Вордак пытливо глянул на рыжую чару, но не ответил.

И вдруг спросил:

— Значит, Каве сейчас живет у князя? Она… она точно с ним?

Тай зло фыркнула:

— Я, конечно, извиняюсь… Но ты, пацан, явно зажрался. Сам спишь с двумя бабами сразу, а после тихим голоском выспрашиваешь, с кем третья! Если хочешь знать, она себя прекрасно чувствует! — Вспыльчивая чара распалялась все больше. — Каве с легкостью вошла в финальный круг и может теперь победить! И, если хочешь знать мое мнение, то столь красивая девушка, как она, всячески достойна нашего князя. Тем более Чародолец и сам от нее без ума!

— Пошла вон!

Тай так увлеклась, что не сразу услышала.

— Что–что?

— Убирайся отсюда, — прорычал Вордак. — И ничего передавать не надо!

— Как знаешь!

И Тай выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

ШОКОЛАДНЫЙ БАЛ

По дороге из сада в комнаты рыжая чара не произнесла ни слова. Каве, прождавшая подругу в ажурной беседке среди пахучих маттиол, не знала, что и думать. Но послушно молчала, ожидая самых худших вестей. Но лишь только синекрылый дух привел их в гостевые апартаменты, Тай выпалила с ходу:

— Да, была я у твоего князя. Редкий, редкий хам!

Едва оправившись после перепалки с Вордаком, она вся пылала от гнева.

Видя ее плохое настроение, Каве не решилась выспросить подробности. Но чара сама продолжила.

— Этот гад чувствует себя прекрасно, — процедила она. — Сказал, что у него здесь дела… Где ты только нашла такого?! Мерзкий тип… А еще князь!

— Да что случилось–то?! — не выдержав, прикрикнула Каве. — С ним все в порядке?

— О да, с ним все в порядке, — мстительно произнесла Тай. — Вначале он вообще принял меня за какую–то девушку… С которой собирается идти на бал. Может, за эту Кристу? Она ведь тоже рыжая.

Каве моргнула.

— Значит, он здесь… в гостях? — еле слышно спросила она. — Но почему живет под замком?

— Комната у него не очень, — признала Тай. — Но мне кажется, его специально заперли, чтоб какой беды не наделал. При его характере это было бы неудивительно.

— Значит, ему ничего не угрожает… — бездумно повторила Каве.

Тай шумно вздохнула. По–видимому, разговор с Вордаком сильно взбудоражил ее и без того горячий характер.

— Слушай, да забей ты на него! Он мизинца твоего не стоит.

— Я же думала, он в опасности…

— Ха! — Тай зло фыркнула. — Он даже передать тебе ничего не захотел!

Каве сильно зажмурилась, будто попала на яркое солнце.

— И о Ключе много выспрашивал, — безжалостно добавила рыжая чара.

— О Ключе? — Каве открыла глаза. — Вот как…

— Давай спать, — пробурчала Тай. — Время далеко за полночь. Завтра нам тоже денек нелегкий предстоит. А мы еще сегодняшние впечатления не переварили.

Каве кивнула и первой пошла умываться.

К счастью, она так устала, что сон быстро пришел к ней.

Они проснулись только к вечеру.

Пока они умывались, Тай обвинила Чародольского Князя, мол, это он приказал рассеять у них в спальне некий снотворный дурман. Каве возразила, разумно предположив, что просто вчерашний бой их сильно вымотал. В ответ рыжая чара выразила беспокойство, не начался ли Шоколадный бал без них. Каве разозлилась и сказала, что лучше бы праздник давно закончился и наступил этот последний финальный тур, чтобы свалить отсюда поскорее!

Их пререкания прервали: на подоконник легко опустился пан Седрик в привычном облике старика. Наверное, он мог перемещаться по воздуху в любом виде. Девушка невольно задала себе вопрос, знает ли великий карпатский маг о существовании дверей в Несамовитом замке? Но, возможно, он просто не хотел разгуливать по дому своего врага. Тем более кому нужны двери, когда есть окна и умеешь летать? Словно бы подтверждая это, на соседний подоконник приземлился пан Чах в привычном синечешуйчатом облике.

При виде последнего настроение рыжей чары заметно улучшилось. Она послала пану Чаху кокетливый взгляд.

