— Хм, Цин Шуй, ты уже вернулся. Ты измотан? — радостно спросила Минъюэ Гэлоу, поднявшись.

Цин Шуй быстро взглянул на белоснежные руки Минъюэ, когда она подняла их, чтобы пригладить несколько прядей выбившихся волос. Ненамеренно у нее получилось сделать это очень изящно. Она казалась святой, и даже ореол окружал ее голову.

— Верно. Сестра Минъюэ, не обременяй себя моей одеждой, я сам в состоянии постирать ее! — немного смущенно заявил Цин Шуй.

— Почему ты свысока смотришь на сестру? Ты хочешь сказать, что я плохо стираю? — Минъюэ подняла руку и нежно сжала носик малютки, заставив ее хихикать, уклоняясь.

— Я все думаю, повезет ли мне когда-нибудь иметь такую красивую жену и такую прелестную дочь, как Минъюэ и Юйчан. Тогда я буду очень счастлив, — Цин Шуй обнял милую девочку и начал над ней подшучивать вместе с ее матерью. Слышался их веселый смех. На душе у Цин Шуй потеплело.

— Как я могу свысока смотреть на сестру. Просто погода холодная, и вода может повредить твои руки. Когда люди увидят это, они скажут, что вместо того, чтобы тебя защищать, я издеваюсь над тобой, — подразнил ее Цин Шуй.

— Хе-хе, о такой женщине, как я, никто вообще не станет беспокоиться. Спасибо тебе за спасение девочки. Ты добр к сестре, я за всю свою жизнь не смогу отплатить тебе, — улыбнулась Минъюэ Гэлоу.

— Хах, я уже говорил, судьба соединила меня с ней. Не важно, что, где и когда — эта девочка будет считаться моей родственницей. Так или иначе, сестра, ты еще цветешь, поэтому не будь столь отрицательно настроена. Заботься о себе и о малютке и не думай слишком много о плохом. Не важно, в чем тебе понадобится помощь, не забудь разыскать меня, а иначе я разозлюсь!

Невозможно, чтобы Минъюэ не была тронута словами Цин Шуй. Ее благодарность была неописуема, как к человеку, приславшему уголь среди зимы. Она пыталась выяснить мотивы Цин Шуй, почему он хотел делать это. Если из-за ее красоты, она бы согласилась с его волей без колебаний. Не потому, что Цин Шуй был подлым и развратным, а из чувства благодарности.

— Сестра Минъюэ, мне придется отсутствовать около полумесяца. Тебе не стоит волноваться о состоянии своей малютки. Просто оставайся здесь, пока я не вернусь, и веди себя, как дома, — Цин Шуй знал, что ее единственной родственницей была ее дочь. Слабая женщина, воспитывающая ребенка — как сложно им выжить?

На второе утро спозаранку Вэньжэнь У-Шуан прибыла в медицинскую лавку рода Цин. Когда Минъюэ заметила Цин Шуй с такой неземной красавицей, она вдруг поняла. У Цин Шуй было настоящее сердце доктора. Он действительно предложил ей помощь, потому что заботился о ней, а не из-за ее красоты. Она думала о дочери, называющей его папой. Минъюэ чувствовала себя счастливой, на ее лице играла чистая, беззаботная улыбка.

А в это время Цин Шуй почувствовал, что только такая женщина, обладающая способностями, достойна его!

— Это действительно так смешно? — Цин Шуй смотрел на Вэньжэнь У-Шуан, которая смеялась без остановки во время их путешествия. Он был мрачен.

Цин Шуй и Вэньжэнь У-Шуан ехали в карете, запряженной лошадью. Цин Шуй был возницей, а Вэньжэнь У-Шуан указывала путь. Поэтому штора, закрывающая окно между возницей и внутренней частью кареты, была откинута. Одна внутри кареты, другой снаружи — оба весело болтали, коротая время.

Когда утром они уезжали, Юйчан обнимала Цин Шуй, называла его папой и не отпускала его в поездку. Вэньжэнь У-Шуан видела всю эту сцену и даже сама подошла обнять девочку.

Каждый раз, когда она вспоминала, как Цин Шуй без толку пытался уговорить маленькую девочку, ей становилось смешно. Они едва ли проделали путь в несколько ли, а Вэньжэнь У-Шуан смеялась уже в третий раз. Ее мелодичный смех был немного своенравным, но изящным. Можно было подумать, что, неважно, что делает красавица, — она всегда делает это красиво.

