— Платон. То, что между нами было, это, правда, моя детская блажь, которая вчера прошла. Поэтому давай держать дистанцию, — на одном дыхании проговариваю я, запивая ком в горле горячим кофе, который обжигает губы и язык.

— Прошла… — повторяет за мной. — Посмотри мне в глаза.

Это запрещённый прием. Мои глаза не умеют лгать. И я их закрываю.

— Зачем ты мне лжёшь? — голос у него становится жёстче и холоднее. — Ты знала, что я женат. А то, что ты вчера видела, это недоразумение. Между мной и Марьяной с момента аварии ничего не было и не будет.

— Я верю, спасибо за разъяснения. Вчера я повела себя как ребёнок. Но и между нами ничего не будет. А теперь извини, я опаздываю, — выходит так же холодно, но кофе расплёскивается, когда я ставлю чашку на стол. Руки обжигает. И я спешу сбежать от его слишком внимательного взгляда.

— Алиса, стой! — едет за мной. Но я быстрее. Хватаю пальто, сумку и вылетаю из дома.

Несусь в соседний дом Арона. Двор у нас один, территория охраняется, и у них не заперто.

Сонная Сашка на кухне в комбинации заправляет кофемашину. А я залетаю и сажусь на стул, закрывая лицо руками и пытаясь отдышаться.

— Алиса? Что случилось? — взволновано спрашивает она меня.

— Можно я у вас поживу?

Вдруг понимаю, что не выдержу с Платоном в одном доме.

Платон

— Кофе? Хочешь блинчиков свежих? Ты же любишь. Творог домашний есть, — Милана разошлась, суетясь на кухне.

— Я в состоянии сделать себе кофе. А вот от твоих блинчиков не откажусь.

Кивает, начиная вынимать продукты. Несмотря на прошедшее время и материнство, она не изменилась. Все та же милая, нежная девочка, которая когда-то вскружила мне голову. Из-за которой я и наломал дров. Дурак. Нет, я давно переболел. Все прошло. Теперь, спустя время, я пониманию, что происходящее тогда больше задело мое самолюбие, а не чувства. Наблюдаю за ней исключительно с теплыми воспоминаниями, больше подмечая, что у них с Алисой есть что-то общее.

— Ваниль добавить? — спрашивает она. Улыбаюсь. Нет, Милана не пытается угодить лично мне, она сама по себе такая открытая и внимательная к каждому. Даже Марьяну воспринимает по-доброму.

— Доброе утро, — в кухню входит Мирон. Полностью собран, в костюме, в руках кожаная сумка с документами.

— Ты не будешь завтракать? — возмущённым тоном спрашивает она.

— Нет, я проспал. Тороплюсь. Только кофе, побольше сливок. Все из-за тебя, — хватает жену за кофту, притягивает к себе, целует ее смущённую улыбку. Милана немного смягчила Мирона. Никогда за всю свою жизнь не видел его таким. Милана, в общем, принесла в наш дом много тепла, уюта и ощущения полноценной семьи. Она делает брату кофе, подливая больше сливок.

— У меня есть вопросы по проекту. Когда ты можешь со мной связаться и обсудить детали? — интересуюсь я, пока Мирон пьет свой кофе, внимательно наблюдая за Миланой и сводя брови.

— Через двадцать минут у меня совещание, — Мирон смотрит на часы. — Через час — важная встреча. Давай ближе к обеду. — Киваю. — Может, поедешь на реабилитацию в Германию? Я узнал, там есть хороший центр. Через пару месяцев бегать будешь, — предлагает мне брат.

Начать бегать мне не помешает. Алису не догонишь…

— Ну какая Германия? За это время Марьяна отберет у меня дочь.

— Да кто же ей Лерку отдаст? — ухмыляется Мирон.

— Нет. Здесь тоже есть хорошие программы. Мне нужно все решить на месте.

— Тоже верно, — кивает Мирон. — Я бы вообще ее с голой задницей отставил. В чем пришла, в том бы и ушла.

— Да нет. Я благодарен ей за дочь. Остальное пусть все осядет на ее карме.

Замолкаем. Мирон допивает кофе, Милана скармливает ему пару ложек творога. А я отворачиваюсь к окну, вспоминая, как Алиска хозяйничала на моей кухне. Накатывает что-то очень болезненное. Я пока сам не разобрался что это, но… что-то скребёт внутри.

