Последнее слово с треском разрушило установившуюся тишину. Кто-то вскрикнул, кто-то зарядил кулаком по решетке, кто-то выругался. Подвал обратился в хаос: шум все нарастал, и только мы вчетвером — я, Джезмин, Марк и Касси — стояли неподвижно, как четыре столба.

— Уничтожит, говоришь? — Джезмин снова наклонилась ко мне. — Много же ты наплела нам, Тара. Почему мы должны поверить тебе?

— Потому что я…

И вдруг все прекратилось.

Резкий свет заполнил помещение, и мы все обернулись, чтобы посмотреть на противоположный конец коридора. Краем глаза я успела увидеть, как Касси схватилась за руку Марка, а Джезмин побелела, как стена — а затем мой взгляд столкнулся с еще одним взглядом.

Холодным, синим, абсолютно властным взглядом.

— Шарп?..

Он смотрел на меня с огромного экрана, а за его спиной я видела все ту же квартиру с горящим камином и ярким светом. Это не могла быть запись — было понятно, что он решил вмешаться. Потому что все вышло из-под его драгоценного контроля, потому что контроль перешел ко мне. Я выпрямилась и выступила наперед, как если бы могла закрыть их своей спиной.

— Добрый день, коммандер.

— Здравствуй, — Шарп обвел взглядом всю нашу компанию, а потом снова посмотрел на меня. — Далеко же ты добралась, девочка-эпидемия. Не ожидал, что вы найдете общий язык с Илаем.

— Прекратите! — оборвала я его прежде, чем Касси и ей подобные успели хотя бы сформулировать висевший в воздухе вопрос. — Да, коммандер. Я привела вас к этому. Я спровоцировала вас. Мы квиты.

— Ты врешь, — улыбнулся он, и я успела заметить что-то странное в его лице: он был либо под действием обезболивающих, либо банально пьян. — Ты хочешь защитить их. Но ты все еще ничего не…

— Представьте себе, знаю! — Я вскинула револьвер. — Я знаю достаточно, чтобы вас уничтожить. Вы заигрались, Верховный канцлер. Игры кончились.

— И что ты сделаешь? — Он приподнял одну бровь. — Застрелишь меня… через этот монитор?

— Это будет проблематично, — призналась я. — Но и вы больше не сможете причинить нам вред. Никому из нас.

— Все из-за той девчонки, — вздохнул Шарп сокрушенно. — После такого скандала мне нечего больше делать на этом посту. Да и эта нога…

— Спасибо, мы наслышаны! — раздался голос Джезмин за моей спиной. Я благоразумно отступила, давая этим двоим возможность увидеть друг друга. — Ты уйдешь и бросишь нас на растерзание, да, Николас? Не притворяйся, будто ты не знаешь о планах своего же Трибунала!

Я, не отводя от Шарпа глаз, нащупала пальцем спусковой крючок. На лицо коммандера и вправду было интересно посмотреть. Он явно не ожидал такого поворота событий. Прищурившись, он вглядывался в лицо Джезмин, как будто вспоминал, та ли это женщина, с которой он когда-то связал свою жизнь.

— Я буду говорить только с Тарой Темпл, — произнес он наконец. — Все вы — мятежники, но вы никогда не сможете сравниться с ней… Тара, — его взгляд снова остановился на мне. — Я оценил твою принципиальность и готовность к бою. Я прекрасно понимаю, что ты спишь и видишь, как бы убрать меня из игры. Но это, откровенно говоря… не самый лучший вариант.

— Вы свое получили, — возразила я; руки уже начинали затекать от напряжения. — И получите еще, когда эти люди будут в безопасности. Это — мое главное условие, коммандер. Я пообещала. Илаю, Касси… и себе.

— Против меня ведут свою игру, — продолжил Шарп, будто не слыша моих слов. — И Рамирес, и Морено, и даже эта ваша несчастная Лоретта. Все, кто у меня остались — это Брендан и ты. Я думал, ты проявишь милосердие хотя бы сейчас.

— Милосердие?! — закричала я. — Не говорите этого слова, коммандер! Вам больше не удастся заманить меня красивыми словами. Все кончено, Шарп. Признайте это. Вы проиграли.

