— Пожалуйста, только не превращайте меня в героя, — сказал нам, скромно улыбаясь, симпатичный профессор геологии из Иоганнесбургского университета доктор Т. У. Дживерс, когда мы, встретившись с ним в Бугено на озере Киву, попросили его рассказать несколько подробностей об этом трагическом происшествии.

— В 1939 году я вместе с тремя моими коллегами по высшей школе руководил экскурсией по Конго, в которой приняли участие 32 студента факультета горных инженеров Иоганнесбургского университета, — спокойно рассказывает профессор Дживерс. — Мы приехали изучать извержение вулкана Ньямлагира, который уже в продолжение двух лет непрестанно изрыгал лаву. Программа предусматривала также геологические наблюдения во время подъема на Рувензори, на гору Кения и на Килиманджаро.

Минута молчания.

— К сожалению, этого мы уже сделать не успели…

17 июля мы на трех легких грузовичках и в большом автобусе прибыли в Руинди, для того чтобы пожить в парке Альберта и осмотреть животных. В нескольких километрах от лагеря метрах в 30 от нас появились два слона-самца. Мы остановились. Водитель быстро несколько раз прибавил газа, но на этот раз рев мотора не произвел должного впечатления. Один слон медленно отодвинулся, но другой вдруг задрал хобот кверху и угрожающе затрубил. Мы не успели развернуть машину, как он бросился на нас. Я в это время как раз накручивал фильм через открытое окошечко у левого сиденья рядом с водителем. Камера выскочила у меня из рук, и описав большую дугу, полетела в буш. В последнюю долю секунды я успел увидеть разъяренного слона, когда он клыком пробил радиатор нашего «шевроле», приподнял передок машины вверх и продвинул ее на задних колесах метров 35 до буша. Позднее мои студенты установили, что слон клыком разбил также блок цилиндров, сломал карбюратор и всасывающий трубопровод. В машине нас было восемь человек. Мы не могли понять, что произошло. Слон до тех пор швырял машину, пока не сумел высвободить клык из мотора. Тогда мы почувствовали новый удар. Слон всадил клык под капот, оторвал его и отбросил на несколько метров в сторону. Водитель воспользовался этим кратким мгновением и убежал из машины. Одному из студентов удалось открыть откидную дверцу в заднем борте и тоже убежать. После этого слон обошел вокруг машины спереди на левую сторону и набросился на нее в третий раз. Я закрыл глаза, когда увидел огромную массу, мчащуюся к машине с той стороны, с которой я сидел. В следующее мгновение перед моей грудью пронесся клык, пробивший у «шевроле» бок и приподнявший крышу кабины. Правым клыком слон в то же время пробил бок машины за моей спиной и тяжело ранил одного из преподавателей. Я сидел как вклиненный между обоими клыками, но ни одним меня даже не оцарапало.

— Это звучит неправдоподобно, не так ли? — спрашивает профессор и протягивает руку за стаканом воды. — Но это было только началом.

— Изогнутые клыки засели в дверях и торчали наружу через крышу. Слон, пытаясь вырвать клыки, поднял всю машину высоко в воздух и потрясал ею, чтобы освободиться от тяжести. При этом один из клыков отломился. Наконец слону удалось резким движением швырнуть машину вбок и освободить второй клык. От удара и оттого, что машина опрокинулась, я перевалился на правую сторону кабины, ноги у меня соскользнули в открытую дверцу на стороне водителя и попали под машину. Слон все еще толкал машину впереди себя, протащил ее несколько метров, а потом начал топтать крылья. Я все еще был в полном сознании и не чувствовал, что у меня сломаны обе ноги. Вдруг слон перестал свирепствовать, вероятно совершенно исчерпав все силы, отошел, качаясь, в сторону и в каких-нибудь 70 метрах от нас улегся на траву.

