— Твои медицинские навыки уже более впечатляют, чем у некоторых других алхимиков Сяньтянь. Почему ты обосновался здесь? Только не говори мне, чтобы заработать денег.

— Конечно, я делаю это ради денег, — Цин Шуй спокойно улыбнулся и начал машинально рисовать на листе бумаги.

— Тогда почему ты прогнал того парня? Хоть он всего лишь слуга, но он из состоятельного рода Дун. Тебе следовало бы знать, что богатые люди больше всего боятся смерти, — немного в замешательстве спросила Вэньжэнь У-Шуан.

— У меня есть несколько своих правил. Я не собираюсь лечить таких людей. Что же касается остальных, даже если у них нет денег, я не буду возражать против их лечения!

— Ты имеешь ввиду, например, мать и дочь, которые только что ушли в медицинскую лавку рода Цин? Я видела этого маленького ангела, — красивые глаза У-Шуан блеснули, когда она сказала это. Казалось, она была тронута.

— Когда ты была маленькой, ты, должно быть, была таким же ангелочком, — слегка улыбнувшись, поддразнил ее Цин Шуй.

— То есть ты говоришь, что сейчас я не ангел?

— Ты — красавица, сошедшая с небес. Но я недоумеваю — ради кого ты спустилась? Я буду очень ревновать к этому человеку! — поспешно сказал Цин Шуй, довольно правдиво.

— Хм, я больше не буду болтать с тобой о всякой ерунде. Хм, о, да — каким людям ты собираешься отказывать в лечении? Скажи мне, я очень любопытная! — спросила Вэньжэнь У-Шуан, пока Цин Шуй продолжал рисовать на листе бумаги.

— Тем, у которых в ауре чувствуется слишком много намерения убить.

— Но почему?

— Они слишком часто устраивают резню, поэтому должны быть готовы умереть в любой момент. Если они умрут, значит, такова воля небес, — загадочно объяснил Цин Шуй.

— И, кому еще?

— Тем, которые слишком подвержены крайностям — либо слишком добрым, либо слишком злым. И тем, кто слишком верен стране, так же, как и изменникам!

— Я понимаю, почему ты не хочешь лечить слишком злых. Но что насчет тех, кто слишком добр по натуре? И почему — изменников и патриотов? — с любопытством спросила У-Шуан.

— Те, кто слишком верен, может считаться изменником. Изменники, с другой стороны, тоже могут считаться верными. Такие люди заслуживают смерти. Зло живет в тех, чья доброта слишком ослепительна. Почти все, кто «слишком добр» — люди, жаждущие славы. Такие люди тоже умрут молодыми, и я не собираюсь лечить их, — Цин Шуй не вдавался в подробности и лепетал У-Шуан какую-то чушь.

— Как доброта может стремиться к славе?

Цин Шуй взглянул на неизменившееся выражение лица У-Шуан и продолжил:

— Те, кто выглядят невероятно добрыми, делают это ради репутации или денег. А иначе, зачем им хотеть выйти на свет. Если они тратят бешеные деньги на благотворительность, ты не задумываешься, откуда они берут эти деньги? Наверняка, они добыты жестокими методами. А потом использовать деньги, добытые такими способами, на благотворительность — ты не находишь, что таким образом они ищут славы?

— И, кому еще? — казалось, У-Шуан заинтересовалась.

— Тем, кто невероятно беден, и тем, кто невероятно богат. Особенно тем, кто готов пойти на все ради денег! — засмеялся Цин Шуй.

У-Шуан безмолвно смотрела на Цин Шуй, но в ее глазах видно было не прозвучавший вопрос.

— Слишком бедные очень много страдали, поэтому смерть для них может расцениваться как своего рода облегчение. Слишком богатые чрезмерно наслаждались своей жизнью. Для них смерть можно считать формой «конфискации». Те, кто готов ради денег пойти на все, творят ужасные дела, поэтому заслуживают смерти, — Цин Шуй положил карандаш, которым рисовал, и начал легонько постукивать по столу, набивая легкий ритм.

— И, кому еще? — кажется, любопытство У-Шуан достигло своего предела: ее красивые глаза сверкали сказочным светом.

— Тем, которые не так на меня посмотрели. Тем, у кого нет денег. Тем, кто более красив, чем я. Тем, у кого красивые девушки или жены…

— Стоп-стоп-стоп! Лучше скажи, кого ты согласен лечить! — Вэньжэнь У-Шуан беспомощно смотрела на Цин Шуй.