Шарп подался вперед, и мои ладони дрогнули. Нет, это еще не время, подумала я. Нам нужно объясниться. Только тогда мы разойдемся окончательно. Уже не мирно, но хотя бы — навсегда.

— Спаси врага своего, — произнес коммандер очень тихо. — Ты знаешь, Тара Темпл. Я… люблю тебя.

— Нет!..

Я вскрикнула, как если бы от этого короткого слова зависела вся моя жизнь и жизни стоящих за спиной. Все снова раскололось надвое, а круг «уйди-останься-исчезни» замкнулся, став петлей у меня на шее. Воздух улетучился из легких, а перед глазами пошли трещины и круги. Он не мог. Это был запрещенный прием. Прием, направленный на то, чтобы снова покорить меня, заставить меня играть на своей стороне, вернуть все, как было. Но он не мог. Никто из них не мог. А я… Я снова падала. Падала, собираясь утащить его за собой.

— Неубедительно, коммандер, — сказала я, собравшись с мыслями, но голос снова предательски дрогнул. — Слова уже не смогут никого спасти. А молить о спасении… слишком поздно.

— Тара, да остановись ты наконец! — крикнул он и протянул руку, как если бы хотел схватить меня сквозь монитор. — Это тупик, понимаешь? Я не могу остаться, но мой уход принесет всем вам только боль и хаос! И ты права, — его голос стал совсем потерянным. — Все кончено. Но это… это все еще моя война. Не твоя.

— Моя война?..

Курок взведен, и палец лежит на спусковом крючке.

— Вы моя война.

Выстрел.

Экран погас, и я поняла, что это конец. +

Но именно это и стало моим началом.

Какие-то пару мгновений я стояла, глядя в погасший монитор, в середине которого красовалась аккуратная круглая дыра, и слушала напряженное дыхание стоящих сзади. Но руки не выдержали — по ним словно прошел электрический заряд, и револьвер, глухо звякнув, упал на пол. Этот звук будто привел меня в чувство — и я, отвернувшись, уткнулась лицом в плечо Касси. Меня душили слезы.

— Это все, — прошептала я, всхлипнув. — Я порвала с этим. Теперь я свободна. Теперь свободны все мы…

Но это было неправдой, и я прекрасно это знала. Ничего не было кончено, наоборот — все только начиналось, и нам предстояло сразиться с еще одним врагом — Рамирес. Нас с ней ничего не связывало, кроме взаимной неприязни, и это должно было облегчить задачу… но это также означало и то, что мы совершенно ничего не знали друг о друге. Никаких болевых точек, никаких слабостей, а значит — никакого контроля. Отсутствие общего прошлого избавляло от эмоций, но лишало твердой земли под ногами. Я снова цеплялась за воздух.

— Тара, мы хотим услышать, — снова подала голос Джезмин. — Мы хотим знать, что происходило все это время. Нас может спасти только правда. И правда в нашем случае — это ты.

Я оторвалась от Касси и выпрямилась, закусив губу, чтобы не разрыдаться в самый неподходящий момент. Их глаза смотрели на меня со всех сторон — десятки взглядов, внезапно разглядевшие во мне свое спасение. Я глубоко вдохнула и потянулась к ним всей душой. Я не могла оказаться такой, как Шарп, не могла предать их или подвести. Я должна была сдержать слово, ради Касси, Марка, Илая… и ради всех их. Скольких из них считали пропавшими без вести или погибшими в боях? Скольких из них подставили и обманули точно так же, как меня? Я не знала. Но эти глаза… эти глаза пронзали меня насквозь. В них отражалась боль всего города, боль всех преданных и проклятых за всю историю вселенной.

А значит, и моя боль тоже.

— Спрашивайте, Джезмин, — сказала я решительно. — Теперь я полностью ваша. И, видит Гарнизон… я ничего не скрою.

— Ты доказала это, титан из сектора «Омега-F», — произнесла она спокойно, и я дернулась, вспомнив об Илае. — Ты сделала много ошибок, и, рассказав об этом, ты спасешь не только нас. Перестань бежать… и повернись лицом.

Я с готовностью кивнула и взялась одной рукой за решетку. Она была еще теплой от прикосновения пальцев Марка и Касси. Сделав еще один глубокий вдох, я пропустила сквозь себя этот затхлый запах смерти и снова посмотрела на погасший монитор, представляя, что человек с той стороны все еще может меня видеть.