— Готово, — произнес голос, подобный уксусу и меду. — А теперь уходите.

Шахтеры не заставили просить себя дважды, помогая тяжелораненым и бросив мертвецов, они покинули разгромленный барак.

— Мое оружие, — произнес голос, когда старик попытался уйти.

Тирах чуть-чуть повернул голову и увидел, как старый горняк, перед тем как скрыться вслед за товарищами, передает болт-пистолет закованной в зеленую броню Темных Ангелов руке.

— Пожалуйста, брат. Тут какая-то ошибка… — произнес Тирах.

Второе сердце дрогнуло, хотя он понимал, что все равно умирает.

— Я уже давно тебе не брат, — ответила фигура, которая обошла по кругу сраженного космодесантника и остановилась перед ним.

Вновь явившийся носил стихарь поверх силовой брони, капюшон скрывал черты его лица. Ножны висели у незнакомца на поясе, он держал болт-пистолет в одной руке, и плазменный пистолет — в другой.

— Что ты здесь делаешь?

Тирах на мгновение растерялся.

— Я… Я здесь, чтобы исполнить волю Императора. Чтобы сохранить его владения свободными от порчи и еретической скверны.

— Император, ты говоришь?

Фигура в капюшоне на мгновение умолкла и присела так, чтобы лицо оказалось на одном уровне с лицом Тираха.

— Я знаю Императора. Это… — он указал на пронизанные болтами тела шахтеров в углу барака. — Это не его воля.

Прежде чем Тирах успел запротестовать, ствол пистолета одетой в стихарь фигуры очутился возле прикрытого шлемом лба Темного Ангела. Затылок Тираха разлетелся темно-красными брызгами, звук выстрела эхом отразился от металлических стен барака.

Эхо еще не замерло, а фигура в стихаре, словно призрак, уже исчезла в трущобах.

Торольф закашлял, выплевывая сгустки крови в грязь. Прикоснувшись к ноющим ребрам, он выругал себя за то, что позволил человеку подойти так близко. Человек — термин едва ли применимый к генетически накачанному существу, рычащему на него с арены. Мускулатуру человека, если он им был, увеличили до безумных пропорций, голова терялась между похожими на глыбы плечами. Нервную систему заменили сетью кабелей, которые пронизывали бледную кожу, как ржавые вены, а ноги приводили в действие поршни, помещенные внутрь увеличенных бедер. За столетие войны Торольф еще не встречал такое кошмарное соединение плоти и науки. Хроногладиатор был быстрее, чем предполагала его масса. Он бросился на Торольфа и врезал кулаком в живот космодесантнику. Удар мог убить его, если бы не усиленный скелет и многочисленные имплантаты, которыми одарили Волка апотекарии ордена. Торольф знал, что в этот самый момент его улучшенная физиология исцеляет полученные внутренние повреждения. Пара сердец закачивает кровь в травмированные участки, в то время как гемастамен помогает отфильтровать мертвые клетки.

— Мы должны держать дистанцию между собой.

Торольф взглянул на сокамерника, когда акустические устройства, встроенные в стены арены, перевели слова долговязого синекожего ксеноса на готик.

Хроногладиатор снова бросился вперед, из металлический отверстий в его хребте вырывался пар. Торольф нырнул вперед и перекатился, чтобы избежать атаки зверя. Тау отшагнул влево, скользнул вокруг гладиатора и нанес широкую резаную рану на животе, когда тот пробежал мимо. Торольф был невольно поражен — тау владел длинным древковым оружием с изогнутыми лезвиями на обоих концах с завидной сноровкой.

Не обращая внимания на рану, хроногладиатор развернулся и снова бросился на них.

— Целься по кабелям! — закричал Торольф и бросился вперед, чтобы встретить хроногладиатора лицом к лицу, отвлекая его.

Утвердительно кивнув, тау развернулся позади противника и рубанул резким ударом по массе прогнивших трубок, питающих нервную систему хроногладиатора. Насыщенная химикатами жидкость хлестнула струей из рассеченных кабелей, которые скрутились, как раненые змеи, забрызгав открытый живот тау. Закричав от боли, когда химикаты обожгли его кожу, тау бросил оружие и отшатнулся назад.

