Капитан Тул крепче сжал рукоять Мудрости, чей клинок был окутан по всей длине светящимся коконом смертоносной энергии. Вместе с сержантами Сайрусом и Авитусом он находился на вершине городских укреплений в юго-восточном углу стен Аргуса, обозревая расстилающееся внизу поле боя.

— Они снова делают это, — сказал Сайрус, не обращая внимания на горячий пустынный ветер, треплющий его длинные волосы.

Авитус вскинул свой тяжелый болтер.

— Я возьму его. — начал было он.

— Нет, — сказал Тул, отрицательно качая головой.

Капитан присоединился к своим сержантам, чтобы понаблюдать за ходом битвы, но прежде, чем он успел хотя бы мельком взглянуть вниз, дикие орки явили свое новейшее изобретение. Днем ранее они использовали тела живых, мертвых и умирающих сородичей, чтобы создать примитивные осадные приспособления, и только огневая мощь и непрестанное наблюдение за ситуацией скаутов Сайруса и девастаторов Авитуса не позволили зеленокожим взять стены и прорваться в город.

Сегодня орки изобрели новую стратегию. Используя длинные плиты из какого-то прочного материала, возможно, принесенные из руин меньших поселений, разбросанных по дальней стороне пустыни, и, без сомнения, уже захваченных орками, зеленокожие соорудили что-то вроде качелей, применив кучу мертвых тел в качестве опоры, ближе к одному из концов плиты.

Один из орков — живой, конечно, и вооруженный до зубов — становился на ближний к точке опоры конец плиты; другой конец, под действием его веса, разумеется, занимал максимально высокое положение. Затем, после краткого обратного отсчета, десяток или более его сородичей одновременно прыгали на другой конец плиты, и их совокупная масса резко прижимала его к земле, в результате чего стоящий на противоположной стороне орк взмывал вверх. В большинстве случаев запущенный в небеса орк быстро возвращался обратно на землю, попросту падая на своих собратьев, так как понятия о наведении и прицеливании были за границами понимания этих орков. Но когда сооружению все же случалось сработать как надо — и это только что снова случилось — орк, подобно живой ракете, описывал живописную дугу в небе и приземлялся где-нибудь на городской стене или даже за ней.

Если бы кому-то из орков удалось успешно перелететь через стену, они могли бы устроить в городе настоящий хаос, убивая беженцев без разбора — во всяком случае, до тех пор, пока Кровавые Вороны не остановили бы их. Даже сейчас сержант Арамус и его люди вели гонку со временем, пытаясь отобрать потенциальных новобранцев из числа беженцев, но пока их успехи были более чем скромными. К счастью, до сих пор оркам удалось запустить лишь нескольких своих сородичей в нужном направлении и на нужную высоту с правильной скоростью — и во всех этих случаях Вороны оборвали жизни «летунов» еще до того, как они коснулись земли. Шмякнувшись вниз, мертвые зелекожие тела причинили травмы паре особенно невезучих беженцев, на которых, в буквальном смысле, рухнули с неба, но это было несущественно по сравнению с тем ущербом, который мог бы причинить живой успешно приземлившийся орк. При других обстоятельствах, возможно было бы даже приятно попрактиковаться в стрельбе из болтеров и мелта-оружия, сбивая пролетающих орков, будто это была какая- то экзотическая разновидность спорта. Но у Тула и его людей были куда более важные дела, чем выяснять кто из них лучше стреляет, и последствия промахов были слишком серьезны, чтобы допускать какие-либо проявления легкомыслия. Тул вскинул светящуюся от энергии Мудрость.

— Я сам возьму его, — сказал он, когда летящий орк с топором в каждой руке уже почти достиг стены, огласив окрестности нечленораздельным боевым кличем.

Судя по траектории зеленокожего, он вот-вот должен был преодолеть укрепления и приземлиться где-то в городе, пролетев примерно в метре от позиции Тула и остальных. Тул шумно выдохнул, и отправил меч по дуге вверх и вперед, так что клинок прошел через свод черепа орка и дальше через все его массивное тело, разделив зеленокожего на две продольные половины.

— Итак, что там у нас? — спросил капитан, в то время как разрубленный пополам орк полетел дальше.

— Войска продвигаются, капитан, — ответил Сайрус.