— Милана, где домработница? — строго спрашивает у нее Мирон, меняясь в голосе.

— Я дала ей пару выходных.

— Значит, найми еще одну на замену. И чтобы больше я не видел, как ты скачешь на кухне и ведёшь хозяйство одна!

Приподнимаю брови, оборачиваясь, наблюдая за ними. Раньше он не был против.

— Ну я же не больная. Энергии много. Да и… — закусывает губы, посматривая на меня.

— Не больная. Но лишние нагрузки сейчас — ни к чему. Много энергии? Иди гуляй в сад, на свежий воздух.

— А вы, случайно, не беременные? — высказываю вслух догадку. Они давно хотели второго, но что-то не получалось. Были какие-то проблемы, которые эти двое не озвучивали. Миланка, как Алиса, не умеет лгать, ее счастье сразу отражается на лице.

— Никому пока не говори, — предупреждает Мирон, приподнимая жену и целуя ее в висок.

— Поздравляю, — тяну брату руку, а он пожимает, хлопая меня по плечу.

Мирон уходит на работу, а я не спешу покинуть кухню. Мне нужно поговорить с Миланой.

— Искренне рад за вас.

— Спасибо, — смущенно улыбается Милана.

— Ты не знаешь, что происходит с Алисой? — осторожно интересуюсь я.

— А что с ней происходит? — спрашивает Милана, делая вид, что ничего не знает. Хотя по глазам вижу, что знает.

— Милан… — тру лицо руками.

— Ну что Милана? — уже строго говорит она, начиная выпекать блинчики. — Не был бы ты болен, получил бы от меня пару пощечин, — злая. Забавная. — Она влюбленная дурочка, с ней все понятно. Но ты — взрослый мужчина, — качает головой, отчитывая меня.

— Каюсь, мамочка. Но Алиса мне небезразлична.

— А вот если небезразлична, надо было сначала развестись с женой. А потом показать Алиске ее значимость. Она же еще неопытная в этом. Все впервые и все наразрыв. Она живёт яркими эмоциями и не умеет читать между строк. Возраст такой. И все превращает в трагедию.

— Дело в этом?

— Этого мало? — оглядывается на меня со сковородкой в руках. Страшная женщина.

— Нет. Не мало, — качаю головой. — Ты права. Мне нужно решить свои проблемы. Исправить ошибки, встать на ноги.

— В точку.

— Я тебя понял.

— Ну вот ты мне скажи: у тебя это серьезно? Или так, разогнать тоску после Марьяны?

— Ну что ты такое говоришь? Я знаю ее с детства. Думаешь, я смог бы с ней так поступить?

Милана молчит, продолжая печь блинчики, пополняя стопку.

— В общем, я за вами слежу, — Мила делает мне жест пальцами. — И жену свою уйми. Она ей уже гадости пишет. А Алиса впечатлительная девочка.

— Это Алиса сказала? — сжимаю челюсть, почти крошу зубы. Мне хочется просто придушить Марьяну и решить этим все наши проблемы.

— Она скрытная. Все переживает в себе. И выдумывает тоже сама себе много. Я прочла это вчера в ее телефоне, когда Алиса уснула. Если твоя жена тронет мою сестру, я перестану быть такой терпимой и милой!

— Я тебя понял.

Выезжаю из кухни. Смотрю на часы. Надеюсь, Марьяна уже проспалась и сегодня более адекватная.

Накидываю куртку, выезжая на террасу, набираю номер жены. Не берет с первого раза. Ну кто бы сомневался, она еще спит. Утро для Марьяны наступает в полдень. Звоню еще и еще. На третий раз отвечает.

— Платон, ты где? — такая тихая, как мышка.

— Ты пришла в себя? — игнорирую ее вопрос.

— Да, прости, — голос становится страдальческим. — Я вчера переволновалась и переборщила с алкоголем. Вела себя отвратительно. Тошно от себя, — кается. Но я не верю. Слишком хорошо знаю эту женщину. Именно вчера она была настоящая.

— Без комментариев, Марьяна, — стараюсь быть сдержанным. Актриса сменила амплуа. Из отрицательной героини превратилась в драматичную. — Приходи в себя, собирайся, через пару часов встретимся в кофейне «Мадлен».

— Может, вы вернётесь домой? Я так соскучилась по Лере.

Закатываю глаза. Дышу глубже. Решила манипулировать дочерью.

— Вы увидитесь, когда мы все решим. Если решим. Мирно.