— Друг у него уезжает… — проворчал матрос. — Твое счастье, что Друг…

Все могучие силы — не лошадиные, а, наверно, бизоньи — взревели в моторе. Грузовик пошел через тьму, как ракета. Впереди опять замелькали красные сигналы автобуса. Еще несколько секунд — и автобус остался позади. Желтые окошки окраины пролетали мимо, как огни встречных поездов…

— Вот твоя Кипарисная. Шпарь отсюда мигом! Привет другу…

— Спасибо!

…Белый забор, зеленые ворота «Винджаммера», лампочка у входа. В окошке дяди Сени темно. Спи, миленький дядя Сеня, спи крепко-крепко. Пожалуйста! Тим готов молиться, чтобы ты не проснулся! Как хорошо, что ты рано ложишься!

Но в ворота Тим все же соваться не стал. Он обошел забор по воде. Не снимая сандалий. Короткая сердитая зыбь хлестала по ногам, парусиновые шортики намокли. Потом они высохнут и затвердевшими солеными кромками начнут ядовито царапать кожу. Но теперь некогда думать про это. Подол рубашки тоже намок, и Тим торопливо связал его концы узлом на животе.

Вот и «Маугли». Он закачался под Тимом, обрадованно закивал светлой мачтой.

Как хорошо, что Тим и Славка не уносят паруса в рундук, хранят их в ахтерпике — заднем отсеке с герметической дверцей! Скорее! Фал с железной мочкой на конце не дается в руки, мотается на ветру. Тихо ты, дурак, не до игры!

Наконец грот заскреб ползунками по тонкому рельсу на мачте, пополз вверх. И захлопал. Ух как громко захлопал! Можно разбудить весь Северный берег!

Скорее! Тим вставил румпель и опустил шверт — деревянный выдвижной киль. Навалившись животом на носовую палубу, Тим отцепил замок. Подобрал гика-шкот.

Пошел!

Хорошо, что ветер не встречный, а боковой, можно идти в галфвинд. Кренит здорово, но зато скорость больше, чем при бейдевинде.

За пирсом сразу хлестнула в борт волна, ветер нажал, «Маугли» чуть не положило набок. Тим уцепился ногами за ремень, перегнулся наружу. В одной руке румпель, в другой шкот. «Маугли», родной, держись.

Тим никогда не водил яхту в одиночку и никогда не держал румпель в такой ветер. Хорошо, что он не поднял стаксель: с двумя парусами он бы не справился. Но с одним парусом «кадет» шел неровно, рыскал на волне. Его опять чуть не положило на гребне.

Тиму стало страшно — одному среди пляшущей черной воды, на фанерной скорлупке с непокорным рвущимся парусом. Он вспомнил, что не надел спасательный жилет. Да и где его было взять? Все жилеты под замком в кладовке.

Если «Маугли» опрокинется, Тим не сможет поставить его на таком ветру и волне.

И придется болтаться в воде, пока его вместе с яхтой не прибьет к берегу. А когда прибьет? И куда? И главное — Славка в это время будет уже далеко-далеко!

«Нет, Славка, я держусь! Я спешу! Я изо всех сил, Славка…»

Бояться больше нельзя. Сегодня из-за его трусости и так хватило бед! Может, и Славка не уехал бы, если бы не было ссоры. Может, он бы намертво отказался ехать, если бы знал, что Тим его не бросит!

А может быть, он еще уговорит Славку? Вдруг случится чудо?

По краям бухты змеились желтые маслянистые отражения фонарей. Впереди, на стрелках Черной Речки, мелькали синие огоньки. Они были все ближе. А поезд? Он, наверно, уже вышел из ближнего туннеля.

Но Тим успеет! Тут от берега до берега всего полмили, всею каких-то шесть или семь минут хорошего хода. Лишь бы «Маугли» не подвел!

Голубая полоса прожектора метнулась над мачтой и уперлась в парус.

— Яхта Це-семь! Яхта Це-семь, немедленно вернитесь к берегу. Кто разрешил ночной выход? Яхта Це-семь, рейд закрыт! — взревел мегафон.

Откуда это? С патрульного судна? С береговой станции? С маяка?

Ветер крепче прежнего надавил на парус, а Тиму показалось, что это нажал широкий луч. От такого толчка «Маугли» почти лег на борт. Но Тим не выпустил гика-шкот, не ослабил парус. Потому что нельзя было терять скорость!

Он всем телом рванулся за наветренный борт. «Маугли» тоже рванулся и встал. С нижнего угла паруса ветер срывал капли.

