Но даже после моих слов они сомневались. Джеки нервно теребил золотистый локон, а серпопард переминался с лапы на лапу, не решаясь на активные действия. Напряжение росло. Нервы у всех были на пределе.

Я не выдержала первой. Вытянула руку и приказала:

— Кусай! Сейчас!

Командный голос сработал. Аякс дернулся вперед и за какую-то долю секунды оказался у моих ног. Пасть серпопарда открылась, сверкнули острые клыки и иглами впились в мое запястье.

Собственно, это последнее, что я запомнила. Как это обычно бывает после укуса серпопарда, дальше наступила тьма.

Хоть раз в истории Алькасара муж сбегал с брачного ложа, предпочтя красавице жене бутыль крепленой настойки? Агэлар сильно в этом сомневался. Похоже, он первый. Оставалось надеяться, что потомки не узнают о его позоре.

Он сделал очередной глоток настойки. Сколько их уже было? Не сосчитать. Пить Агэлар начал с той самой минуты, как покинул тайные покои. Нет, не покинул, а позорно сбежал. Надо называть вещи своими именами.

С тех пор прошло несколько часов, и заканчивался уже второй бутыль. Агэлар был в стельку пьян, но даже это не приглушило мыслей о жене.

Проклятые бесы, он женат! Один этот факт повергал в шок. И на ком? На аманат и по совместительству вдове его покойного отца. В каком-то смысле он женат на мачехе. На Катрине — воровке, предательнице и интриганке.

Снова он не прав. Не на Катрине, на Катье. Так она просила себя называть. Вроде пустяк, а разница принципиальная. Она совсем другая. Нежная, добрая, светлая.

Красива ли она? Да, пожалуй. Но Агэлара пленила не внешность и даже не блестящая кожа, а ее собственный внутренний свет. Тот шел прямо из ее сердца. Катья походила на солнечный луч, пробившийся в непогоду из-за тучи.

Этой ночью Агэлар мог забрать ее свет себе. У него были на это все шансы. После церемонии бракосочетания драконий отворот вероятнее всего исчез. Но стоило лишь подумать об этом, как внутри поднималась волна протеста. Так нельзя! Это кощунство! Кто угодно, только не она…

Убить отца, отомстив за смерть матери — запросто, уничтожить брата в борьбе за трон — легко. Агэлар был готов пойти на многое. Но только не причинить зло девушке по имени Катья. Пусть эта слабость грозит ему потерей трона и даже крыльев.

Поэтому он бросил жену в брачную ночь одну. Испугался, что она может пострадать. Страх за нее был сильнее, чем страх за собственную жизнь. Ее смерть означала его погибель. Страдания Катьи причиняли ему больше боли, чем ей самой.

Что это? Как назвать чувство, что разрывает грудную клетку? Его не заглушает настойка, не успокаивают мысли о возвращении крыльев. Оно пустило корни в душе и растет. Оно толкает на безумства и заставляет ценить другого человека превыше себя.

Никогда Агэлар не испытывал ничего подобного. Он знал, что у этого чувства есть название. Люди веками воспевают его, они ждут его и одновременно страшатся, потому что оно меняет все и, прежде всего, тебя самого. Вот и Агэлар боится дать ему имя. Казалось, произнеси он это слово вслух, и обратного пути не будет. Впрочем, его и так нет. Сегодня он сделал выбор.

До турнира осталось семь восходов. Время еще есть, но это уже неважно. Агэлар не выйдет на поле сражения. Без дракона ему нечего там делать, опозориться на весь Алькасар будет слишком мучительно для него.

Эти семь восходов он потратит иначе. За это время они с Катьей доберутся до разлома в ее мир. Он поможет ей вернуться домой, где она будет в безопасности. Конечно, жить с душой Великого Дракона нелегко, но лучше так, чем вовсе не жить.

Агэлар допил второй бутыль крепленой настойки. Разумеется, он пьян. Причем в стельку. Но принятое решение не связано с алкоголем. Оно навеяно не настойкой, а тем самым чувством, название которого он упорно избегает.

И все же сперва он проспится. Нельзя являться к жене в подобном виде.

