Аларик огляделся вокруг. Отряд находился в очень уязвимом положении, почти без прикрытия, и сражение им сейчас было совсем ни к чему.
— Как далеко?
— В двух километрах. Пять платформ и, по крайней мере, два транспорта с солдатами. Идут развернутым строем. На высоте около пятисот метров.
— Значит, скоро будут над нами. Надо двигаться.
— Нам легче будет скрыться в покинутых секторах города, — сказал Сафентис. — Там за нами будет наблюдать меньше глаз.
— Ну, с этим я, пожалуй, согласен, — ответил Аларик. — Мы с Талассой наметим маршрут. Прикажите вашим техностражам быть готовыми через пять минут. И на тот случай, если остались какие-то сомнения, помните, что вы должны подчиняться моим приказам. Пока мы находимся на поверхности планеты, командую я.
— Понимаю, юстициарий.
— Здесь нечего понимать. Надо выполнять.
Техностражи вскоре были вооружены и готовы к походу. Благодаря проведенной над ними хирургической операции потрясения минувшего боя не оказали воздействия на их психику. Хокеспур выглядела более уставшей, чем могла бы признаться, а Таласса еще не стряхнула оцепенение шока и двигалась словно во сне. Но Аларика беспокоили не только они. Серые Рыцари научили его многому. Орден считал, что настанет день, когда его назовут лидером; но одного юстициарий не мог усвоить: как поступать с противником, который находится под твоим командованием.
Аларик взглянул в сумрачное небо и увидел крохотные огоньки. Это были гравиплатформы, замеченные острыми глазами Арчиса. У Каэронии имелось множество способов убить незваных гостей. Аларик понимал, что, прежде чем они доберутся до информкрепости, указанной Талассой, появятся и другие варианты их гибели. Но им все равно придется туда идти, поскольку информкрепость означала получение сведений. Когда он узнает, с чем столкнулся, тогда сможет выступить против врага и одержать победу.
Давным-давно, когда Империум был совсем молод и живой Император появлялся среди своих подданных, еще существовала надежда. Но это было очень давно.
Надежда воплощалась в великих творениях Императора — примархах, совершенных созданиях. Каждый из них олицетворял одну из граней силы, необходимой человечеству для выполнения своей миссии — завоевания Галактики. Примархи были настолько удивительными существами, что еще накануне их сотворения из их генетического материала было создано целое поколение супервоинов — космодесантников Первого Основания. Их было двадцать больших легионов, созданных по образу и подобию двадцати примархов.
Примархов разбросало по всей Вселенной. В Эпоху Империума никто не знал, как это случилось, — то ли агенты Хаоса выкрали их со священной Терры, то ли сам Император разослал сынов по разным мирам, чтобы они обрели свойства и знания, недоступные для обитателей императорского дворца.
Во главе легионов космодесантников Император покорял Галактику, постепенно собирая разрозненных примархов, которые к тому времени уже превратились в лидеров принявших их миров. В Великом Крестовом Походе примархи воссоединились со своими легионами и возглавили их в величайшей военной кампании человечества. Они завоевывали те сегменты космоса, которым предстояло стать основной осью территории Империума — от Сегментума Солар до далеких Мутных Звезд.
Величайшим из всех примархов был Хорус.
Он командовал Легионом Лунных Волков — самой совершенной военной машиной Империума. Хорус настолько блестяще проявил себя в своем деле, что мог соперничать с самим Императором. Легион стал обоюдоострым оружием, с которым, как говорили, Хорус обращался подобно опытному фехтовальщику. Для Лунных Волков не существовало невыполнимых задач. А когда Император провозгласил Хоруса Воителем Империума, Лунные Волки превратились в Сынов Хоруса, и их новое имя отражало мастерское умение примарха руководить войсками.
Но Хорус не был совершенством. Его звезда разгорелась слишком ярко. Великий Крестовый Поход продолжал катиться по Галактике, и Хорусу постепенно открылись честолюбие и тирания Императора. Все, что совершал Император, было сделано не ради человечества, а ради него самого, несмотря на то, что люди жили и умирали под его владычеством. Безграничная власть развратила его, и никто, даже Великолепный Хорус, не мог поколебать его веру в свое господство над всем человечеством.
