«Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, или чтобы ты меня поцеловала? Подумай хорошенько над ответом. Если ты ответишь неправильно, твой муженек возьмет тебя силой, ха-ха», сказав это, Цин Шуй даже вытащил руку из-под одеяла и сделал несколько неприличных жестов в воздухе.

«Я болею, а ты все равно дразнишь меня!» сказала Цинчжуан, сердито сверкая глазами.

Ши Цинчжуан нанесла ему тяжелый удар. Ледяная красавица вела себя как испорченная девчонка. Удивленный вид Цин Шуя заставил Ши Цинчжуан осознать в себе разительные перемены, что также очень сильно смутило ее.

Когда стало уже почти совсем темно, Ие Цзянъэ вернулась с Вершины Небесного Меча на Вершину Облака Тумана. Весь день ее сердце было не на месте, она беспокоилась о том, что опрометчиво разрешила Цин Шую взять у нее одеяло. Теперь она сожалела об этом и надеялась, что Цин Шуй не посмеет войти в ее комнату. В шкафу снаружи комнаты было полно одеял, она молилась о том, что Цин Шуй еще не ходил в ее комнату.

Войдя в дом, особенно в свою комнату, она окаменела. Два набора одеял исчезли, но сейчас это уже было неважно. Она поняла, что забыла убрать свои трусики утром. Она оставила их под одеялами, а сейчас лежали напоказ прямо на кровати, и их явно кто-то трогал.

Тут лицо богини заалело, как летний закат. К сожалению, некому было оценить такой великолепный вид!

«Умри, Цин Шуй, вонючий Цин Шуй!»

Чем больше она думала об этом, тем больше росло в ней чувство стыда. Как могли ее ношеные трусики попасть в руки этому юнцу? Кто знает, о чем подумал этот мальчишка?..

Появление Цин Шуя сорвало все Соревнования По Обмену. И молодежь, и старики чувствовали вдруг, что соревнования потеряли весь вкус. После того, как Байли Цзинвэй показал великолепный этап совершенствования на восьмом уровне Сяньтянь, никто и не смел выйти против него. Кроме того, в секте Небесного Меча была дьявольская обезьяна на вершине Сяньтяня.

«Разве Бессмертный из Небесного Меча не был ранен? Как же он смог стать настолько опытнее и посвященнее, чем раньше?»

Волна обсуждений привела к тому, что люди стали отказываться от мысли выйти на бой против него!

Хоть соревнования обычно длились 10 дней, в этот раз было решено закончить через пять. Люди из других сект постепенно разъезжались по домам. По сравнению с предыдущими Играми, впервые Секта Небесного Меча так ярко и успешно выступила. Волшебное излечение Байли Цзинвэй от ран отпугнуло остальных игроков. Вдобавок присутствие Цин Шуй, одаренного молодого бойца Секты, избавило Секту Небесного Меча от каких-либо беспокойств на последующую пару сотен лет.

В конце концов, почти никто, кроме, нескольких Стариков из больших сект, больше не хотел откусить от ломтя Страны Цан Лан!

Ши Цинчжуан пожила у Цин Шуя еще пару дней и уехала вместе с Фэнь Сянгу. И больше раненых в соревнованиях не было. Через несколько дней Цин Шуй почувствовал, что у Ши Цинчжуан, возможно, были какие-то чувство к нему, ведь она дала ему увидеть растаявшую сторону айсберга.

Все эти дни Ие Цзянъэ намеренно избегала встречи с Цин Шуем, и даже смотрела на него иначе. Неуютно было Цин Шую от этого. Неужели все из-за одеял?

Хм… Цин Шуй подумал про трусики, которые он трогал… он был в тупике.

«Я совершил ошибку. Все это так ново для меня, мне просто не хватает опыта!» чувство сожаления переполняло его.

Цин Шуй думал о том, как виноват он был в том, что трогал ее белье, что бросил его просто так кровать… Надо было просто забрать их с собой, проблем бы было меньше сейчас. И сувенир бы остался…

А вдруг она подозревала, что он проделал с ее трусиками какие-нибудь грязные штучки?

Цин Шуй осознал, что дело гораздо серьезнее и ему нужно все прояснить. Иначе, она так и будет на него смотреть с укоризной. Не в силах больше терпеть этого и окончательно потеряв покой, он пошел к Ие Цзянъэ и вызвал ее на разговор.

«Цин Шуй, что за спешка? Что-то срочное?» — удивленно спросила Ие Цзянъэ, спускаясь по лестнице. Впервые Цин Шуй с такой срочностью искал с ней встречи.

