— Трибунал, — кивнула я: прятаться больше не было смысла. — А вы думали, я не знаю, да, майор?

— Моя дорогая, мне давно обо всем известно, — сказала она. — Инсайдеры есть у каждого из нас. И своего… я только что потеряла.

— Лоретту?..

Меня как молнией пронзило. Получается, Лоретта не зря совершила это показательное выступление той ночью, пока я была с Илаем Морено? Более того, сплетни и слухи взялись тоже не на пустом месте и не от слов тренера? И, что волновало меня больше всего — о чем еще знала Рамирес? И что из этого могло нести опасность лично для меня или для таких, как я?..

— Да, именно ее, — подтвердила майор, но ее лицо все еще оставалось пустым. — Впрочем, она долго к этому шла. Стала выключать ретранслятор, связалась с одним подозрительным юношей не самой лучшей репутации, и в итоге…

— Тот самый «Б.», — перебила я. — Брендан Шарп.

Рамирес сжала кулаки, и костяшки ее пальцев побелели. Это должно было напугать меня, но я даже обрадовалась — теперь я могла знать, что говорю все-таки с человеком, а не с куском камня в форме.

— Я права? — добивала я.

— Правы, — сказала Рамирес с нескрываемым отвращением. — Я думала, это станет для вас примером. Примером того, что плохой инсайдер может плохо кончить. Но вас, как я понимаю, уже ничем не проймешь.

— Попробуйте, — я развела руками. — Так вы знали, что он от нее хотел? Брендан — от Лоретты?

— Понятия не имею, — призналась она с досадой в голосе, и, похоже, это была правда. — А вы, я вижу, не та девочка, с которой мы разговаривали некоторое время назад.

— Та девочка давно мертва, — сказала я. — Причем вы сами ее убили. Вы… и весь ваш Гарнизон.

Наступила напряженная пауза. Пальцы Рамирес еле слышно выстукивали по столу одной ей понятный ритм. Я смотрела ей в глаза и не боялась этого. Я могла смотреть в глаза и Шарпу, и смерти. Меня опалило этим пламенем, и на моем сердце было выжжено клеймо. Мне было больше нечего терять.

— Я позвала вас, — начала майор, совладав с собой, — чтобы поговорить о том, что происходит между вами и коммандером Шарпом. Надеюсь, вы понимаете, о чем я?

— О, прекрасно понимаю, — Я сцепила руки в замок перед собой. — Мне очень интересно узнать, что вам рассказали об этом.

— Лоретта Хьюз была права, и тренер Берк тоже, — сказала она. — Вас связывает нечто большее, чем просто «начальник-подчиненный», и вряд ли вы отважитесь это отрицать, мисс Темпл… — Я открыла рот, но не успела ничего сказать. — И я позвала вас не для того, чтобы осуждать или отчитывать. Вы взрослая девушка, и ваша личная жизнь — это ваше личное дело. Но мы обе прекрасно знаем, что вскоре все изменится, ведь так?

— Его отставка, — кивнула я. — Но при чем тут я?

— В последнее время ваши отношения дали трещину, — произнесла майор с нажимом. Я вскинулась, но мне опять не дали и слова вставить. — Да-да, я все об этом знаю — мы, Трибунал, обязаны быть в курсе всего, что здесь происходит… Послушайте меня внимательно, мисс Темпл! Я осмелюсь просить вас об одной услуге. Может быть, вы не поверите, но мы с вами на одной стороне. Я и вы — мы все хотим, чтобы он ушел, разве я не права?

— Но… вы…

— Дело не в нем и не во мне, — снова перебила она. — В Гарнизоне есть крысы, которые прогрызают нам дно, и эти крысы — его личная слабость… впрочем, как и вы. И не притворяйтесь, будто вы не знаете. Вы знаете.

— Кроссфайеры?..

Я обессиленно развалилась в кресле и уронила руки на колени. Мой самый неприглядный секрет и самый страшный кошмар становился достоянием всего Гарнизона. Театральное зрелище продолжалось, но актриса начинала задыхаться, а яд в последнем действии оказался настоящим. Личная слабость коммандера… как и я… Значит, это тоже было правдой. Значит, он действительно был оскроблен моим восстанием. И я не знала, радоваться или ужасаться этому.

