— Сильв… кто? — госпожа Пупыш успела несколько раз недоумённо схватить воздух ртом, прежде чем перед её носом закрыли дверь. Почему-то Катя осталась в полной уверенности, что подавать в суд Пупыш передумала.

— Кать, тебе удобно говорить? Антон не с тобой? — Натаха позвонила минут через пять после того, как Катя закрыла за Волконским дверь.

— Только что выпроводила. С трудом… — она вздохнула и напряжённо рассмеялась.

Чего ей стоило его выдворить. Катерина видела, как Антону хочется остаться. И ей самой хотелось, чтобы он остался. Вопреки здравому смыслу, вопреки тому, что зареклась пока встречаться с парнями. Волконский сказал сегодня, что она засела у него в печёнках и ещё кое-где, намекая на сердце, и это было почти признание. И она поверила, дурёха. Мало её парни обманывали? Но дело в том, что Волконский тоже засел у неё в печёнках и ещё кое-где, и у неё не получалось не верить. Зато прекрасно получалось уплывать от его пьянящих чувственных поцелуев и хотеть большего. Чёрт! Вот влипла.

— Наташ, а ты как? Что там с Иваном?

— Только что выпроводила. С трудом, — повторила подруга слово в слово Катину фразу.

И вот теперь они нервно смеялись обе.

— Требую детального отчёта, — заявила Катерина.

Натаха сопротивляться не стала — поведала, как прошёл вечер со всеми подробностями.

— Сначала мы отнесли Дениску к Ваниной сестре. Ну, как мы? Нёс, конечно, Ваня. А я смотрела и таяла. Этот рыжий чертёнок — он меня покорил с первого взгляда.

— Это ты сейчас про которого из двух рыжих?

— Про Дениску, конечно, — возмутилась Натаха, но, тем не менее, добросовестно продолжила рассказ: — Сестры дома не оказалось — она позвонила, что вот-вот будет. Но Красильников не стал ждать. Сам переодел Дениску в пижамку и уложил в кроватку. Ну, ты же понимаешь, что после такого я растаяла окончательно.

Ещё бы не понять. У какой девушки не вызовет умиление картина: мужчина укладывающий малыша спать? А уж у любительницы пингвинов и подавно.

— А потом сестра пришла. Анюта. Тоже рыжая, как и все Красильниковы. Добрая и весёлая. И это после визита к стоматологу — прикинь. И тут началась гроза. Поливало ужасно. Анюта, конечно, нас не отпустила. Поила чаем, пока гроза не закончилась. И ещё эту нам показала, любительницу салатных листьев, которую теперь Изабелла зовут.

— Ну и как она по сравнению с киношной? — Катя отошла от окна и плюхнулась на кровать. Денёк сегодня был — ноги не держат.

— Ой, там такая красавица. Одни только лапы чешуйчатые чего стоят. Киношная отдыхает.

— А что было потом? После знакомства с Изабеллой?

— А потом Иван вызвался меня проводить домой. Проводил и начал на кофе напрашиваться. Сказал, мол, пить хочет, во рту пересохло — просто умирает от жажды. Ага. Это после трёх-то кружек чая у сестры? Но я всё-таки решила не отказывать страждущему. Не хотела допустить, чтобы мужчина в самом рассвете лет умер от обезвоживания.

Ну вот — дело сдвинулось с мёртвой точки. Подруга рассказывала, как поила гостя кофе, а Катя улыбалась во весь рот.

— Я же говорила — дай ему шанс. А ты заладила: не пингвин, не пингвин…

— Знаешь, — под конец созналась Наташа, — вообще-то, мне Красильников и до этого нравился. Сильно нравился. Но я действительно боялась разочароваться. Боялась, что он окажется инфантильным несозревшим ни для чего серьёзного переростком. Но он, зараза, не такой. Вот увидела его с Дениской на руках — и что-то в груди щёлкнуло…

— Вообще-то, щёлкает в голове, в груди — ёкает, — подтрунила Катя.

— У меня и щёлкнуло, и ёкнуло, и ухнуло, и затарабанило, — заверила Натаха, — но! Пусть Красильников не очень-то обольщается. Быстрой победы не будет! Сегодня довольствовался только кофе. Никаких поцелуев. Рано. Пока не заслужил.

Ничего. Натаха ещё пару раз с Дениской на руках его увидит и, глядишь, и до поцелуев дойдёт.

— А у тебя как? — полюбопытствовала подруга.

— Говорю же — еле выгнала. Пришлось действовать радикально — вызвала ему такси.

