— Почему на четверых? — не поняла Катя.

— Лера будет не одна, — возбуждённо пояснила бабушка. — Она приготовила нам сюрприз. Приезжает со своим молодым человеком. Хочет тебя с ним познакомить.

Всё ясно. Значит, вот чем теперь будет хвастать.

— Ба, а нельзя отменить? С кем я-то пойду?

— Как с кем? С твоим молодым человеком… или, что? — голос бабушки тревожно дрогнул, — вы с ним как?… у вас всё нормально?

Эх, проговорилась. Катя пока не рассказывала бабушке, что её «молодой человек» уже месяц как помахал ей ручкой. Не хотела расстраивать. Бабушке категорически нельзя волноваться.

— Да, ба, всё нормально. На который час ты столик заказала?

— На восемь.

— Хорошо, буду.

— Буду? То есть всё-таки одна? — опять насторожилась бабушка. — Вы поссорились?

— Всё нормально, ба. Не волнуйся. Буду со своим парнем.

Бабушка облегчённо вздохнула, и Катя сбросила вызов.

— Дело за малым. За два часа найти себе парня, — хмыкнула с досадой Катерина себе под нос.

Дверца шкафа, напротив которого она стояла, вдруг открылась, чуть не доведя уже саму Катю до сердечного приступа. И из недр офисной мебели вышагнул Волконский со своей фирменной самоуверенной улыбочкой на лице и шваброй в руках:

— Я могу стать твоим парнем.

— Я могу стать твоим парнем.

Кате потребовалось несколько секунд, чтобы отойти от шока и справиться с выскакивающим из груди сердцем. Всё это время она стояла столбом. Зато потом нахлынул такой адреналин — захотелось выхватить из рук Волконского швабру и вдарить по его пустой башке. Разве можно так пугать?! Тот будто почувствовал намерения Кати, вцепился в инструмент мёртвой хваткой. Пожалуй, сражаться с ним за его орудие производства — дохлый номер. Катерине оставалось только окатить Антона ледяным взглядом.

— Что ты делал в шкафу?

Как Волконский, вообще, там поместился? Там же проектор поломанный стоит. Почти всё свободное пространство занимает.

— Э… протирал пыль с оргтехники…

— Шваброй? — Катерина развернулась и направилась к выходу.

— Катя, — Антон преградил путь. — Так что насчёт моего предложения — стать твоим парнем?

Нет, всё-таки Волконский редкий экземпляр. Сначала он её в кафе приглашает в туалете, теперь вот в парни набивается со шваброй в руках. Романтик одним словом. И это ещё Катя закрыла глаза на то, что от его тенниски левый рукав начал отрываться.

— Я же понял, что тебе на сегодняшний вечер нужен парень. Могу сыграть его роль, — снова эта неотразимая улыбочка на лице.

Что-что, а улыбаться он умел — обаятельный, хоть и недопингвин. Вообще-то, если отбросить эмоции, то не такое уж это и плохое предложение. Где ещё Катя найдёт желающего изобразить её парня, если у неё в запасе осталось всего два часа? Можно, конечно, кого-то из техотдела попросить. Ваню, сисадмина, например. Он безотказный. Но это ж долго придётся объяснять что да почему. А Волконский, зараза, уже и так в курсе — всё подслушал.

— Ладно, — кивнула Катя.

Может, потом она и пожалеет о своём решении, принятом в полушоковом состоянии, но ради здоровья бабушки Катерина и не такие жертвы готова пойти. Только нужно будет ввести Волконского в курс дела. Рассказать всю необходимую информацию, чтобы он случайно не прокололся. Но не успела Катерина открыть рот, в конференц-зал вломилась Раздобудько.

— Ну, как тут у вас, Волконский, всё нормально? Убрали? — начальственно окинула она помещение. — Завтра с утра приезжают заказчики. Зал должен быть в полном порядке.

— В порядке, — отчитался Антон.

— Непорядок! — вдруг всплеснула руками Изольда. — Волконский, ну-ка повернитесь! — скомандовала, сделав вращательное движение левой рукой. — Повернитесь, повернитесь!

— Что? — он не столько повернулся сам, сколько развернул голову влево, пытаясь понять, что не так.

— Где это вы зацепились? — Раздобудько вперилась глазами в то место, где между рукавом и остальной частью тенниски образовалась дыра.