— Вы готовы? — спросил их пан Седрик.

— Дайте нам пятнадцать минут, — мгновенно произнесла Тай.

— Значит, час, — резюмировал пан Седрик.

— Полчаса! — отозвалась та. — Пан Чах тоже не готов.

Тонкий черный рог развернулся к девушке, в ясных голубых глазах застыл немой вопрос.

Пан Седрик взял на себя труд объяснить ситуацию:

— Нас не пустят в банкетный зал, если мы будем подметать хвостами их паркет, мой милый Ветротретий.

Пан Чах шумно вздохнул, завертелся на широком подоконнике и чуть не свалил оконную раму ко всем чертям. И вдруг замер, словно превратившись в статую. Каве уставилась на него с нескрываемым интересом, потому что еще толком не видела молодого драконорога в людском обличье.

Чах вновь затоптался на месте, глянул на Тай, будто бы искал у нее поддержки, и, вздохнув, превратился в… семилетнего мальчика. Голубоглазого, в темных кудряшках, одетого в длинную, явно не с детского плеча, мантию.

Рыжая чара издала шумный недовольный вздох:

— Да–а, с таким кавалером меня просто засмеют.

Мальчик запыхтел, побагровел и стал смешно шаркать ногой, норовя свалиться с подоконника.

— Пан Чах еще молод, поэтому сейчас выглядит столь несмышленым в человеческом облике, — любезно разъяснил пан советник. — Драконороги живут намного дольше чаров, не говоря уже о людях… Чтобы обрести облик молодого человека, пану Чаху надо поверить, что он куда мудрее, чем сейчас. То есть мысленно увеличить свой жизненный опыт. Иначе превращение не получится.

Каве оценивающе глянула на своего «кавалера».

— Пан Седрик, — мягко произнесла она, пряча озорные огоньки в глазах, — а вы не могли бы немного преуменьшить свой опыт, чтобы выглядеть… э–э… не таким смышленым?

Пан Седрик насмешливо покосился на девушку:

— Каве, ты хочешь заставить ревновать Чародольского Князя?

— Какие глупости, уважаемый маг, — стараясь сохранять серьезность, произнесла та. — Мне просто хотелось бы взглянуть на вас как на… В общем, как на своего ровесника. Ну или чуть постарше.

Пан Седрик неопределенно хмыкнул и вновь перевел взгляд на пана Чаха, давая понять, что разговор о его внешнем облике окончен.

Как пан Чах ни старался, ему не удавалось состарить себя. Наконец Каве смекнула, что тот банально стесняется и не может сосредоточиться на задаче. Поэтому она попросила драконорогов продолжить опыты в саду. Там и решили встретиться перед Шоколадным балом.

Оказалось, князь прислал служанок: две девчушки в простых опрятных нарядах молча стояли у дверей, дожидаясь, пока их позовут. Они бережно держали в руках по платью. Ткань, красиво драпируясь, подолом ускользала на пол: для Каве оказалось изумрудно–зеленое, для Тай — ярко–синее. Рыжая чара самым бесцеремонным образом отобрала у девушек наряды и сообщила, что их услуги больше не понадобятся. Те молча переглянулись, поклонились и тут же исчезли. По–видимому, им дали строгие указания о безропотном подчинении.

Платье оказалось длинновато, зато прятало босые ноги. Из украшений Каве надела лишь свой серебряный браслет, справедливо полагая, что этого будет более чем достаточно. Немного повозившись, она кое–как заплела длинную косу, после чего решила, что принаряжаться хватит.

А Тай вообще не тратила времени на свою прическу: ее короткие рыжие волосы продолжали торчать во все стороны. Давно облачившись в предназначенное ей мерцающее ночной синевой платье — тоже очень длинное, чара неловко переминалась с ноги на ногу, кидая на замешкавшуюся подругу недовольные и многозначительные взгляды.

В саду их ожидали двое. Одним из них был симпатичный юноша лет двадцати, темноволосый, с кроткими светло–голубыми глазами, очень худой и нервный на вид — кажется, у Ветротретьего все–таки получилось совершить нормальное превращение. Тай сразу воспрянула духом: она даже выпрямила спину и обольстительно повела плечами.

Возле смущенного пана Чаха, заложив руки за спину, стоял еще один мужчина.