Почти обезумевшему от жажды крови Цедису казалось, будто время вокруг ветерана остановилось, и его сражение, выполненное в контрастных темных и светлых тонах, было такой же драматичной скульптурой, как и статуи, украшавшие Санктум.
Это впечатление было разбито резким движением. Гермис пал, когти разорвали его броню, Теале закричал, загрохотали болтеры, разрывая плоть чужаков, забрызгав бледные камни их кровью. Эрдагон бросился в центр площади по дуге, чтобы не перекрывать линию огня, три генокрада устремились ему наперерез.
Цедис был почти в бреду, казалось, что его горло сухое как пески пустынь. Его тело в броне трясло от желания броситься прямиком на генокрадов, несмотря на осознание того, что болтер был более полезен. С каждой отдачей выстрела он представлял себе, как Гладиус Рубеум вгрызается в плоть врагов, и понял, что самообладание покидает его.
Гвиниан вытянул руку с раскрытой ладонью, вокруг неё начала формироваться потусторонняя энергия, но резко исчезла.
Из-за лимузинов выступило существо, которое могло быть женщиной.
Могло быть.
Её тело было человеческим, как и у других жителей Катрии, но лицо выдавало чуждое происхождение. Её черты лица были чуть крупнее обычных, нос был слегка изогнут и казалось, что он сморщен от отвращения. Уголки её рта были ненатурально направлены вниз, а в глазах горело презрение к человечеству, рожденное в холодной межзвездной пустоте.
В её руках был посох, светящийся колдовской мощью. По пути к Катрии Кровопийцам уже приходилось сталкиваться с псайкерами чужаков, подобным этой ведьме культа.
Усилий воли Цедиса больше не хватало, чтобы контролировать себя, и он бросил болтер. С боевым кличем Кровопийц на устах и мечом над головой он бросился на магоса-гибрида.
Металлический привкус во рту, всплеск психической энергии.
Цедис пролетел через площадь, высекая искры из камня. Тактические обозначения в его шлеме мигали. Магистр поднялся, неуклюже отбив направленный в него коготь. Конечности генокрада пытались удержать его руки, чтобы пронзить броню верхней парой когтей, но Цедис высвободился из объятий чудовища и направил Гладиус Рубеум по широкой дуге, лишив генокрада трех лап. Он добил чудовище рубящим ударом.
Гвиниан приготовился сразиться с ведьмой, отводя в сторону магический удар, направленный в Цедиса.
Воздух стал тугим, он переливался нереальными цветами. С молитвой Императору и Сангвинию Гвиниан поднял руку и направил красную энергию в сторону ведьмы. Она стояла на месте, закрытая куполом яркого света, отклоняющим атаки эпистолярия.
Цедис начал двигаться к центру площади, где Эрдагон стоял над павшим братом, окружив себя непробиваемой защитой из ударов молниевых когтей. Ему приходилось обороняться, силовая броня не могла полностью защитить от прочных когтей генокрадов. Цедис рассчитывал уравнять ситуацию.
С литаниями битвы на устах он разрубил гибрида почти надвое, зайдя со спины. Энергетическое поле его меча потрескивало, когда он рассек следующего генокрада. У Эрдагона появилась возможность атаковать, и от его рук погибло еще одно мерзкое чудовище. За ним еще одно и еще. Эрдагон и Цедис сражались спина к спине, распевая великие боевые песни и полностью погрузившись в кровавую ярость.
Во двор прибывало все больше генокрадов, которые заставили Теале и Атамео отступить. Теале бросил опустевший болтер и сражался цепным мечом, зубья которого, вибрируя, впивались в хитин. Атамео стрелял очередями, отходя спиной вперед. От его выстрелов погибли, три, четыре и пять неуклюжих чудовищ. Затем он пал. Рефлексы гибридов были быстрее, чем у воинов Адептус Астартес. Один из врагов сумел пройти сквозь огонь Атамео и выпотрошить его бритвено-острыми когтями.
Взрыв чуждой злобы прошелся по площади, заставив Гвиниана закричать. Из кристаллической матрицы над его шлемом полетели искры, и он споткнулся, сила ведьмы культа была для него слишком велика. Теале схватил его за запястье и подтащил к центру площади, где его окружили остальные.
