Милана сказала, что Платон развёлся с Марьяной. Быстро и тихо. Удивительно, что Марьяна согласилась на все условия. Но, говорят, Платон знал, на что давить. И вот он уже больше месяца свободный человек и стоит на ногах. Но возвращаться не торопится. Я решила вычеркнуть Платона Вертинского из своей жизни.

Никто не знает, сколько раз я строчила ему письма на почту, набирала сообщения и хотела позвонить. Но в последний момент запрещала себе это делать. Как-то Саша сказала очень правильную вещь. Если мужчина хочет видеть женщину, он горы свернет, но встретится с ней, объяснится и даст понять, что она ему дорога. Платон даже пары слов мне не написал… Даже такая дура, как я, поймёт, что ему не нужна. Все, точка.

— Я присяду? — спрашивает Макс, приводя меня в себя. Я в кафе, возле универа, пью капучино и смотрю на кружащийся снег за окном.

— Да, конечно, — улыбаюсь. Мы нормально общаемся, но уже без намёков на отношения. Несмотря на то, что Платон отдалился от меня, я все равно не горю желанием пробовать отношения с кем-то другим. Мне никто не нужен. Не могу… — Где проведешь новогодние каникулы? — спрашивает он, заказывая себе кофе.

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Нет планов — наверное, дома.

Последнее время я живу в каком-то вакууме. Хожу на учебу и домой. С кем-то общаюсь, даже иногда смеюсь и улыбаюсь, но все словно в тумане. Мне ничего не хочется: ни праздника, ни веселья. Меня ничего не интересует. Я просто живу. Все, что меня пока отвлекает, это прогулки по городу и музыка в наушниках. Но я очень надеюсь, что это когда-нибудь закончится.

— Новый год с семьёй — тоже хорошо. — Киваю: наверное, это хорошо.

— А ты? — интересуюсь у него, чтобы отвлечь внимание от себя.

— А я… — улыбается. — Нашел себе очень привлекательную Снегурочку и планирую все выходные зависнуть с ней.

— Ммм, хорошо, — я рада за него. Он смог переключиться. Мне бы так. — Она из университета?

— Да, с первого курса, — с улыбкой отвечает он. Видно, что девушка ему нравится. И я рада. — У тебя все хорошо? — уже серьезно спрашивает Макс. Киваю. — Ты какая-то отстранённая последнее время.

— Да все хорошо. Пройдет, — отмахиваюсь я.

— Кто тебя обидел? Тот мужчина? Может, помочь? — искренне предлагает он.

— Нет, спасибо. Помощники у меня есть.

— Все-то у нее есть: и мужчина, и помощники; только настроения нет.

— Ну вот как-то так, — развожу руками. Смеемся.

Впереди новогодние праздники, сегодня двадцать девятое декабря, и я брожу по торговому центру, пытаясь сконцентрироваться на подарках для близких. Трудно выбрать подарки для тех, у кого все есть, а выдумывать что-то креативное — у меня нет настроения.

Натыкаюсь на сувенирную куклу в виде ангела с крыльями. Красивая. Ручная работа. Лерке понравилась бы. Она собирает таких кукол, но ее здесь нет… Я все равно покупаю этого ангела, упаковывая в красивую коробку. Пусть будет. Когда-нибудь они вернутся. Вспоминаю, что Яшка хотел игру на приставку, но Милана запрещала. Покупаю. Племянник будет рад, а с Миланой я договорюсь. Все вокруг весёлые, воодушевлённые. Музыка, елочки, шарики, снежинки, колокольчики создают настроение, а я не чувствую праздника. Совсем. Со мной впервые такое. Раньше я ждала Новый год, как самый главный праздник. Беру Саше и Милане чайные наборы с медовыми муссами и вновь бесцельно брожу по центру. Домой не хочется. Сажусь в кафе, заказываю десерт и какао с зефиром, чтобы хоть как-то поднять себе настроение.

Кручу в руках телефон и пишу очередное сообщение Платону. Это уже стало моим ритуалом.

«Привет, как дела?» — Удаляю.

«С наступающим». — Снова удаляю.

«Я очень скучаю. За что ты со мной так?» — И опять удаляю.

«А знаешь, я тебя уже не люблю. Детская блажь прошла. Можешь возвращаться, донимать не буду», — и это сообщение тоже летит в корзину. Откидываю телефон в сторону и поедаю десерт. Моя депрессия уже начала откладываться в боках и попе. Зато есть занятие на новогодние каникулы. Запишусь в зал, буду сгонять последствия плохого настроения. Я уже давно не рыдаю в подушку, я почти опустела. Кажется, потерян смысл существования. И кто придумал эту любовь?