Цин Шуй старался говорить как можно серьезнее.

«Учитель, я должен поговорить с вами о том случае, когда я пришел за одеялами в вашу комнату. Я нечаянно увидел ваши трусики, и подумал, что странно, что даже богоподобные учителя носят трусы… мне показалось это невероятным. Чтобы убедиться, что я не сплю, я зачем-то схватил их руками. Я клянусь, что больше ничего такого не делал», — на одном дыхании выпалил Цин Шуй и почувствовал огромное облегчение.

Ие Цзянъэ опустила голову, чтобы скрыть ярко-красное лицо. Цин Шуй говорил так быстро, что не дал ей даже возможности его остановить. Особенно когда она услышала, что она носит трусы, ей вдруг стало так неловко, что она потеряла дар речь, но в то же время легкую радость от того, что она для него имела какой-то особый божественный статус….

«И ты искал меня, чтобы сказать все это?» — мягко сказала Ие, чуть успокоившись.

«Ага. Эти несколько дней… вы так на меня смотрели… как будто я какой-то прелюбодей. Я себя ужасно неловко чувствовал, поэтому мне надо было все прояснить. Я даже спать бы не смог», горько сказал Цин Шуй.

Когда Ие Цзянъэ услышала, что ничего такого с ее трусиками Цин Шуй не делал, она слегка смутилась. А что такого можно сделать с парой трусов? Она не знала, как много грязных вещичек крутилось в голове Цин Шуя. Среди всего прочего, он слышал от людей и читал в книжках много всякого скабрезного про нижнее белье…

Время после окончания Соревнований по Обмену побежало быстро, и вот уже Китайский Новый год был на пороге. Вся секта Небесного Меча была в празднествах. Впервые Цин Шуй праздновал новый год не дома. Незаметно год прошел. Цин Шуй думал про Клан Цин, его мысли уносились вдаль в те времена, когда он праздновал новый год в деревне Цин.

«Я надеюсь, с Матерью все в порядке. Она, должно быть, думает обо мне и беспокоится. Я надеюсь, все в Клане Цин в порядке! Когда я уезжал, Фэн Яньфэй была на сносях, наверное, она уже родила малыша Цин Цзы. Это значил, что уже четвертое поколение Клана Цин появилось на свет!»

Он думал про Минъюэ Гэлоу и про малышку. Он не знал, будут ли они праздновать с кланом Цин, и живут ли они до сих пор с кланом. Тень Минъюэ Гэлоу глубоко засела в сердце Цин Шуя, не мог он забыть эту чистую, святую, достойную и красивую женщину.

«Папа!»

Радостный голосок вернул Цин Шуя из облака его мыслей на землю. Подняв голову, он увидел Ие Цзянъэ, держащую за руку Луань Луань, одетую как ангелочек. Вид такой исключительной утонченной богини с невозможно красивой малышкой был невероятным, как туман, одурманивал и лишал дара речи.

«Что случилось? Соскучился по дому и маме?» нежный голос Ие радовал Цин Шуя как в первый раз.

«Мама? Почему у меня нет мамы? Я тоже хочу маму»… неожиданно шумно заявила Луань Луань.

Цин Шуй и Ие Цзянъэ переглянулись. Глаза маленькой девочки светились надеждой.

«Луань Луань, на самом деле тетушка и есть твоя мама. Помнишь, как она была счастлива, когда впервые встретила тебя? Она так боялась, что ты ее не узнаешь, что она сказала, что она твоя тетя. Ты не думаешь, что вы очень походи. Она самая близкая и самая добрая», — беспомощно выдумал Цин Шуй. Луань Луань была еще совсем маленькой, поэтому поверила бы во все, что угодно. Поэтому чтобы сделать ее счастливой, он солгал. У пятилеток такая летучая память.

Ие Цзянъэ смотрела с улыбкой на то, как Цин Шуй общается с девочкой. Она была счастлива. Может потому, что она познала глубочайшее одиночество без семьи и родни, но она не хотела, что эта малышка почувствовала то, что чувствовала она.

Чтобы убедиться, что ребенок поверил в эту историю, Ие Цзянъэ кивнула и сказала, что это правда. Когда малышка радостно назвала их «мама» и «папа», Ие покраснела. Цин Шуй заметил это и обнял радостную Луань Луань. Вся картина была настолько милой, что можно было задохнуться от счастья. Они так подходили друг другу — счастливо, божественно, прекрасно, идеально.