— Я буду исцелять только таких, как ты: незанятых бесподобных красавиц, — засмеялся Цин Шуй.

— А что насчет платы за консультацию? — томным, мелодичным голосом спросила Вэньжэнь У-Шуан. Она вспыхнула.

— Выйти за меня… будет достаточно!

Вэньжэнь У-Шуан закатила глаза.

— Ладно, мне не следует так много шутить с тобой. У меня есть просьба, и мне требуется твоя помощь.

— Расскажи мне. В этом огромном мире, просто встретить тебя — уже судьба. Среди миллиардов людей тех, кого я знаю, всего 50. Ты занимаешь особое место в моем сердце. Неважно, что тебе нужно, если я могу помочь, я помогу. Даже если это не в моих силах, я все равно сделаю все возможное ради тебя, — несерьезно сказал Цин Шуй, но его слова шли прямо от сердца. В этом мире Цин Шуй чувствовал себя в разы свободнее, чем в своем прежнем мире. Ко многим вещам он относился легко, как к шутке. Но более всего он ценил людей, которые были ему дороги — неважно, родственников или знакомых.

— Знаешь, почему я тогда пострадала от Королевской змеи золотых колец? Знаешь, что она охраняла?

Глаза Цин Шуй блеснули. Каждый сошел бы с ума, имея шанс заполучить небесные материалы и земные сокровища. То, что охраняло дьявольское чудовище, должно было быть поистине хорошей штукой! Но, из-за недостатка сведений, Цин Шуй не смог сформулировать свое предположение.

— Хм, я не могу угадать. Но точно то, что может взволновать тебя, должно быть ценным сокровищем, — воскликнул Цин Шуй.

— Это — фрукт Змеи золотых колец!

— Фрукт Змеи золотых колец? Какими свойствами он обладает? — Цин Шуй чувствовал, что его любопытство возбуждено до крайности. Этот фрукт как-то связан со Змеей золотых колец, верно?

— Проглотив его, ты приобретешь двойное количество устойчивости против змеиного яда. А также сможешь продлить свою молодость еще на 10 дополнительных лет, — Вэньжэнь У-Шуан легко засмеялась.

— Я не думал, что ты, с такой бесподобной красотой, несравнимой с красавицами древности и настоящих дней, такая красивая, словно лотос и нефрит, будешь так много внимания уделять своей внешности, — глаза Цин Шуй затуманились, когда он погрузился в описание красоты У-Шуан.

— Я действительно так прекрасна? — радостно спросила У-Шуан, услышав похвалу Цин Шуй.

— Конечно, мои слова даже ценнее, чем чистое золото.

— Если это так, я должна буду еще больше внимания уделять своей внешности. Хоть у культиваторов Сяньтянь продолжительность жизни составляет 500 лет, их период молодости всего лишь на 20–30 лет дольше, чем у обычных людей. Для них 40 лет — это предел, после которого их юность начинает увядать. У нас юность может длиться примерно до 70 лет. Поэтому сейчас нужно очень позаботиться о внешности, иначе в будущем я буду выглядеть, как бабушка…

Неудивительно поэтому, что лекарства и гранулы, способные увеличивать период юности, так высоко ценились. Не говоря о женщинах, даже мужчины жаждали заполучить их. Эти травы и лекарства было не так-то просто купить, даже имея достаточно денег.

— Ты хочешь, чтобы я разобрался с Королевской змеей золотых колец? — Цин Шуй не боялся яда Королевской змеи — ему не казалась ужасной перспектива сражения с дьявольским чудовищем. Сейчас Цин Шуй был абсолютно уверен в своих способностях.

— Хм, я думала об этом раньше. После того, как мне удалось спастись, и после того, как я съела два фрукта чистого ветра. Могу с уверенностью сказать, что остаться невредимыми не станет для нас проблемой. Более того, твои медицинские навыки так хороши, что вообще не о чем беспокоиться.

Цин Шуй смотрел на У-Шуан и понимал, что его собственная личность претерпела изменения. Он стал более дружелюбным и естественным. Ему нравилось заводить новых друзей, а в будущем, если он отправиться в неведомые, странные места, как тепло ему будет на душе, если с ним рядом будет кто-то знакомый.