Возвращаюсь домой вечером с кучей пакетов, полных подарков для близких. Мы будем праздновать одной большой семьей — так решила Милана. А после все разъедутся кто куда. Арон и Саша — на острова загорать. Милана и Мирон — на горнолыжный курорт. Мирон с Яшкой — кататься, сестра — просто дышать горным воздухом. Она у нас в положении. А я… А я остаюсь дома. Мне никуда не хочется.

Прохожу в дом, глубоко вдыхаю и застываю в прихожей. Первое, что я чувствую, это до боли знакомый мужской запах свежести с нотками бергамота, а потом слышу звонкий голос Леры.

Они здесь.

Платон здесь, я точно знаю.

Я безошибочно могу определить только по запаху его пальто на вешалке. В каком-то сумасшедшем порыве провожу рукой по ткани пальто и вдыхаю этот запах. Голова кружится, и сердце начинает колотиться, как сумасшедшее. Не могу сдвинуться с места и показаться ему на глаза. Нет, я до безумия хочу его видеть. Но не могу… Так и стою на пороге с пакетами в руках. У меня сейчас не получится беззаботно сказать «привет, как дела» и подняться наверх. Я не смогу заглянуть ему в глаза. Чтобы там прочитать очевидное. То, что между нами ничего не будет, да и не было никогда, разве только в моем воображении. Я ведь опять стану похожа на навязчивую собачку…

Голоса стихают, быстро раздеваюсь и, словно воровка, на цыпочках крадусь к лестнице, чтобы незаметно проскочить наверх. Мне нужно собраться и договориться с собой.

— Алиса! — навстречу мне неожиданно выбегает Лера и кидается обнимать. Блин! Я, правда, рада ее видеть, но сейчас так не вовремя. — Мы приехали!

— Я вижу, — улыбаюсь, обнимая ее.

— У нас для тебя подарки! Пошли! — хватает меня за руку и тянет в гостиную.

— Подожди. Давай потом, мне наверх надо, — пытаюсь ее остановить. Но девочка не слушается и уже затягивает меня в гостиную. А там он…

Платон твёрдо стоит на ногах, о чем-то беседуя с Мироном.

Мамочки…

Главное — дышать ровно и угомонить колотящееся сердце.

Платон

Несмотря на то, что я твердо стою на ногах, пока это даётся мне не так легко, как может показаться, о беге нет и речи. Хромаю, как бродячий пес, испытывая боль. Но это уже лучше, чем в инвалидном кресле.

Мы не планировали возвращаться еще как минимум месяц, но Новый год в чужой стране совсем не воодушевляет. Лерка заскучала, да и мне стало дискомфортно. Но я опять лгу себе, придумывая более рациональные причины моего возвращения. На самом деле я дико соскучился по моей хулиганке. Она мне снилась. Часто. Вот так, без разрешения вторглась в мою голову и творила там, что хотела, напоминая о себе. То рассказывала, что тоже скучает, то злилась за то, что я уехал, то кричала, что больше не любит. Такие реальные сны, что мне нужно было время после пробуждения, чтобы осознать, что это неправда. Решив, что нам нужно время и расстояние, я наказал сам себя. Это мучительно — знать, что моя девочка где-то там, возможно, уже забыла про меня, и все с моей подачи. Нужно было по-другому. Но на то время я был морально вымотанным, и мне казалось, что все правильно.

И вот я дома, на ногах и разведён. Я рад видеть близких и вдыхать запах родного дома. Но больше всего я хочу видеть Алису. Лерка накупила подарков и постоянно смотрит в окно, дожидаясь ее. Я тоже жду, но сдержаннее. Точнее, пытаюсь скрыть свое нетерпение. Возможно, я был слишком самоуверен, и меня уже никто не ждет… Но, черт… Даже не хочу об этом думать.

И вот она здесь. Лера тащит ее в гостиную. Довольная. Она по матери так не скучает. Марьяне Лера купила магнит, и то — потому что я настоял. А для Алисы у нас целый пакет.

Мирон хлопает меня по плечу и удаляется, ссылаясь на дела. Разворачиваюсь. Осматриваю девочку. Красивая. Трогательная. Растерянная. На ней вязаное платье, похожее на длинный свитер, волосы распущены, без косметики, такая лапочка. Руки покалывает от желания прикоснуться. Моя ли ты до сих пор?