— Мне пора, — сказал наконец Логан, поцеловав меня в макушку. — Веди себя хорошо, договорились?

— Я боюсь, — вздохнула я. — Ты… ты не проведешь меня до сектора?

— Извини, но не могу, — он виновато улыбнулся. — Не переживай, я достану того идиота. Хоть из-под земли, но достану… К тому же, ты ведь у меня боец, — парень потрепал меня по волосам. — Так что если на этот раз на тебя нападет маньяк, ты так будешь убегать, что уже на третьем круге догонишь его и набросишься сзади.

— Проверять не буду, — Я вяло улыбнулась. — И… спасибо тебе. За все.

Оставив его, я пошла окольным путем — теперь мне хотелось побыть одной. Моя привычка блуждать без цели когда-нибудь заведет меня куда-то не туда, но в тот раз она привела меня к дому Шарпа. Я немного постояла, разглядывая белый жасмин на стенах, потом посмотрела на уже знакомую дверь, но не постучала. А затем мой взгляд упал на стену впереди меня, и я подошла к ней.

Стена была привычного, ничем не приметного цвета. Я прикоснулась к ней рукой и ощутила необычно холодную, гладкую поверхность. Потом опустила взгляд под ноги — и увидела светящуюся красную точку, умело скрытую под ковролином.

Хорошему инсайдеру полагалось бы немедленно включить ретранслятор или постучать в дверь, чтобы выяснить, что это еще за явление.

Шарп ошибался.

Я была плохим инсайдером.

Я наступила на точку, и стена вместе со мной начала поворачиваться вокруг своей оси.

Вжавшись ладонями в стену, я откинулась на нее затылком и закрыла глаза. К горлу подкатила паника — та самая паника, которая возникает, когда точно сделал что-то не то и не можешь это изменить. Мои пальцы скользнули по гладкой стальной поверхности стены, а ладони сами собой сжались в кулаки. Сделав глубокий вдох, я заставила себя открыть глаза — и стена немедленно остановилась.

Я оказалась стоящей на узкой платформе, перед которой возвышался большой стеклянный цилиндр, похожий на кабину наших лифтов. С трудом оторвав свое тело от стены, я шагнула вперед, и двери этого цилиндра сами собой распахнулись. Где-то с минуту я стояла, разглядывая свое отражение на противоположной стороне, а потом обернулась, чтобы посмотреть на платформу. Где бы я ни оказалась, назад дороги не было. Я выпрямилась и вошла в кабину.

Стеклянная дверь вернулась на место, и я поехала вниз. Место, в которое я попала, походило на большую шахту — по обе стороны висели какие-то тросы, а из стен торчали рычаги и непонятного вида железки. Свет плавно угасал, и я подняла голову, чтобы задержать его хотя бы ненадолго. Он гас медленно и необратимо, как в кинотеатре перед началом сеанса, и мне казалось, будто я слепну. Кружилась голова, и я поспешила прислониться лбом к стеклу. Смотреть вниз было невыносимо страшно, но еще страшнее было закрыть глаза.

Наконец кабина остановилась, будто налетев на невидимое препятствие снизу. Я немного постояла, пытаясь привести дыхание в порядок, а потом услышала, как раскрываются двери. Снаружи донесся запах гнили и сырости, что совершенно не вязалось с подчеркнутой стерильностью всего «Генезиса». Я оторвалась от стекла и осторожно выглянула наружу, понимая, что это бессмысленно — спрятаться было негде. Внезапно я осознала, что спрятаться было невозможно даже там, наверху. Одна темница сменилась другой — и я, приказав себе не паниковать, вышла из кабины.

Передо мной оказался длинный коридор, на потолке которого тускло мерцали закрытые щитками ветхие лампочки. Коридор уходил куда-то в пустоту, и я не могла видеть, что находится в конце. За моей спиной что-то щелкнуло, и я испуганно обернулась.

— Кто здесь?!

— Мы, — донесся хриплый женский голос откуда-то из стены.

Я медленно повернулась в ту сторону и все поняла.

Решетки.

Вместо стен в этом коридоре были решетки, как в тюрьме. Приглушенный свет не давал мне возможности разглядеть всю картину, но я, повинуясь внезапному порыву, шагнула вперед.

— Кто вы?

