Верил ли я ему? И гораздо важнее – был ли у меня выбор?

– И, – добавил он, – если ты не разрешишь мне воспользоваться шипом, твои спутники, которые сейчас в местном госпитале, могут не выжить.

Сердце мое споткнулось. На какой-то момент я совершенно забыл о них, а ведь в эту минуту среди творившегося бедлама они могли драться за свои жизни. Я оглянулся на остальных и принял решение. Я выставил вперед руку с шипом. Свёрл аккуратно сомкнул на нем клешню и подтянул шип к себе.

Миг – и мистер Грей принялся распутывать оптико-силовой кабель, обмотанный вокруг основания шипа, и ввинчивать его куда-то внутрь скелета Свёрла. Сжатый клешней бывшего прадора шип изменился. Каким-то образом он активировался и стал чернильно-черным. Кроме того, Свёрл, должно быть, успел выслать какие-то распоряжения, потому что в старую автофабрику вошло еще несколько вторинцев, которые деловито потянули оптические провода от разъемов в стенах к отцу-капитану. Бсектил исчез, а Бсорол – как я заметил, оглянувшись, – занялся той же работой: открыл люк в полу и выкатил оттуда бобину толстого сверхпроводящего кабеля.

А шум становился всё громче. Что-то неустанно колотило в одну из секций брони. Потом шлюз открылся, и в проем влетели вторинцы, слипшиеся друг с другом, как крабы в рыбьем брюхе. Их раскаленная, исцарапанная и помятая броня дымилась. С некоторым облегчением я опознал в одном того, кого парализовала Рисс.

Когда прадоры расцепились, оказалось, что в шлюзе они были не одни. Нечто вроде ребристого угря, приподнявшись, взмахнуло хвостом, хлестнув вторинца так, что тот покатился кувырком, а парочка жуков-печатников метнулась к стене, подняв, защищаясь, печатающие головки.

– Оставь их, – приказал Свёрл.

Два печатника отключились, раскинув по полу ножки. Угорь вдруг изогнулся и свернулся идеальной спиралью. Теперь я чувствовал, как Свёрл устанавливал связи, проверяя силу того, что я дал ему. Когда Бсорол вставил кабель в тело отца, незримое давление повысилось, и у меня тотчас заболела голова. Зрение помутилось, но я еще увидел, как один из вторинцев сбросил дымившуюся броню, потом я привалился к стене и сполз на пол, почувствовав, как меня потянула за собой неумолимая сила и продолжила тянуть даже тогда, когда стук снаружи прекратился.

Большая ошибка. Огромная ошибка. Вот что думал Трент.

Пока Флоренс едва удерживала тех, кто пытался пробраться в дыру в стене, Трент трясущимися руками размотал аккумуляторный кабель атомарника и вставил универсальный штепсель в стенную розетку. И едва успел взмахнуть пушкой, чтобы шмякнуть нечто слишком многоногое, прошмыгнувшее рядом, – а там уже автодок поймал и расчленил его. У дверей Сепия, экономя оставшиеся заряды лазерного карабина, стреляла одиночными; Коул орудовал своей импровизированной дубинкой. Долго это длиться не могло. Они проигрывали.

Отражавшийся на экране визора столбик, который указывал уровень заряда, начал расти, но ему все равно еще было далеко до красной черты. Трент прицелился в нечто ребристое и змееподобное, проскользнувшее мимо Флоренс, выстрелил, разнеся твари голову, но тут пушка зашипела и сдохла. Мужчина отбросил оружие, схватил сгоревший автодок и обрушил его на очередного скорпиона. Как и Коул, он научился метить в скопления сенсоров, поскольку полностью обездвижить эти штуки было трудно, а вот ослепить – запросто.

– Отступаем, – сказала Флоренс. – Пора отступать.

– Только вот куда, черт возьми?

Трент запнулся обо что-то, врезавшееся в его ногу. Подхватив штуковину, он шмякнул ее о стену, потом опустил глаза и увидел пузырившуюся, окровавленную полипену, старавшуюся залатать дыру в штанах скафандра; боли он пока не чувствовал. Еще один робот бросился на человека, швырнув его на ту же самую стену. Хаотичная масса вращавшихся колесиков стукнулась о визор, в очередной раз подтверждая глупость роботов – прокусить щитостекло не стоило и пытаться. Внезапно тварь отлетела прочь, а над Трентом навис Коул и поднял его на ноги.

Тем временем Флоренс отступила от орды, заполнившей дыру в стене, и выдвинула какой-то телескопический манипулятор. Трент не понимал, что она собирается делать столь непрочным предметом, пока штучка не принялась плеваться молниями, проникавшими в самую гущу роботов. Источники питания взрывались, металл плавился, а Флоренс повернулась к двери и помчалась прочь.