И вот тогда зародились семена ереси. Хорус, величайший из всех живших людей, смог опередить Императора и осознать, что истинная судьба человечества лежит за пределами звезд — в вольном, истинном царстве варпа. Там обитали единственно достойные поклонения существа — боги Хаоса, желавшие освободить от тяжелой, подверженной болезням плоти истинный просвещенный дух человека.
Но Император, видя, что Хорус способен присягнуть кому-то более великому, переполнился ненавистью. И потому Хорус был вынужден прибегнуть к помощи сил варпа. Он стал величайшим из избранников Хаоса.
Ересь Хоруса разделила Галактику. Целых семь лет Хорус возглавлял мятеж. Во главе Легионов космодесантников, чьих примархов он убедил в справедливости своих действий, он достиг Святой Терры и стен Императорского дворца. Остальные примархи приняли сторону Императора. Их послушание Императору крепло вместе со страхом перед знаниями, обещанными человечеству Хорусом.
Величайшим из всех Сынов Хоруса стал Абаддон, правая рука Хоруса в битве. Этот воин стал воплощением сил разрушения; он подчинил свою жизнь желаниям Воителя и оставил после себя пылающий след по всей Галактике. Абаддон стал свидетелем трагического завершения Ереси Хоруса, когда Император и примарх Сангвиний устроили засаду на флагманском корабле. Хорус поразил их обоих, но и сам получил смертельную рану от меча Императора. В последние мгновения перед смертью он приказал Абаддону сохранить жизни Сынов Хоруса и не жертвовать ими в бесполезном сражении у стен Терры.
Тогда Абаддон возглавил Легион и отступил, мастерски избежав преследования мстительных войск Императора. Сыны Хоруса обрели укрытие в демоническом мире Ока Ужаса. После смерти Хоруса оставшиеся в живых верные Императору примархи договорились обмануть граждан Империума, убедив их, что Император не погиб и в его мертвом теле обитает живой бог.
В знак вечной скорби по величайшему из всех людей — по примарху, который должен был унаследовать Империум и вести человечество к эпохе просвещения в варпе, — Сыны Хоруса изменили название и стали Черным Легионом. Тем временем развращенный и обескровленный Империум переживал ужасающий упадок. Его жителей насильно заставляли поклоняться давно умершему предателю, его организации преследовали лишь одну цель — скрыть правду от граждан. Будущего для Империума не существовало.
Абаддон время от времени испытывал прочность границ Империума. В двенадцати Черных Крестовых Походах он отыскивал лазейки в обороне, надеясь вместе с Черным Легионом и оставшимися союзниками нанести Империуму смертельный удар. После того как оборона окрепла и все бреши были запечатаны, Абаддон выбрал лучших героев Черного Легиона. Они повели собственные армии, объединив их в военную кампанию, в ходе которой наследники Империума должны были хлынуть из Ока Ужаса. Кульминацией этого похода должно было стать уничтожение Терры — тогда сопротивление Хаосу, длящееся десять тысяч лет, будет сломлено.
Избранниками Абаддона стали лучшие из лучших, безупречные воины. Одни их имена должны были повергать в ужас всех, кто присягнул на верность Императору-трупу. Из их числа был и Уркратос — избранник Абаддона, капитан «Кузнеца преисподней».
Уркратос шагнул на мостик, ведущий к ритуальному залу боевого крейсера «Кузнец преисподней». Над головой капитана простирался потолок металлического зала, похожий на далекое черное небо с облаками зеленовато-желтого дыма ладана. Сверху моросили мелкие капли черной крови. В нависающих облаках метались призраки и духи, пойманные колоссальной злобной силой «Кузнеца преисподней» и обреченные на заключение в пределах корабельных палуб. Внизу клубилось море вражеской крови. Оно кипело водоворотами, в которых мелькали обнаженные тела. Эти существа в наказание за дерзость или неудачи были осуждены на вечные муки. Как бы они ни стремились к поверхности, водовороты неизменно затягивали несчастных вниз, но не позволяли успокоиться в смерти. Их слабые жалобные стоны сливались со зловещим завыванием ветра, веявшего над мостиком.
