Воистину так! — прогремел верховный капеллан Томаси, кинув взгляд на магистра. — Эзра Мишина — достойнейший брат.

Кантор едва ли мог пропустить выражение взгляда капеллана.

— Вот именно. Пришло время наградить его посвящением. Он присоединится к Третьей роте, первый из многих, кто со временем пополнит ее ряды. Надеюсь, это обрадует тебя, Измаил.

Кантор послал столь редкую для себя улыбку капитану Икарио и наконец увидел, как ответная улыбка разбивает суровость на лице капитана скаутов.

— Повелитель Адского Клинка, это огромная честь для меня и всей Десятой роты, — произнес Икарио. Но затем после паузы мрачно добавил: — И все же остается вопрос о судьбе Кеннона.

— Осознал ли он свою вину? — спросил Кортес.

— Недостаточно, должен сказать, — признался Икарио. — Несмотря ни на что, он настаивает на верности своего решения стрелять, когда вожак орков Маг-Кулл был в зоне видимости.

Слева от Кантора послышалось насмешливое хмыканье. Матео Моррелис, магистр клинков и капитан Восьмой роты, облокотился на хрустальную поверхность стола.

— Записи сенсориума, несомненно, доказывают его вину. Мы все их видели. Если Кеннон не может уважать приказы — не важно, в каких ситуациях, — он не может носить наши цвета и называться нашим братом.

Кантор уже собирался ответить, когда Кортес вдруг хлопнул рукой по столу, и все присутствующие резко повернулись в его сторону.

— Если бы он убил орка, — прорычал Алессио Мор-релису, — мы бы назвали его героем! — Он повернулся к Кантору. — Ты продвинешь в Третью роту Кеннона, а не Мишину.

— Это решение вряд ли может быть принято с учетом «если»! — рыкнул Кальдим Ортис. — Особенно учитывая, что он не убил того орка, брат.

Кортес свирепо воззрился на Ортиса.

Верховный капеллан, — промолвил Кантор, — у тебя есть что добавить, прежде чем я объявлю свое решение?

В голосе Томаси прозвучала искренняя печаль.

— Потеря капитана — всегда большая трагедия не только для Ордена, но и для всего человечества. Те, кто одарен талантом руководить, встречаются редко. Не подчинившись прямому приказу, брат Кеннон сыграл роковую роль в гибели одного из лучших воинов Ордена.

Ашор Драккен был настоящим героем, не раз награжденным за подвиги в течение двух столетий. Подобный инцидент уже был. Мы просмотрели архивы.

Капеллан указал на Юстаса Мендосу, который кивнул, так и не открывая глаз.

— Наказание за такую катастрофу, — продолжил Томаси, — должно быть самым суровым из всех доступных. Как бы ни было при этом больно, другого выбора нет.

Некоторые из капитанов склонили головы. Кантор сделал то же самое. Выпрямившись через несколько секунд, он сказал:

— Я принял решение. Суд окончен. Янус Кеннон будет низведен до состояния сервитора.

Алессио Кортес негромко, но затейливо выругался. Мендоса кивнул:

— Библиариум получит Кеннона, как только тот услышит приговор. — Повернувшись к капитану Икарио, он добавил: — Процесс лишения разума очень болезненный. Не буду лгать тебе, брат. Но он милосердно недолог. Это я могу тебе обещать.

Измаил Икарио не ответил. Он опустил выбритую голову на руки, локтями опираясь на хрустальную поверхность стола.

Магистр кузницы Адон вставил замечание монотонным машинным голосом:

— Врожденные таланты Кеннона все еще могут быть использованы. Они не должны быть утрачены. Как боевой сервитор, он прослужит Ордену тысячу лет и к выводу из эксплуатации, возможно, сотрет пятно со своейчести.

— Будет смыта эта вина или нет — решать одному лишь Императору, — отметил Томаси.

— Измаил, — сказал Кантор, — приведи брата Кеннона в либрариум завтра на рассвете. Сделай это тихо, пока остальные твои воины будут проводить утренние ритуалы. Сообщите им уже тогда, когда все закончится. Я хочу, чтобы с этим делом было покончено как можно скорее. Оно не должно бросить тень на траурную службу в честь погибших.