— Смешно, очень смешно. Когда я думаю о том, как ты выглядел, я не могу не смеяться.

Цин Шуй промолчал. В воздухе слышался только мелодичный смех Вэньжэнь У-Шуан. Цин Шуй выглядел угрюмым, хотя в душе чувствовал себя счастливым. В конце концов, эта веселая мысль была способна развеселить красавицу.

— Я все-таки не понимаю. Что смешного в том, что моя дочь называет меня папой, — Цин Шуй повернул голову и тяжело уставился на торчащую грудь Вэньжэнь У-Шуан.

Вэньжэнь У-Шуан увидела взгляд Цин Шуй и легонько хлопнула его.

— На что ты уставился? Ты уже мужчина с семьей и дочерь, тебе нужно хорошо с ними обращаться и перестать заигрывать с женщинами! Я так завидую твоему милому ребенку!

Цин Шуй улыбнулся и сказал то, что заставило Вэньжэнь У-Шуан опустить штору:

— Не стоит завидовать. Если хочешь, мы можем завести себе одного. Ребенок будет очень милым и прелестным! Кажется, тебе нравятся дети, ммм, не опускай штору… У-Шуан…

Внезапно наступила тишина, и Цин Шуй стало не по себе. Вдруг его слова ранили ее… обычно, когда он шутил с ней, она так не злилась.

Время медленно текло. Цин Шуй было от того, что Вэньжэнь У-Шуан не отвечала ему, когда он несколько раз обращался к ней. Он понял, что сильно ранил чувства Вэньжэнь У-Шуан. Ему стало совсем не по себе.

— У-Шуан, какой дорогой мне следовать? Мы доехали до перекрестка, — Цин Шуй наконец выехал на перекресток. Он думал, что теперь она точно должна что-то сказать.

Штора отодвинулась, и она указала Цин Шуй путь. Штора снова была задвинута — должно быть, настроение у нее было поистине мерзким. Даже ее красивые глаза слегка покраснели.

— У-Шуан, прости меня. Я больше не буду говорить ничего подобного! — Цин Шуй торжественно и серьезно извинился.

Вэньжэнь У-Шуан посмотрела на Цин Шуй. Ее взгляд был противоречивым. Она сказала:

— Позволь мне рассказать тебе немного о своем прошлом. Я раньше никому не рассказывала об этом.

— Хорошо! — Цин Шуй взглянул на унылую Вэньжэнь У-Шуан и продолжил молча править каретой.

— Моя сестра и я — из обычной семьи, на самом деле, очень бедной семьи. Несмотря на это, мы четверо были очень счастливы. Сестра была на 8 лет старше меня. Когда мне исполнилось два года, с моим отцом случился несчастный случай. И так бедная, но все же счастливая семья в одно мгновение попала в отчаянную ситуацию. Моя мать пыталась выживать со мной и моей сестрой на протяжении трех лет. Это были очень тяжелые три года. В год, когда мне исполнилось пять лет, моя мать погибла от изнеможения. Моей сестре было 13, она стала брать меня с собой на рынок. Мы жили, не зная, когда нам удастся поесть в следующий раз. Так продолжалось до тех пор, пока мы не встретили моего мастера.

Слушая ее грустный голос, Цин Шуй ощущал ее горе. А ведь это он в детстве считал себя несчастным, но у него, по крайней мере, была мать, которая любила его. Но у нее был другой случай.

— Когда я услышала, что ты сказал, я подумала о своем прошлом. За детей нужно нести ответственность, растить их. Если в будущем у меня будут дети, я сделаю их самими счастливыми людьми в мире девяти континентов, — пробормотала Вэньжэнь-Шуан, будто во сне.

«Так вышло, потому что мои слова были слишком безответственными», — горько подумал Цин Шуй.

— У-Шуан, не грусти. Все уже кончилось, в будущем все будет хорошо. Мое положение не лучше твоего. Ты была пару раз в медицинской лавке рода Цин. Честно говоря, я никогда не встретил человека, которого смог бы называть отцом.

Услышав слова Цин Шуй, Вэньжэнь У-Шуан не смогла не взглянуть на Цин Шуй.

Цин Шуй поделился с ней о том, что он знал, включая историю про род Янь.

— Ты правда планируешь направиться к роду Янь через несколько лет, чтобы отплатить им за то, что они сделали? — слезы стекали по лицу Вэньжэнь У-Шуан, когда она слушала его историю. Особенно когда она услышала, что у Цин Шуй есть старшая сестра, которую забрали, когда ей был всего лишь год от роду.