Цин Шуй никогда не думал, что этот старик с неопределяемыми силами на самом деле являлся Почтенным Старшим Секты Бессмертного Меча.

Цин Шуй во все глаза смотрел на дедушку Цинхань Е. Этот старик был посильнее Лидера Секты, слабее, чем Цанхай, слабее, чем слепой. Однако Цин Шую он был не по зубам. Горько было Цин Шую. Он вспомнил, как впервые повстречал его. Он еще удивился тогда, зачем такому почтенному эксперту открывать аптеку, и был тронут его любовью к своей внучке.

Каков же был расклад сил сейчас? Когда устрица сражается с журавлем, победителем выходит рыбак[29]. Был ли этот старик тем самым рыбаком?

Цанхай Минъюэ удрученно посмотрела на Цин Шуя, потом гордо подняла голову и сказала: «Я из клана Цанхай, я последняя из нашего клана. Эти двое не имеют к нему никакого отношения. Если вы их отпустите, я сама перережу себе горло на ваших глазах». Она понимала, что раны Цин Шуя были слишком серьезны, ему будет трудно убегать. Она была инициатором возвращения, подвергла Цин Шуя и Хоюнь Лю-Ли такому риску. Но было поздно сожалеть.

Цин Шуй потянул Цанхай Минъюэ назад: «Я еще не умер, зачем ты выступаешь?» Цанхай Минъюэ, на удивление, позволила ему потянуть себя. Услышав его «я еще не умер», она вдруг заплакала и сказала: «Цин Шуй, мне так жаль, мне так жаль…»

Цин Шуй нежно вытер слезы с ее лица. Ее кожа была почти прозрачной и тонкой, как фарфор, было страшно, что она вот-вот разобьется. Его пальцы слегка дрожали в момент касания с ее кожей. Но чем больше он утирал слез, тем больше текло из глаз! Он легонечко ее приобнял.

«Цин Шуй, мы с тобой знакомы. И Е Эр перед тобой в огромном долгу. Что ты думаешь об этом? Как ты отнесешься к предложению присоединиться к Секте Бессмертного Меча? Я отдам за тебя Е Эр. Я знаю, что ты особенный. Если вы двое поженитесь и совершите акт любви, я позволю тебе стать Предводителем Секты», спокойно сказал Почтенный Старший Секты Бессмертного Меча.

Земля ушла из-под ног у Цин Шуя. Такой соблазн! Не только красавицу в жены, а еще и занять пост в Секте, где он мог бы сэкономить себе двадцать лет усилий в тренировках.

«Хорошая сделка», с улыбкой ответил Цин Шуй.

«Но Старший…»

«Старший…»

…

Но Почтенный Старший лишь отмахнулся от назойливых спутников. Он посмотрел на Цин Шуя и сказал: «При еще одном условии».

«Да? Пожалуйста, скажите, каком», с облегчением улыбнулся Цин Шуй. Цанхай Минъюэ уже высвободилась из его объятий и смотрела с любопытством, куда же заведет эта ситуация.

«Убей этих двух девушек!»

Почему же Цин Шуй не удивился, услышав эту просьбу? Он ждал ее. Услышав эти слова, он рассмеялся.

«А что тут смешного?» со спокойной улыбкой спросил Почтенный Старший.

«Чего ты смеёшься?» поинтересовался Главный Старший, слегка улыбнувшись.

«Предположим, я соглашусь на твои условия сегодня и женюсь на твоей дочери, что если подобное снова случится в будущем? Как ты считаешь, стоит мне соглашаться на твои условия или нет?»

«Ахахах, влюблённый и верный. Неудивительно, что моя внучка так безнадежно влюбилась в тебя. И хотя если я позволю тебе уйти, это будет равносильно отпустить тигра на волю, я в глубоком неоплатном долгу перед тобой. Для меня доброта и месть — святое, я не позволю себе остаться в долгу перед добротой. Поэтому ты можешь спокойно уйти».

Цин Шую показалось, что он ослушался. Он удивленно смотрел на дедушку Цинхань Е, слова о том, что его внучка по уши влюбилась в него, особенно поразили его…

«Главный Старший, ели вы разрешите ему сегодня уйти, он однозначно вернется, чтобы стереть Секту Бессмертного меча с лица земли, когда станет сильнее!» неистово взмолился некий старик в толпе.

«Ха-ха, нет, не вернется. Наш Предок и Лидер секты уже погибли, через три-четыре года у нашей Секты не будет возможности противостоять ему. Да и вообще не виноват он во всем этом, все произошло из-за вражды между нашим Предком и Цанхаем».