— Яхта Це-семь…

Тим понимал, что с «Винджаммером» покончено. Никто не простит мальчишке самовольный выход в ночное время без прав, без спасательных средств. Но и это было теперь неважно. Вдали показалась цепочка вагонных огней.

— Яхта Це-семь…

«Маугли» влетел в тень большого лесовоза. Кажется, это был «Бахчисарай». Корма «Бахчисарая» возвышалась совсем недалеко от берега.

Прожектор пометался и погас.

Трах! «Маугли» подпрыгнул и встал. Тим забыл выбрать шверт, и он с размаху врезался в песчаное дно. Его верхний край выбил переднюю стенку плоского швертового колодца. В яхту сразу пошла вода.

Тим выдернул шверт, сбросил парус и прыгнул за борт. Схватил цепь, потянул «Маугли» к берегу. Наконец днище зашуршало по песку. Но волны подбрасывали и сносили яхточку. Унесут совсем, если оставить. Надо вытащить ее на сушу. Тим дергал и тянул цепь изо всех яростных сил. Скорее же! Поезд уже подходит к станции!

Наконец корпус «Маугли» больше чем наполовину вылез на песок. Тим отчаянно потянул цепь в последний раз… И грохнулся спиной на жесткую траву и ракушки. Скоба вырвалась из форшпигеля, цепь осталась у Тима в руках.

Тим вскочил. Гремя цепью, обежал станционный домик и выскочил на платформу. Поезд замедлил ход.

Где седьмой вагон?

Тим бросился вдоль перрона, цепь звенела на каменных плитах.

— Славка, где ты?! Славка!!

Славка прыгнул с верхней ступеньки и упал прямо на Тима. Они вцепились друг другу в плечи.

— Славка… — сказал Тим. Он сбивчиво дышал после бега.

А Славка ничего не сказал. Что говорить, раз Тим пришел? Он тоже часто дышал и смотрел на Тима. И в эту минуту, несмотря ни на что, был счастлив. Потом он заметил, что Тим мокрый.

— Ты откуда? Так на катере брызгает?

Тим понимал, что нельзя говорить про «Маугли». Если Славка все-таки уедет, в дороге он изведется от беспокойства за Тима. Тим быстро сказал:

— Зато я успел! Ты почему уезжаешь? Славка, ты из-за меня?

— Ты что! Тим, я не виноват, это мама…

— Из-за снаряда?

— Нет, Тим. Из-за… того. Того человека. Я же рассказывал.

Мама появилась в тамбуре.

— Славик, что это такое!.. Боже мой, Тим… Ты откуда?

Тим махнул рукой.

— Славка, — горячим и умоляющим шепотом сказал он. — Не уезжай.

— Тим, — сказала мама. — Как ты сюда попал? Как ты доберешься домой?

— На катере. Это неважно!.. Славка…

— Мальчики, у вас три минуты. Ради бога, не отходите от подножки!

За мамой появилась проводница. Она, кажется, ругалась.

Славка яростно оглянулся. И крикнул маме, проводнице, всем на свете:

— Хоть на три минуты оставьте нас в покое!

— Славка, не уезжай, — опять сказал Тим.

— Тим, я не могу…

— Упрись. Убеги…

— А мама? Она как? Она говорит, что не может без меня.

— Славка… Она сможет, она большая!

— Нет, — сказал Славка. — Она говорит, что нет… Я бы все сделал! Я бы в землю впаялся! Но… как я? Значит, получится, что я ее бросил?

— Ну, пусть и она не едет!.. Славка, я ей скажу!

Славка сжал губы и покачал головой. Как объяснить Тиму?

— Тим, я не виноват. Это… Ну, как приказ. Когда не хочешь, а все равно надо… Тим, ты сегодня тоже не хотел, когда я… Но ты же понял…

— Я был дурак, — резко сказал Тим. — Я понял: не все приказы надо выполнять!

— Наверно. Только я не могу, Тим. Ну, не имею права.

— А если бы она разрешила? Ты бы остался!

— Тим, она ни за что в жизни не разрешит…

Получался не тот разговор. Им сказать бы сейчас друг другу самые хорошие слова, а они тратили последние минуты. «Тим, ты не забывай меня. Ладно, Тим? Это такое чудо, что ты все-таки пришел!»

Незаметно они отошли метра на три от вагона.

Мама опять заволновалась:

— Славик, Тим… Поезд сейчас тронется.

— Подожди, еще красный свет, — резко сказал Славка. И спросил Тима: — Ты мне напишешь?