Он едва запомнил, как добрался до кровати. Рухнул на матрас как подкошенный и тут же поморщился от боли. Проклятие, чтоб его! Кожу привычно жгло от рун. Теперь так будет всегда. Надежд на то, чтобы снять проклятие, не осталось, но ради Катьи Агэлар вытерпит и не такое. Жил же он как-то с ожогами до этого, поживет и дальше.

Сознание поглотила благословенная темнота. Агэлар отключился. Пришел в себя от яркого солнца, бьющего в глаза. Вечером он, конечно, не задернул штору, и теперь солнечные лучи заливали спальню.

Голова раскалывалась. Все же он вчера перебрал. Прежде чем явиться к жене и объяснить, где он провел брачную ночь, следует привести себя в порядок.

Агэлар сменил мятую грязную рубаху на чистую, умылся и даже расчесался. Перед женой хотелось предстать в подобающем виде.

Закончив с подготовкой, придирчиво осмотрел себя в зеркале. Увы, следы вчерашней попойки так просто с лица не стереть. Но откладывать визит до лучших времен нельзя. У них слишком мало времени. Если хотят успеть добраться до разлома, надо выдвигаться уже завтра.

Агэлар входил в тайные покои, предвкушая реакцию Катьи. Наверняка новость о том, что она возвращается домой, ее обрадует. Хотя сам Агэлар готов был выть от боли при мысли, что они расстанутся. Но пойти вместе с Катьей означало подвергнуть ее опасности.

Криан будет его искать и не успокоится, пока не уничтожит второго претендента на трон. А то, что Катья жива, никто не знает. Она сможет затеряться.

Дверь тайных покоев привычно открылась перед ним. Скрип должен был известить о его приходе, но никто не вышел навстречу. Ладно, жена. Она обижена. Но серпопард всегда приветствовал хозяина.

— Аякс! — выкрикнул Агэлар. — Где тебя бесы носят?

Тишина. Слишком странная, даже зловещая.

Забыв о приличиях, Агэлар без стука вошел в спальню. И застал там… никого. Кровать не расстелена, вещи на своих местах. Ни признаков борьбы, ни признаков жены.

Похоже, эту ночь Катья провела не здесь. Но это невозможно! Дверь тайных покоев не открыть без амулета-ключа.

Шорох под кроватью вывел Агэлара из состояния ступора. Подумав, что это жена, он действовал быстро. Пара шагов — и он у кровати, уже стоит на коленях и заглядывает под нее.

Если Ислин снова пробралась в тайные покои и навредила Катье, ей конец. Церемониться с бывшей невестой Агэлар не станет. На этот раз она не отделается стиранием памяти.

Но под кроватью его ждал сюрприз. Там была не Ислин и даже не сама Катья. Там лежали серпопард и бес, связанные по рукам и ногам заклинанием нервущейся нити. Рты им тоже запечатали магией. Ничего подобного Катья не умела. Неужели ее похитили?

Агэлар в два счета избавил охранников жены от пут и потребовал объяснений.

— Кто это был? Ислин или Криан? — ему надо знать, кого убить первым.

Серпопард с бесом переглянулись, и прислужник ответил:

— Это была ваша жена, хозяин. Она опутала нас магией и сбежала. Мы ничего не могли поделать.

Агэлар молча смотрел на них. Он просто не мог поверить, что жена снова это сделала. Катья сбежала от него. Опять! Лучше бы она всадила нож ему в спину, и то было бы не так больно.

Я на секунду закрыла глаза, а потом сразу их открыла. Банально моргнула. По крайней мере, по моим ощущениям прошла максимум пара секунд, не больше. Но за этот короткий промежуток времени реальность вокруг меня изменилась до неузнаваемости.

Во-первых, я была уже не в «темнице». Ума не приложу, когда и каким образом я из нее выбралась, но сейчас меня окружали не каменные стены, а ткань, трепещущая на ветру. Контраст был настолько разительным, что я остолбенела.

Почему я здесь? И где вообще это самое «здесь»? Дыхание, мысли, сердцебиение — все сбилось с ритма. Паника ядом растекалась по телу, заставляя руки дрожать, а зубы — стучать.

Именно из-за паники я далеко не сразу поняла, что нахожусь в новом странном для меня месте не одна. Шум крови, набатом стучащей в ушах перекрывал звук чужого голоса.