— Я вообще не понимаю, почему де Луар отправил тебя в Каисторн, — вспылил обычно спокойный и сдержанный Дэйнор. — Он-то прекрасно осведомлён о творящемся в его стенах кошмаре.

— Ты ведь знаешь, что он читает мысли? — спросила у брата, полностью игнорируя незваного гостя напротив. Мы вдвоём, только вдвоём. Никого нет рядом. Никого. Только вот самовнушение не помогает и по коже ползёт коварная стужа, обмораживает, покрывает инеем, сводит с ума.

— Конечно.

— Мне нужно было скрыть от него кое-какую информацию и я принялась думать о доме. О нашем доме, не Мариссы. Но почему-то вдруг всплыли именно эти воспоминания и де Луар их считал, — объяснила, призывая огонь, согревающий, уничтожающий все следы обжигающего холода. Так куда проще делать вид, что никого, кроме нас двоих, здесь нет.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул брат, обнимая меня за плечи и согревая ещё своим теплом.

— Когда мы вновь встретились, его светлость сообщил, что тайная канцелярия располагает информацией о доме Мариссы и варварах, — продолжила я рассказ.

— Арратор давно пытается наладить контакт с варварами и заключить с ними соглашение о ненападении, и те даже периодически сами выходят на связь, — вставил Роберт,

заставив содрогнуться от переполняющей меня ярости. Ну только ведь успокоилась! — Я дважды представлял интересы нашей страны и оба раза выжил. В отличие от большинства участников дипломатических миссий. Так что заявление де Луара... смущает.

— Ты прежде ничего не говорил о командировке на Север, — обвинил друга Дэйнор.

— И ты прекрасно знаешь, почему. Тебе там нечего делать, ты огонь. Варвары ненавидят огонь и ведут себя непредсказуемо, — аргументировал Роберт. — Хотя напротив. Они предсказуемо уничтожают все недружественные стихии. Ты бы ничего не смог предпринять, Дэй.

— И что же ты делал на Севере? Соблазнял дикарок? — ляпнула я, совершенно не контролируя язык. Чёрная ревность вырвалась даже из-под пелены проклятья.

Роберт выпрямился, хотя и без того сидел ровно, как полагается представителю древнего могущественного рода. Посмотрел на меня задумчиво и странно. Перевёл взгляд на Дэйнора. И я тоже обратила своё внимание на брата, потому что совладать с эмоциями не выходило — их было слишком много и все они были одна сильнее другой.

— А если его действительно отправили с таким заданием? — по-лисьи уточнил брат и медленно-медленно, делая длительные паузы между фразами, чтобы в мой воспалённый мозг успела проникнуть нужная информация, продолжил: — Молодой красивый аристократ, северянин, с правильной, завораживающе похожей на варварскую магией вполне мог стать достойным кандидатом в мужья какой-нибудь незамужней девице варварского племени.

Я никогда не была у наших врагов, не читала книг об их быте, не видела картин, но отчего-то со всей отчётливостью представила огромный, сверкающий в лучах холодного зимнего солнца город изо льда и магии. Мощной и страшной. Неприятной. Жестокой.

И огромный, поражающий воображение дворец, больше напоминающий крепость. С открытыми всем ветрам окнами, с летающими в просторных помещениях снежинками. С замороженными в ледяных стенах светящимися рыбами и растениями, выполняющими функции мертвенно-бледных светильников.

И вереницу красивых, высоких, темноволосых и светлоглазых женщин со спрятанными от мужского внимания волосами. Каждая из которых строит глазки Осторну! Тщательно их рассматривающему с матримониальными планами!

— Выбирай, — требует восседающий на троне повелителя воин с рассечённой щекой.

Я словно наяву вижу, как Роберт проходит мимо статных красавиц, иногда останавливается, заговаривает с претенденткой на его руку и сердце. На моего Роберта!

В лицо бьёт кипятком, только почему-то у него аромат жжёного дерева и тлеющей травы. Я задыхаюсь, захлёбываюсь этим жидким дымом, копчёным и пряным, столь неподходящим, инородным в ледяном царстве варваров. Картинка смазывается, и я выныриваю в реальность из одуряюще-жестокой фантазии, пронзающей моё заиндевелое сердце огненными кинжалами.