С улиц внизу раздался плач, крики ужаса и горя, когда еще один орк упал с небес, забрав жизнь еще одного несчастного беженца.

— Вот именно, — сказал Тул, игнорируя горестные выкрики, — Первое и седьмое все еще на поле боя. Что им удалось узнать об этом новом орочьем войске?

На самом деле, люди очень мало знали об орках, как о диких, так и о развитых и обо всех прочих. На протяжении тысячелетий множество магосов биологис из Адептус Механикус посвятили свои жизни изучению зеленокожих в надежде понять своих врагов, и таким образом, получить ключ к победе над ними. Учитывая характерное для Кровавых Воронов почтение к мудрости и знанию, десантники ордена ценили такой подход. В конце концов, со времен самого Великого Отца, Азарии Видьи, Вороны всегда считали, что знания, наряду с верой, конечно, являются величайшим оружием в битве против врагов Императора. Чтобы победить врага, прежде всего нужно понять его. Однако каким же образом человеческий разум — не важно, чей именно — превосходного тактика, вроде Тула и его Кровавых Воронов или псайкера вроде библиария Нивена или даже напичканного аугметикой магоса биологис — мог надеяться понять сырые базовые мотивации орка, не имеющего с людьми вовсе ничего общего? Человека-еретика можно понять хотя бы с точки зрения его безумия, ксеносов, вроде эльдар или тау, можно понять, если в достаточной мере изучить проблемы их истории и культуры, чтобы уловить основные моменты психологии. Но орки, лишь на пару шагов отстоящие от зверей, движимые примитивными желаниями и потребностями, стремились только сражаться и завоевывать. Может быть, только тираниды, бесчисленные и неудержимые отпрыски Великого Пожирателя, были менее понятны для людей, чем орочий разум. Не так давно, хотя эта информация все равно была уже практически бесполезна для них,

капитан Тул и его воины обнаружили, что войско появившихся на Кальдерисе развитых орков возглавлял боевой вождь Загмор Горгрим, чье имя на низкий готик можно было перевести как «Кроваволикий».

Будучи когда-то вождем в «Ваагх!» Архиподжигателя Харадона, Горгрим заслужил власть и уважение, ведя свою боевую банду от одной победы к другой. Со временем Горгрим вместе с бандой откололся от войск Архиподжигателя, и, забрав в личное пользование огромный космический скиталец, отправился во главе своей армии к новым системам и нетронутым территориям.

Горгрим использовал инновационные методы ведения войны, что было редкостью среди расы оркоидов, рождающихся уже с необходимыми знаниями и умениями, передающимися на уровне ДНК. Каждый раз, когда от его банды оставалось лишь несколько сотен взрослых орков, Горгрим направлял свой космический скиталец к какому-либо населенному дикими орками миру и приступал к отбору новых зеленокожих рекрутов. Высадившись на поверхность, он побеждал местного лидера в поединке один на один, и объявлял, что отныне все орки планеты могут считать себя частью его собственной орды. Однако лишь немногим избранным будет разрешено улететь на борту космического скитальца — все остальные будут оставлены умирать под орбитальной бомбардировкой, с помощью которой Горгрим вскоре очистит планету от любых форм жизни.

По вполне понятным причинам, местные орки вскоре начинали нападать друг на друга, пуская в ход мечи, дубины, кулаки и зубы, чтобы завоевать для себя место среди орды Горгрима.

В конце концов лишь несколько тысяч диких орков, сумевших выжить в бою, в сопровождении Горгрима и его банды переправлялись на висящий на орбите скиталец. После этого Горгрим отправлялся дальше в поисках новых сражений и завоеваний. Так, год за годом, орда Горгрима продолжала странствовать меж звезд. Когда она обрушивалась на мир, населенный каким-либо отличным от оркоидов видом, таким как, например, люди, вождь объявлял «Ваагх!», чтобы очистить запятнанную планету во имя своих грозных богов, Горка и Морка. Если же они натыкались на мир, населенный дикими орками, Горгрим вновь побеждал их сильнейшего воина в поединке, и, в ультимативной форме объявив оставшихся зеленокожих своей собственностью, ставил перед ними задачу — показать себя достойными присоединиться к орде или стоять и дожидаться смерти. Если дикие орки делили мир с представителями каких-либо иных видов, Горгрим требовал уничтожить всех не-орков на планете, и только потом — сражаться друг с другом за место на скитальце.