Несмотря на слова Главного Старшего, Цин Шуй решил не рисковать. Он поклонился старику и ответил: «В таком случае мы, младшее поколение, оставим вас, с вашего позволения. Когда-нибудь в будущем ваш покорный слуга обязательно нанесет визит в вашу уважаемую секту, чтобы снова вас поблагодарить».

Цин Шуй подозвал жар-птицу и вздохнул с облегчением только тогда, когда вскарабкался на ее спину.

«Цин Шуй, Е Эр просила передать тебе ее слова», тихим, но хорошо различимым голосом сказал старик с тяжелым вздохом. Цин Шуй замер на мгновение и ответил: «Старейший, говорите, пожалуйста».

«Е Эр говорит, что ты можешь приехать в любое время и найти ее. В этой жизни она решила для себя, что будет ждать тебя и только тебя», выдохнул Старший.

«Пожалуйста, позвольте мне выразить благодарность за ее чувства. Я никогда этого не забуду», помешкав, ответил Цин Шуй.

Жар-птица взмыла в небо и полетела на запад. Сердце Цин Шуя тонуло в болоте смешанных чувств, он был в глубоком замешательстве. Он не знал, почему вдруг Цинхань Е влюбилась в него. Из-за его тела девяти Ян? Или из-за того сна, в котором они вошли в двойную культивацию?

Было ясно, что Главный Старший передал ему эти слова только из-за глубины чувство его внучки.

«Все, хватит об этом думать. Надо уезжать отсюда поскорее. Пока моей силы недостаточно, ноги моей в Южном Городе не будет», подумал про себя Цин Шуй.

Цанхай Минъюэ не проронила ни слова с того момента, как села верхом на жар-птицу. В ее памяти все еще горела огнем сцена гибели ее родителей, которые покинули ее навсегда. Ей было так одиноко, она чувствовала себя беспомощной. До нее стал доходить смысл последних слов ее матери. Та знала, что Цанхай Минъюэ будет утопать в своем горе.

«Цин Шуй, будь добрым с Юэюэ. С этого момента ты — единственная ее семья во всем мире».

Раньше Цанхай Минъюэ спокойно бродила по свету, не чувствуя ничего особенно, даже когда возвращалась навестить их, потому что глубоко в душе понимала, что есть место, где ее всегда ждут. Это место было ее домом. Но сейчас, когда все исчезло, ей ничего не оставалось делать, как положиться только на себя. Ничего больше в этом мире не держало ее. Не на кого было положится.

Что же касается тех слов, что сказал Цин Шуй, было понятно, что он просто выполняет предсмертную просьбу ее родителей. Цанхай Минъюэ уже убедилась, что в этом мире ей придется полагаться только на саму себя. Она была одна, одна навечно. В этот момент она буквально излучало чувство одиночества. Аура полного отвержения привлекала Цин Шуя. В шоке, он повернулся к Цанхай Минъюэ, увидев ее одинокий силуэт, и понял, что было поздно. Цанхай Минъюэ уже наглухо запечатала свое сердце. Будет легче подняться на небеса, чем пробить стену, которую она выстроила вокруг себя.

«Минъюэ, Минъюэ!» Цин Шуй поспешно прервал ее мысли, будто не желая, чтобы она вытеснила его даже в своем воображении.

«Цин Шуй, я хочу в Небесный Дворец».

В прекрасных темных глазах красавицы Цин Шуй не увидел ничего, даже отдаленно напоминавшего о прошлых эмоциях. Теперь Цанхай Минъюэ была даже более равнодушной, чем в их первую встречу. Зная, что ничего не поможет ему поменять ее решение, понимая, что она стала такой из-за смерти родителей, Цин Шуй почувствовал огромное беспокойство в душе.

Каждые несколько мгновений Цанхай Минъюэ издавала долгий низкий свист. Цин Шуй понял, что она призывает своего Златокрылого Громоподобного Кондора.

Внезапно раздался резкий птичий крик, эхом доносившийся издалека. Цанхай Минъюэ ответила на него продолжительным свистом. Цин Шуй притормозил своего огненного монстра и направил его навстречу Кондору, однако, как оказалось, жар-птица и без его указаний уже летела навстречу кондору.

«Ах ты, похотливая птица», сокрушался Цин Шуй.

Хоюнь Лю-Ли захихикала на его слова, а вот Цанхай Минъюэ никак не отреагировала. В прошлом может быть она бы и закатила глаза на это, но сейчас было понятно, что часть ее души умерла.