Ответа не последовало. Я медленно шла вдоль стены, с опаской заглядывая за решетки. За каждой из них располагалась крошечная одиночная камера, в которой не было ничего, кроме койки и наполовину разломанного умывальника в углу. Ни окон, ни ламп, ни столов — ничего. Первые три-четыре камеры с каждой стороны оказались пустыми, и мне вдруг показалось, будто сами стены надвигаются на меня. Из конца коридора доносился приглушенный гул голосов. Я ускорила шаг и провела пальцами по одной из решеток — она была старая и ржавая.

— Кто вы? — повторила я, пугаясь звука собственного голоса.

— Кроссфайеры, — раздался голос из следующей камеры.

Я остановилась и наклонилась, разглядывая сидевшую там женщину. Даже в рваной, обветшалой одежде и со спутанными волосами она выглядела по-своему красиво. На вид ей было лет тридцать пять, и она была похожа на азиатку: темные прямые волосы, чуть раскосые глаза, острое худое лицо…

— Кто такие кроссфайеры? — шепотом спросила я. — И что это за место?

— А ты сама-то кто такая? — Она встала и подошла вплотную к решетке. — Посланница Трибунала?

— Н-нет, — сказала я и оглянулась по сторонам. — Меня зовут Тара Темпл.

— Тара Темпл, — повторила она и, как могла, протянула ладонь. — Джезмин. Просто Джезмин.

— Я здесь случайно, — прошептала я, наклонившись еще ближе. — Я даже не знаю, как отсюда выбраться… Кто такие кроссфайеры, Джезмин? И что такое Трибунал?..

Шепот казался настолько громким, что эхо от него разносилось по всему коридору. Мы с Джезмин стояли практически лицом к лицу, и я могла видеть ее спокойный, непривычно уверенный взгляд.

— Значит, ты сверху, — сказала она наконец. — И что там, в Гарнизоне? Николас все еще бессменный командир?

— Да, — кивнула я. — И я его инсайдер.

Джезмин отступила на шаг.

— Инсайдер? И не знаешь, что такое Трибунал? — Я мотнула головой. — Бойся, девочка. Просто бойся.

Она отвернулась и села на свою койку, давая этим понять, что разговор окончен. Я все еще стояла, смотря в одну точку. Внятного ответа на свои вопросы я так и не получила, даже наоборот — вопросов стало еще больше. «Ты боишься?» — спросил Шарп, и я, сгорая со стыда, признала это. «Бойся», — сказала Джезмин, и это слово колокольным звоном засело у меня в голове. Но кого мне бояться? Отморозков вроде Колтона, недалеких задир вроде Лоретты и напыщенных гордецов вроде Илая Морено? Я не знала. Да еще и эти слова майора Рамирес о друзьях и врагах…

Да почему же все стало настолько сложным?!

Я стукнула по решетке кулаками. Эхо удара разнеслось по всему коридору, заставив голоса умолкнуть.

— Послушайте меня, — сказала я глухо, но громко. — Просто послушайте меня! Я не враг. Я — курсант сектора «Омега», и я понятия не имею, как я здесь оказалась и кто вы такие! Все, что мне нужно — это ответы. Если кто-то из вас сможет дать мне информацию, я уйду и никогда сюда не вернусь. Понятно или нет?

«Ты говоришь, как Шарп, ты говоришь, как Шарп…»

— Вернешься, — отозвалась Джезмин, все еще не поворачиваясь ко мне. — Вы всегда возвращаетесь. А вот отсюда возврата уже нет.

— Оставьте ее в покое, мэм! — крикнул кто-то из середины коридора. — Эй, малышка, иди сюда. Она сумасшедшая, нечего тебе стоять там с ней.

Я послушно оторвалась от решетки и пошла на зов. Голос принадлежал парню, сидевшему за точно такой же решеткой, как и Джезмин. У него были длинные, давно не стриженые рыжие волосы и абсолютно нахальный взгляд.

— Тара Темпл, говоришь? — переспросил он. — Так вот, Тара Темпл, слушай меня сюда. Эта дамочка здесь дольше всех, вот и считает себя важной птицей… Не обращай внимания, ладно? Что уже нам, мятежникам, остается…

— Все мы здесь мятежники, — сказала я голосом Рамирес и сама же дернулась от этого. — Так кто вы такие? И что это за место?