— А это он, Изольда Эммануиловна, в шкафу, о проектор зацепился, — пояснила Катя.

— В шкафу? А что вы там делали, Волконский?

— Так это… Пыль с офисной техники протирал.

— Молодец, — Раздобудько похлопала ручищей по плечу. — Люблю инициативных. Только непорядок, — крякнула она озабочено, снова упёршись глазами в дыру. Замолкла на пару секунд, а потом вдруг скомандовала: — Снимайте!

— В смысле? — Антон глянул на Изольду слегка ошарашено.

— Снимайте, снимайте, — повторила команду безапелляционно, как врач, обращающийся к пациенту. — Я зашью. Не поедете же вы домой с дырой.

Волконский скромничать не стал. Запросто стянул тенниску и отдал Раздобудько.

— Метельская, посторожите тут, чтобы никто в конференц-зал не заходил. Я сейчас, — Изольда ломанулась на выход своей размашистой походкой.

Катя, выполняя её распоряжение, подпёрла дверь спиной. Волконский встал напротив, без тенниски, но зато со шваброй, с которой почему-то никак не мог расстаться. Вот так они и стояли в ожидании Изольды. Катерина, чтобы не тратить время зря, начала рассказывать про двоюродную сестру и предстоящий поход в кафе, параллельно скользя глазами по бугристым мышцам. Что там Натаха говорила про эстетическое удовольствие от созерцания? Есть такое. Катя даже ощутила какое-то лёгкое волнение. Эти широкие плечи, бицепсы, пресс с кубиками. И всё это так близко.

Хорошо хоть Изольда Эммануиловна вернулась быстро. Уже всё зашила? Вот скоростная. Она толкнулась в дверь. Настойчиво так, решительно, в своей манере. Катя отступила, освобождая ей проход. Вот только в конференц-зал вошла не Раздобудько. Ещё один человек в офисе обладал теми же напористыми повадками, что и Изольда — Обабок. Упс!

Он притормозил так же резко, как и зашёл. Таких вытаращенных глаз у своего начальника Катя ещё не видела. Он пару раз перевёл взгляд с голого торса Волконского на Катерину и обратно.

— Эээ… — открыл Обабок рот, но так ничего и не сказал.

Чёрт! Почему Волконский молчит и только лыбится? Его же выгонят с работы в первый же день за нарушение дресс-кода, если сию же минуту не объяснит, что это Раздобудько его раздела с благой, так сказать, целью. К счастью, Изольда уже мчалась по коридору с зашитой тенниской. Оставалось надеяться, замолвит слово за подопечного.

— Ну… я пойду, — подала голос Катя.

— Хорошо, — кивнул Волконский. — Заеду за тобой в 19:30, как договорились.

Антон с улыбкой наблюдал за непередаваемой игрой мимических мышц друга и его вылезшими на лоб глазами:

— Твою ж мать, Волконский, как???! Объясни мне, как???! Когда ты успел???!

Не так часто увидишь ошалевшего от удивления Обабка, но Антон долго мучить друга не стал.

— Расслабься, Димыч, это не то, что ты подумал. Пока не то, — уточнил многозначительно. — А вот насчёт кафе зря ты сомневался. Сегодняшний вечер, а может и не только вечер, Катерина проведёт со мной. Как ты слышал, мы договорились, что полвосьмого я за ней заеду.

Обабок продолжал ошарашено таращится на Антона, когда в конференц-зал влетела Раздобудько. Она по-своему растолковала выражение лица начальника и в буквальном смысле встала грудью на защиту подопечного.

— Дмитрий Юрьевич, — оттеснила она Обабка от Антона, — это мы тут имеем дело не с нарушением дресс-кода, это у нас тут производственная травма.

— У Волконского? — уточнил Обабок.

— У его тенниски. Он зацепился за проектор. Пришлось зашивать.

Изольда протянула рубашку Антону. И он облачился в свой многострадальный китайский ширпотреб.

Похоже, у Димыча в голове наконец-то сложилась картина произошедшего. Он осознал, что в раздевании Волконского замешана исключительно Раздобудько и удовлетворённо улыбнулся.

— Хорошо, Изольдушка. Раз уж производственная травма. То два наряда Волконскому вне очереди, и простим ему нарушение дресс-кода.