— На рассвете, — тихо повторил Икарио. — Я прослежу за этим, лорд.

На мгновение над хрустальным столом вновь воцарилась тишина. Затем Кантор встал и официально закончил заседание, распуская членов Совета. И подумал, что совсем скоро они снова вернутся сюда.

Кантор с Кортесом вышли последними.

Пока магистр и капитан шли по мрачным, освещенным лишь свечами коридорам крепости мимо темных альковов, где на вечной страже стояли каменные изваяния героев прошлого, Кортес спросил своего старого друга:

— Подумай о славе, о выстреле, который сразит врага, и о неведении, что эту тварь Маг-Кулла защищает какая-то технология. Неужели ты сам не выстрелил бы?

Магистр Ордена нахмурился:

— Алессио, ты уже знаешь мой ответ на этот вопрос.

— Уверен, что знаю, — мрачно отозвался Кортес. — Как и ты, конечно же, знаешь мой.

— Разумеется.

Они двинулись дальше, плечом к плечу, несколько шагов не проронив ни слова, пока не дошли до разветвления коридора, где должны были разойтись. Личные покои Кантора располагались высоко, на самых верхних Уровнях твердыни, и ему нужно было пройти много сотен ступеней. Процесс восхождения часто помогал Педро очистить разум, и он знал, что сейчас эта чистота мыслей была ему нужна, как никогда.

Прежде чем друзья разошлись в разные стороны, Кантор положил руку на плечо Кортеса и сказал:

— Во имя примарха, Алессио, никогда не ставь меня перед таким выбором. Суд над тобой, такой же как над братом Кенноном, уничтожит меня.

— Нет, — произнес Кортес, — не уничтожит, Педро. У тебя есть силы для подобных вещей. Вот почему ты избран, чтобы вести нас.

Кантор безрадостно улыбнулся. Он знал, что Кортес именно так и скажет. Между ними не было тайн. Слишком уж хорошо они друг друга знали.

Магистр опустил руку, повернулся в сторону громадной каменной лестницы в конце коридора и пошел, надеясь, что это будет последний разговор о неподчинении за долгое-долгое время.

Космопорт Нового Ринна, провинция Риннленд

Столица пробудилась от низкого, сотрясшего стекла рева шестнадцати «Громовых ястребов» Ордена, когда те скользнули над полуразвалившимися трущобами, окружавшими единственный на планете космодром. Из металлической оболочки выдвинулись шасси, а мощные двигатели сменили рев на высокий пронзительный визг. «Громовые ястребы» опустились на посадочную полосу, расчищенную для их прилета всего двадцать минут назад.

Персонал космопорта в Новом Ринне вовсе не был ленивым или неорганизованным. Просто о прибытии космодесантников им ничего не было известно до самого последнего момента. И это было намеренно. Капитан Алвес не хотел, чтобы горожане что-то знали, не желал пробиваться через улицы, забитые зеваками. Он не понимал, почему люди радовались при виде космодесантников. Алвес был рожден, чтобы воевать. Неужели их восхищает его дар убивать? Галлоны крови, которые он проливал год за годом? Вряд ли. Большинство людей стошнило бы от тысячной доли того, что он видел и делал, если не лишило бы рассудка от ужаса.

Космодром располагался в шестидесяти километрах к юго-востоку от обнесенной защитными стенами столицы, но рев мощных турбин «Громовых ястребов» донесся даже до центра города — великолепного укрепленного острова, окруженного с обеих сторон водами реки Ринн. Это была Зона Регис, часто называемая Серебряной Цитаделью, дом правительства и резиденция всех членов верхней палаты парламента. Кассар находился внутри высоченных стен, — массивная твердыня, возведенная Орденом после вторжения зеленокожих двенадцать сотен лет Кантрелл, со своими ста семьюдесятью восьмью сантиметрами доходивший капитану Астартес только до украшенной орлом груди, судорожно вдохнул и торопливо поднял глаза.

Алвес без тени улыбки взирал на него сверху вниз.

— Так-то лучше. А теперь скажите мне, что вы и все эти люди здесь делаете? Я отдал четкий приказ администратору этого космодрома. Он был извещен, что я казню его в случае неподчинения.