Это был единственный способ не поддаться собственному желанию капитулировать перед напором Волконского. Катя незаметно заказала машину и, когда пришло SMS, что такси ждёт у подъезда, поставила Антона перед фактом. А что было делать? Выдворить его на улицу в недосохшей одежде, когда общественный транспорт уже не ходит, у неё не хватило бы совести. Но и оставить его у себя на ночь — опасная перспектива. Они оба были настолько на взводе, что случилось бы неизбежное. Но оно пока не должно случиться. Слишком быстро, да и этот туманный намёк Антона, что он что-то от Кати скрывает. Пусть сначала расскажет, тогда и видно будет.

Антон вышел из подъезда и сразу увидел машину, поджидавшую его. Хорошо, что Катя поставила его перед фактом. Добровольно он бы ни за что от неё не ушёл. Он сгорал от желания, и мозги совсем отключились. Но теперь, когда прохладный после грозы воздух чуть освежил голову, способность соображать вернулась. Какой бы он был сволочью, если бы настоял на близости до того, как всё расскажет Кате. Она должна узнать, кто он на самом деле, прежде чем между ними что-то произойдёт.

Волконскому хотелось немного постоять на крыльце — прийти в себя, но водитель такси начал проявлять нетерпение.

— Вы один едете? Или мы кого-то ждём? — поинтересовался, опустив стекло.

Один-то один. Но существовала одна маленькая загвоздка — Антону нечем было рассчитываться. Катя, перед тем как выдворить, спросила, не нужно ли одолжить денег на такси. Волконский отказался — не смог признаться, что на нуле. Чёрт! Это выше его сил — брать у девушки деньги. Тем более не просто у девушки — у любимой девушки. Да, мать его, — он влюбился. Катя Метельская, его мисс Горячая Сибирячка, засела пекущей занозой и в мозгах, и в печёнках, и где только можно.

— Парень, ну, ты, чё? — не выдержал водитель. — Перебрал, что ли? Чего такой заторможенный?

Волконский спустился по ступенькам крыльца и сел на заднее сиденье автомобиля. Если Катя смотрит в окно, она должна увидеть, как он благополучно укатил домой.

Машина выехала со двора и помчалась по магистрали. Что же делать? Попробовать поговорить с водителем начистоту? Что он, не мужик? Не поймёт, что бывают накладки?

— Вы в долг не возите? В экстренных случаях.

— Что-о?! — квадратная челюсть угрожающе выдвинулась вперёд.

Нет, этот ни черта не поймёт. Можно даже и не пытаться.

— Ничего, — огрызнулся Антон. — Чисто теоретический вопрос.

Самым неприятным в ситуации было то, что Катя оформила вызов такси через свой мобильный, и, в случае чего, претензии начнут высказывать ей. Эта мысль заставила соображать интенсивнее. Волконский вынул телефон и начал набирать Красильникова. Может, ему сейчас, конечно, не до Антона, но больше за помощью обратиться было не к кому. Обабок до завтра в командировке.

— Иван, удобно?

— Да.

— Как там с Наташей?

— Лёд тронулся.

— Красава! Ты сейчас где?

— Буду минут через пять-десять дома.

— Я подъеду. Одолжишь тысячу?

— Не вопрос.

У Михаила Ляпунова, сотрудника издательства газеты «Сельские будни», уже четвёртый день подряд было приподнятое настроение. Приподнялось оно у него с того самого момента, как монтировал ролик про спонсорскую помощь Новогусевской школе. Сидел себе просматривал отснятый коллегами материал и зевал от скуки. Но вдруг в кадре промелькнуло знакомое лицо. Он глазам своим не поверил. Отмотал видео назад и ещё раз внимательно пересмотрел кадр за кадром. Ну, точно! Антон Волконский, глава столичной компании. А видок! В затрапезной выцветшей тенниске, в бледных джинсах с кривыми строчками. Он всё время отворачивался от камеры, но один раз всё же попал в кадр крупным планом.

С Антоном Волконским у Михаила Ляпунова были давние счёты. Когда-то в зелёной юности тот увёл у него девушку. Миша учился на первом курсе и встречался с Леночкой. Не то чтобы первой красавицей, но вполне ничего. Волконский, который тогда учился на втором, тоже положил на неё глаз. Почему — непонятно. Вокруг него всегда вились цыпочки высшей пробы. Но, тем не менее, он предпочёл Ленку, и та переметнулась без грамма сожалений. Михаил сильно переживал. Нет, не по Леночке скучал, разумеется. Сдалась ему такая перелётная тварь. Но сам факт, что Михаила бросили, убивал. И особенно задело, как легко у Волконского получилось переманить девчонку. Увидел и забрал. Он даже не понял, что до этого она принадлежала другому, даже о факте существования Михаила не знал.