Вокруг всё пылает, трещит, стонет. От лавок, стола, самой беседки и увивающих её ветвей прекрасных цветущих растений — ни следа. Я в эпицентре алых всполохов и чёрного дыма. Я сама — эпицентр.

Мой Огонёк, обычно вредный, непослушный и даже шаловливый, превратился в злой и голодный, ненасытный и лютующий костёр возмездия. Окажись я сейчас среди варваров, их ледяные города и степи обратились бы в болото, а то и в бушующий океан кипящих воды и ярости.

— Корделия! — слышу будто издалека. Звук сливается с бешеным биением моего сердца, с барабанным боем пульса в ушах. Он требовательный и знакомый. Успокаивающий и почему-то веселящий.

— Кори, ты провалишь задание. Тебя просили раскрыть преступление, а не уничтожить мир, чтобы от поганых людишек не осталось и следа, — уже куда ближе раздаётся второй голос, вызывающий желание спорить и язвить в ответ.

И в то же мгновение на мои плечи опускаются прохладные, ласковые руки, снимающие жар, дарящие облегчение. Воздух становится прохладнее, светлее, развеивается чёрная дымка.

Я вижу бессовестно ржущего Дэйнора и понимаю, что Роберт, к которому я пока больше не испытываю всепоглощающей ненависти, обнимает мои плечи и шепчет слова успокоения.

От беседки действительно ни следа. Точнее, след-то как раз остался. Чёрный, подкопчённый, жирный. Хорошо, эти два экспериментатора накрыли нас куполом и никто не видел, как Корделия ди Фиорди теряет над собой контроль.

И всё из-за какой-то ревности!

Ой, да и не ревность это была. Просто...

Не важно. Не ревность и точка!

Только вот, все здесь присутствующие замечательно всё поняли!

— Шутки у вас дурацкие, — произнесла обиженно. — Впрочем, как обычно.

Роберт тут же прижал меня к себе, не позволяя сбежать в дом, как бывало в нашем общем далёком детстве.

— Прости, Кори. Одна мысль о Тцаро или Бозтоне позволяет мне частично контролировать себя. Мы надеялись, с тобой приём тоже сработает. Сейчас нам очень важно обсудить дальнейшие планы и общее направление, вражда не к месту, у Дэйнора на самом деле нет времени. Но ты ведь хотела его увидеть.

— Хотела.

— И теперь, когда он тебя довёл до умопомрачения, ты не станешь сильно по нему скучать, когда он вернётся в свой механический мир, да? — пошутил мужчина.

— Стану. И вообще, меня ты довёл, а не он.

Я обернулась к Роберту и вгляделась в его довольное лицо. Посмотрите-ка, каков гад! Радуется он моему... всплеску негодования! Вот!

Но ведь он сказал про Бозтона, Наяра и свою ревность. Первым. Чтобы мне не было так мучительно стыдно. Он удивительно внимателен ко мне и моим чувствам.

А мне и не будет стыдно!

Чего стыдиться? Всякое в жизни бывает.

По-видимому, внутренняя борьба транслировалась на моём лице, словно на магическом экране с новостями из другого мира — с небольшой рябью, но вполне понятно. Потому что Роберт улыбнулся и притянул меня к себе поближе, на минимально допустимое расстояние. И теперь я поняла, почему светские сплетницы так рьяно обсуждают такого рода близость на балах, ведь даже через слой воздуха ты отчётливо ощущаешь мужчину напротив, тепло его тела, его аромат. И отодвигаться не хочется. Совсем. Ни капельки.

— Вот, узнаю свою Кори, — произнёс Роберт, скалясь как анкилот.

— Та-а-а-ак, — протянул Дэйнор вообще не добродушно. — Лапы от моей сестры убрал. Пока не снимем проклятье, никаких нежностей!

— То есть потом можно? — хмыкнул Роберт, не выпуская меня из объятий.

А я и не рвалась из них. В конце концов, что мне, милой и беззащитной девушке, влезать в мужские разговоры? Да и перебивать некрасиво.

Совесть попыталась прорваться с ценным замечанием, что некрасиво обниматься с мужчиной на глазах члена семьи, но я сделала вид, что не при делах. Мне тут своих забот хватает: восстановить беседку, если получится, если нет, замаскировать здесь всё и честно хлопать ресницами, если кто спросит, куда пропала часть сада местной «ведьмы». Дел невпроворот! Вообще не до каких-то мелочей вроде тонкостей этикета.