Они отступали по коридору. Но как далеко им удастся уйти, зависело, вероятно, от степени энергообеспеченности большого хирургического робота. Трент пригнулся, подхватил атомарник и стал ждать. Только когда Флоренс, Сепия и Коул проложили себе дорогу, он выдернул зарядный кабель и бросился за ними. Судя по показаниям дисплея, сделать ему разрешалось ровно два полноценных выстрела – и всё. Впереди Флоренс вновь метала молнии, превращая в шлак толпу мелких роботов. Выполнив задачу, она осторожно прошла по дымившейся груде, за ней, точно телохранители, проследовали Сепия и Коул. Трент поспешил нагнать спутников. Сепия меж тем палила в каждого, кто слишком уж приближался к ним, но вот и ее карабин захлебнулся, заглох – и тоже превратился в дубинку.

Еще один разряд, и тут что-то большое ударило Флоренс, опрокинув ее на груду обломков. Лицо Сепии исказилось от ужаса, и Трент обернулся посмотреть, что же за его спиной так напугало женщину. Ага. Скелет-голем вышиб крышку люка в полу и теперь вылезал оттуда. Трент прицелился, выстрелил, попал в грудь голема, и керметовые кости затлели. Но двигаться тот продолжал. Пришлось стрелять снова, и на этот раз голем развалился пополам. Но пушка опустела, а из люка, оттолкнув нижнюю часть приятеля, выбирался новый голем. Трент огляделся. Флоренс лежала. Коул тоже растянулся на полу, отчаянно пытаясь налепить аварийную заплату поверх большущей дыры в скафандре. Сепия отмахивалась от каких-то сегментированных червей. А позади них возник еще один голем. Трент перехватил пушку, превратив ее в дубинку, и подумал, что заслуживает смерти за то, что привел сюда остальных. И смерть эта, как ни крути, не за горами.

Прости, Риик.

Возможно, она выживет. Возможно, Спир вытащит отсюда людей – «моллюсков» и передаст их Государству…

– Ситуация критическая, – тихо проговорил голос из коммуникатора. – Отвлечение ресурсов…

Рука скелета легла на плечо Трента – и застыла. Один за другим роботы, способные двигаться, отключались, замирали… кроме одного.

– Кто? Кто? – Флоренс отпихнула противника-голема и поднялась на ноги.

– Я Свёрл, – представился голос. – И я теперь главный.

Свёрл потянулся к субразуму, который был ближе всего к нему как в реальном, так и в виртуальном мире. Работал тот менее чем с пятипроцентной отдачей. Огромные куски сознания отключились в попытке спрятаться от Цеха 101. Над другими потрудились вирусы, черви и прочие программы-разрушители, потому ИИ отделил их, предотвращая распространение заразы. Оставшийся огрызок выглядел не разумнее человека эпохи, предшествовавшей Тихой войне, причем человека не слишком умного. Впрочем, сравнение было не вполне корректно, ведь рассудок ИИ стремился уцелеть в совершенно иной реальности, чем человек. Он мало что помнил, охватывал лишь внутреннее пространство Цеха 101 и только непосредственную внешнюю угрозу станции. Остатки разума и памяти были плотно сжаты и жестко вмонтированы в ограниченное существование.

Этот субразум, как и его раскиданные по заводу приятели, едва теплился и порой взбрыкивал. Всесторонне изучив и оценив его, Свёрл задумался и решил было уничтожить недоумка. Однако, несмотря на то что он обосновал Спиру, зачем послал Грея и Рисс убивать ключевых ИИ, при мысли, что придется прикончить еще кого-то, делалось неуютно. Те, с которыми расправились голем и дрон, были в лучшем состоянии и потому представляли угрозу. Значит, больше никаких убийств.

Пользуясь огромными мощностями шипа, Свёрл скопировал субразум и разъял копию. Исследовав пораженные участки, он счел все паразитические формы компьютерной жизни слишком агрессивными и полностью стер разделы, содержавшие их. Потом он нащупал все связи, соединявшие раньше субразум с его хозяином, ИИ Цеха 101, и подменил их, обозначив хозяином себя. Восстановив затем подавленные части сознания, он принялся наблюдать, будто следил, как кто-то просыпается. Отдача быстро возросла до десяти процентов, но модель ИИ была смущена, испугана и даже, как примитивный человек, начала создавать программные аналоги религии, придавая смысл своему существованию. Свёрл быстро пресек поползновения и запустил выборочное копирование собственной памяти и базы данных из разделов науки и истории. ИИ резко возбудился, потом подуспокоился, дорос до двадцатипроцентной эффективности и начал потихоньку открывать разные части разума, сортируя данные. Что ж, пожалуй, достаточно.