— Она сильна, — выдохнул Гвиниан.
Четверо Кровопийц были окружены трупами чужаков, но площадь наполнялась живыми генокрадами, выходящими из дверей, ползущими по колоннам и вылезающими из темных коридоров.
Хотя космодесантники и были самыми славными из героев, враг превосходил их числом. По воксу в шлеме Цедиса прозвучали отчеты из остальных частей Санктума. Спасение запаздывало на пару смертельных секунд.
Фальшивая святая улыбнулась ртом, полным маленьких заостренных зубов с темными деснами.
— Будешь тягаться с могуществом матери Гесты — умрешь. Теперь это наш мир, он принадлежит детям звезд.
Она воздела посох, светящийся колдовской энергией.
— Пока мы живем, кровь течет, — Теале начал произносить первую строчку Сангвис Моритура.
— И остановится только в смерти! — продолжили остальные.
— Пусть наша кровь льется неудержимым потоком, когда от наших рук погибнут те, кто её пролил!
— Наша кровь — наша сила, перед смертью она бежит быстрей!
Так звучал гимн ярости, в пересохшие губы впились острые клыки. Кровопийцы готовились дорого продать свои жизни.
Геста направила на них свой посох и рассмеялась.
Камни разлетелись во все стороны, осколки статуй святых сбили с ног нескольких генокрадов.
Из пробоины в стене в облаке пыли показался брат Эндрамиэль. Его черный саркофаг был покрыт белой каменной пылью, а сдвоенные кровавые кулаки нетерпеливо вращались. Он повернулся и ударил механической рукой, превращая гибридов в кровавые пятна. Глаза Гесты расширились от удивления, и она выплеснула всю накопленную психическую энергию на дредноут. По броне Эндрамиэля заиграли пурпурные молнии. Он пошел напролом, сбросив с себя колдовское пламя, и нанес фальшивой святой удар кулаком. Она споткнулась, большую часть удара принял на себя её психический щит. Геста оскалилась, замахнувшись посохом. Её удар попал по ноге боевой машины с громким звоном. Брат Эндрамиэль пошатнулся, и Геста издала победный вой, но дредноут вытянул вперед кулак и выстрелил из прикрепленного к нему штурмового болтера. Гесту разорвало на части.
Брат Эндрамиэль отвернулся от разорванных останков магоса и обратил свою ярость на рой. Цедис и остальные бросились в атаку.
Зажатые между разрушительной мощью дредноута и повелителем Кровопийц генокрады были обречены. Их когти не могли пробить саркофаг Эндрамиэля — они срывали священные свитки, следы крови и краску, но не могли пробить адамантиевый слой брони. Генокрады погибали под ударами Эндрамиэля, насаженные на Гладиус Рубеум, разваленные надвое силовым посохом Гвиниана, разорванные цепным мечом и молниевыми когтями.
Эрдагон пал, но резня продолжалась.
Цедис убил еще одного полу-ксеноса, прошив его череп ударом меча.
— Идем, — хрипло произнес Гвиниан, — наша цель находится внутри. Я чувствую их, а они меня. Их мать мертва, но они все еще не боятся.
Космодесантников осталось всего трое — Теале, Цедис и Гвиниан. Теале повернулся в сторону дредноута, добивающего последних генокрадов. Сангвинарному мастеру пришлось кричать, чтобы его услышали сквозь оглушающий рев дредноута.
— Я должен остаться здесь и отстраниться от кровавой ярости. Эрдагона еще можно спасти, а генное семя брата Гермиса требует извлечения. Пусть удача и ярость ступают с вами, пойте гимны битвы с радостью.
Цедис кивнул сангвинарному мастеру, и Теале приступил к своей мрачной работе. После Эндрамиэля во двор начали прибывать боевые братья, и бой почти закончился. Цедис подозвал отделение, и они отправились в катакомбы под Реликварием Санктум Святой Катрии.
Сколько же святых дев было похоронено здесь? В конце лестницы начинался широкий вымощенный мрамором коридор, в стенах которого располагались гробницы, по пять в высоту, в каждой из них содержались мумифицированные останки. Гробницы были установлены на равномерных интервалах и все заняты ссохшимися трупами.
Кровопийцы продвигались вперед, в их жилах бурлила «жажда».
