого им врага. Ритуал изменился, но значение его и важность остались прежними. Ведь кулак буквально становился багровым. Это был последний шаг в становлении боевого брата, финальная стадия перед зачислением в одну из девяти рот.

В отличие от многих, сержант-скаут Эзра Мишина не спешил продвигаться по служебной лестнице. Он владел снайперским искусством. Долгие часы в ожидании идеального выстрела научили его терпению. Годы службы сержантом, обучающим молодых и менее опытных мужчин, укрепили его выдержку. Призыв к посвящению придет ему в положенное время. Так что пока Эзра заботился только об идеальном выполнении своих обязанностей. Прямо сейчас это значило быть глазами и ушами капитана Третьей роты Драккена.

Мишина специально был выбран капитаном Икарио сопровождать Третью роту на Жесткую Посадку, и, если уж признаться честно, именно здесь Эзра хотел оказаться: скрываться в густых черных тенях враждебного города, выслеживая орочьи караулы с бесшумной болт-винтовкой за спиной, боевым ножом в руке и с чувствительной оптикой ночного видения на голове. К этому моменту он успел прервать хриплое дыхание полудюжины грязных зеленокожих гадов. Ботинки и обмундирование были забрызганы их кровью.

Пять часов назад, когда местное солнце Фрейя еще сияло в небе, «Громовые ястребы» Третьей роты приземлились в русле высохшей реки где-то в тридцати километрах к юго-западу от города. Они летели низко над землей, оставляя солнце позади и используя его слепящий свет, чтобы замаскировать предательское свечение горячей плазмы из турбин.

Мишина, командовавший еще тремя скаутами, направился к городу, обследуя территорию на предмет угрозы. Следом за ними двигались боевые отделения.

Они достигли испещренной выстрелами, обугленной стены как раз тогда, когда солнце закатилось за горизонт. Отличное время. Орки были самодовольны. Похоже, они вырезали всю имперскую стражу до последнего человека и считали, что битва закончена. Что ж, превосходно. Они не закрыли и не забаррикадировали ни одну из прорех, что проделала их артиллерия в высоких стенах из песчаника. Мишина и его скауты ждали, когда сумерки сменятся тьмой и ночь окутает их своей непроницаемой вуалью. А когда это случилось, воины бесшумно прокрались в город, убивая застигнутых врасплох орков, вонзая длинные боевые ножи между третьим и четвертым позвонками. Долгими тренировками этот удар был отточен до автоматизма.

С перерезанным позвоночником орки умирали быстро и тихо. Именно такое убийство было визитной карточкой истинного скаута Астартес.

Мишина забрал таким образом много жизней. Это стало для него таким же инстинктивным процессом, как бесшумное дыхание и передвижение, и не требовало никаких осознанных усилий. Он был доволен и действиями других скаутов, хотя было еще слишком рано их расхваливать. Капитан Икарио дал ему довольно перспективных людей. Двое из них раньше убивали зеленокожих только при помощи сенсориума в библиариуме Ордена, но этой ночью обагрили себя настоящей кровью. И убийств будет еще больше.

Осторожно, стараясь как можно меньше шуметь, Мишина ступил на край старого деревянного ящика и забрался на плоскую крышу заброшенного одноэтажного строения. Оттуда он мог видеть весь город как на ладони. Единственная луна этой планеты, за которой скрывался «Крестоносец», пока не взошла, но прибор сержанта-скаута показал ему все, что было нужно, с такой же ясностью, как если бы Мишина смотрел на город в разгар полдня, затянутого легкой дымкой.