— Да, именно они, — сказала Рамирес торжественно. — Их пора выводить из игры, так как они стали бесполезны. Они больше не элемент для устрашения, они — угроза. Но сделать это можно, лишь заставив Шарпа поскорее покинуть пост. А вы, как я понимаю, тоже хотите этого.

Я запоздало догадалась, что «кроссфайер» — значит «пойманный меж двух огней». И в тот момент это слово было как никогда применимо ко мне. Меня разрывало на части, и, хоть мое тело оставалось целым, а в лице не дрогнула ни единая жилка, внутри меня шла настоящая гражданская война. Убрать Шарпа, восстать против него, заставить его заплатить за свои грехи, при этом заручившись поддержкой еще одного сильного союзника… и навредить при этом другому человеку, которого я люблю и который любит меня. Складывалась цепочка — Шарп уйдет, Рамирес расправится с кроссфайерами, а значит, пострадает сестра Илая, ради которой он и затеял всю эту революцию. А этого я никак не могла допустить.

— Майор Рамирес, — произнесла я тихо. — Я отказываюсь.

— Отказываетесь, даже не узнав, что я вам предлагаю? — Она подалась вперед. — Вы потеряете больше, чем приобретете, курсант Темпл.

— Вы многого не учли, — парировала я. — Мне больше нечего терять, майор Рамирес. Это уже финал.

— Вы ошибаетесь! — крикнула она и вскочила. — Список ваших прегрешений слишком внушительный, чтобы молчать о нем! Подумайте о вашей семье, которую вы не увидите на родительский день!

Это был удар под дых, но я выстояла. Внутри как будто разорвалась бомба. На глазах выступили слезы, но я заставила себя молчать и продолжать смотреть прямо на нее. Я знала, что эта женщина — враг.

— Я могу уничтожить вас прямо здесь, — прошипела она. — Я думала, что Шарп покончит с вами, но и я, и он дали вам второй шанс. И если вы не понимаете, тогда…

— Тогда что?..

Молниеносным броском я дотянулась до пистолета и с размаху зарядила ей прикладом в висок.

Как срубленное дерево, она рухнула на пол и замерла, а на лбу стал расползаться внушительный кровоподтек. Мои руки дрогнули, но я не выпустила оружие — пальцы свело судорогой, и я лишь крепче вцепилась в него. Страха не было — только пустота. Я осторожно наклонилась над упавшей и прислушалась к ее дыханию: она была жива. А значит, мои руки не были запятнаны ее кровью, и это было главным. Спрятав пистолет под одежду, я оглянулась по сторонам и вышла из кабинета, прикрыв за собой тяжелую дверь.

Передо мной раскинулся пустой и темный коридор.

Я глубоко вдохнула и бросилась бежать.

Выбора не было — только бежать. Я побежала прочь, особо не думая о том, что стук моих ботинок вполне может выдать меня, как и о том, что я, собственно, натворила. Осознание пришло потом — за первым поворотом. Возможно, если бы я вовремя заткнулась, ничего бы не произошло, но… но это уже произошло, и убежать от этого было невозможно. Тогда от кого же я бежала? Сердце зашлось как бешеное, и я, остановившись, прижалась к ближайшему углу — прижалась, оперлась на него спиной и беззвучно закричала. Дыхание сбилось, как у тонущей, и я чувствовала, что неумолимо иду ко дну. Шла война на истребление, и я ошибалась, думая, что она направлена против меня. Их целью был Шарп. А я была всего лишь пешкой. Я по-прежнему оставалась всего лишь пешкой.

Грудь сдавило, как от удара, и я согнулась впополам, продолжая кричать. Я больше не надеялась на то, что вдруг из темноты появится Илай и вытащит меня отсюда; единственной моей темницей было лишь мое собственное тело, эти хрупкие плоть и кости, закрывавшие самое дорогое — мое сердце. Сердце, которое трескалось и разбивалось столько раз, сколько я не могла вспомнить и сосчитать. Мое собственное сердце было полем битвы, а я… а я…

Да черта с два, подумала я, когда смогла вдохнуть воздуха в свои легкие. Я больше, чем сумма моих же чувств. И если кто-нибудь осмелится разбить мне сердце, то, видит небо, он сам же и порежется осколками.