— Студенты из других машин поспешили на помощь к опрокинутому «шевроле» и сумели поставить его на колеса. Я потерял сознание в тот момент, когда меня вытаскивали из-под машины. Уже из рассказов я узнал, что, когда меня перевязывали, слон снова поднялся и, шатаясь, приблизился к машине. С минутку он постоял. На этом месте и кругом машины ребята увидели потом много крови. Вдруг слон рухнул на землю и через минуту издох; вероятно, он потерял слишком много крови или получил какое-нибудь внутреннее ранение…

Профессор Дживерс помолчал. Все общество жадно ловило каждое его слово.

— Думаю, что это вкратце все, — добавил он через минуту!

— Что студенты разломали штатив моей кинокамеры, на скорую руку сделали из него лубки и своими рубашками и пиджаками перевязали мне переломанные ноги, — это уж не так для вас интересно. Я только припоминаю несколько минут во время переезда в Нгому, когда я порой приходил в сознание. На левой ноге был перелом выше колена, на правой — двойной перелом, вывихнутые в лодыжках суставы да еще несколько сломанных ребер. Три месяца я пролежал в гипсе в иайробийской больнице, а затем в поезде и на пароходе добирался до Иоганнесбурга, так как авиационная компания не хотела пустить меня в гипсовой повязке на самолет. Потом я еще пять месяцев пролежал в Иоганнесбурге. Все это вместо восхождения на Рувензори, Кению и Килиманджаро. Не хотел бы я еще раз пережить те месяцы, когда дышать я мог только после впрыскиваний морфия, — добавляет профессор.

— Когда я лежал в больнице в Иоганнесбурге, я вдруг получил из таможни требование подписать заявление, что слоновая кость, прибывшая в мой адрес из Бельгийского Конго, не предназначается для продажи. Я не понял, в чем дело. Потом мне вручили письмо от Национального парка Альберта, в котором администрация парка сообщала, что дарит мне слоновый клык. Это был как раз тот самый клык, который чуть было не стоил мне жизни; его нашли перед «шевроле» после того, как весь драматический эпизод закончился. Клык весил более 40 килограммов, и мне чуть было не пришлось заплатить за него пошлину.

— Кстати, — улыбаясь, говорит профессор Дживерс, — вы увидите его в моем кабинете, когда приедете ко мне в Иоганнесбург. А с ним вместе и несколько фотографий, заснятых одним из моих студентов во время самых страшных атак слона. А жена моя, может быть, расскажет вам, как она через девять месяцев заново учила меня ходить…

Очевидно, в сумму взноса, уплачиваемого в консульстве в Найроби или в Кампале за получение транзитной визы в Бельгийское Конго, включена стоимость выполненных с большим вкусом брошюр и дорожных карт, которые вы получаете вместе с визой.

«Visitez le Congo Belge!» («Посетите Бельгийское Конго!»)

На обложке заманчивой рекламной брошюры цветная, воспроизведенная глубокой печатью, картинка: негритянка с пробритыми полосками на голове, напоминающими горизонтали на карте, держит на руках ребенка, голова которого стянута бинтом. В правом углу фотомонтажа антилопа, а над головой у нее проносится автомобиль — символ современных средств сообщения в сердце Африки. И над всей этой мозаикой заманчивых картинок — конус вулкана, из которого дым валит, как из паровоза.

Мы перелистываем брошюрки, и перед нашими глазами проходят нагие негры с длинными шестами в руках, которыми они отталкивают от берега озера челноки, выдолбленные из древесных стволов. Широкие вееры пальм, крутые повороты высокогорных дорог, великолепные панорамы, затканные озерами и зубцами горных гребней. Танцующие пигмеи. Альпинисты с веревками и ледорубами на фоне снежных обрывов Рувензори. Стилизованная карта Бельгийского Конго с коробочками железнодорожных вагонов, взбирающихся по лесенке шпал. Слоны, перевозящие груз. Горилла, опирающаяся о бамбуковый ствол. Пальмы, пальмы и снова пальмы. А между ними озера и реки. Обезьяны, раскачивающиеся на хвостах, зацепившись за ветки деревьев. Воины ватузы с натянутыми луками.