Повернувшись со скоростью, которая противоречила его размерам, хроногладиатор врезал молотоподобным кулаком по челюсти тау. Удар раздробил ее, отбросив чужого, как выстрелянный снаряд.

Тяжело дыша, хроногладиатор повернулся лицом к Торольфу. Мутант попытался сделать шаг вперед, его тело сотрясала дрожь, жизненная жидкость не позволяла истерзанному телу рухнуть на землю.

Торольф отступил назад, отвлекая хроногладиатора от тау, после чего обогнул ходячую машину, чтобы подобрать оружие тау. Вонзив один конец в землю и обломав древко, космодесантник сделал себе копье.

— Твое тело достаточно терпело. Пришло время твоей душе принять часть ноши, — произнес со злостью Торольф, сжимая копье, и бросился сломя голову на хроногладиатора.

Зверь напрягся, поигрывая бицепсами, словно собираясь разорвать Торольфа пополам.

Находясь за пределами досягаемости мутанта, Торольф метнул копье. Оружие поразило цель, прежде чем хроногладиатор смог среагировать, пробив мягкую плоть горла. Торольф бросился вперед, ударив гладиатора локтем и опрокинув его на землю.

Космодесантник первым пришел в себя, поднялся и вдавил копье глубже в шею гладиатора, пригвоздив того к земле.

Изо рта гладиатора хлынул темный ихор, когда он потянулся за копьем, но Торольф снова оказался быстрее, колотя кулаками по дельтовидным мышцам и ломая плечевые суставы. Руки мутанта были выведены из строя, ноги беспомощно колотили, тело забилось в конвульсиях от шока, и зверь умер.

— Император защищает, — изнуренный Торольф перевернул тело противника и заковылял к выходу.

— Космодесантник… я жив, — выкрикнул тау, когда Торольф прошел мимо него.

Торольф остановился и закрыл глаза.

— В Его глазах, — выпрямившись, он повернулся и подошел к тау, — нет, ксенос, ты не жив.

Тау поднял взор, в его глазах стояло замешательство:

— Я… я думал нас связывают узы воинов.

— В таком случае я был бы так же виновен в ереси, как и те, на кого охочусь. — Космодесантник поднял клинок.

Торольф провел рукой по гладкому металлу стены камеры, остановившись на почерневшем, щербатом участке. Закрыв глаза, он нащупал линии, его пальцы помнили, как он сделал каждую из них. Мысли Торольфа вернулись к сдавленным крикам хроногладиатора, когда недоразвитая глотка пыталась озвучить его смерть. Он плюнул на стену. Металл зашипел под слюной, когда кислотная жидкость выжгла новый след на металле. Довольный Торольф опустился на колени в молитве, благодаря Святой Трон и Бога-Императора за то, что он все еще жив, чтобы продолжать свою миссию.

Торольф беспокойно посмотрел на горбунов. Их невинные, улыбающиеся лица противоречили заплаканной коже, вызывая у Торольфа желание отрегулировать свое зрение так же, как оптические линзы боевого шлема.

Он не представлял, сколько времени прошло после боя с хроногладиатором, но был уверен, что момент для следующего выхода на арену не настал. Возможно, подумал Космический Волк, дело было в особенности турнира. С момента своего пленения он понимал, что время течет необычно. Оно казалось раздробленным и непостоянным, дни не отличались от часов, секунды растягивались в вечность. Торольф вздохнул сквозь сжатые зубы, время было еще одной постоянной, которую эльдары забрали у него. Проведя рукой по черной одежде, которая заменила силовой доспех, он представил выемки на священном нагруднике, его пальцы могли найти каждую трещину в усиленном керамите, как свидетельство спасения его жизни. Космодесантник поклялся в душе, что снова наденет доспех.

Он посмотрел мимо тюремщиков на открытую дверь камеры и подождал, пока войдет ублюдочная женщина. Она не вошла.

Из темноты за дверью вылетело тело, брошенное, как кукла кем-то или чем-то сильнее даже накаченного стимуляторами хроногладиатора. Оно тяжело приземлилось между горбунами, дергаясь в конвульсиях и выкашливая кровь. Торольф бросил один взгляд на лежащую ничком фигуру, тут же узнав усиленную мускулатуру брата космодесантника. Без слов горбуны повернулись и вышли, дверь за ним заперлась.